Ирина Мазаева - Как узнать любовь?
– Думаешь, я – инвалид и сам дверь открыть не могу?!
Олеся отшатнулась.
А Иван последний раз попробовал дотянуться до ручки, понял, что это бесполезно, и замер. Стало неприятно тихо.
Олеся мучительно думала, что же ей следует сделать. Но ничего умного в голову не приходило. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы дверь сама не распахнулась и на пороге не появился бы ее папа.
– Как вы… – Он едва не налетел на Ивана.
Иван же молча пошел на таран. Папа едва успел отскочить, как кресло прокатилось мимо в направлении входной двери. Папа бросил изумленный взгляд на Олесю. Та молча покрутила пальцем у виска. Папа кинулся вслед за Иваном. А Олеся изо всех сил захлопнула дверь своей комнаты. Больше всего ей хотелось кинуться на кровать и заплакать.
Но этому желанию не суждено было осуществиться. В комнату вошел ее папа.
– Олеся! Ты что, не умеешь с людьми разговаривать? Ты зачем на Ваню накричала?! Он ведь тебе компьютер отремонтировал. Он целиком «Виндоуз» переустановил. Два часа возился. А ты? Хоть бы спасибо сказала! Ты сказала ему спасибо?
Олеся и сама уже поняла, что была не права. С Ваней, действительно, вышло как-то некрасиво. Она не только не поблагодарила его, но и обвинила в том, что он якобы читал втихаря ее записи. А ведь, скорее всего, он их на самом деле не читал. И вообще, обвинять людей бездоказательно – несправедливо и невежливо.
Но снова, как и с Сидоровым, во всем виновата была неожиданность. Придя домой, Олеся была уверена, что дома никого нет. Времени было всего три, и родители должны были быть на работе. А уж к тому, что папа не просто дома, но и умудрился привести в Олесину комнату какого-то незнакомого ей парня, да еще и инвалида, и вовсе ей нужно было бы готовиться заранее, недели за две. Ведь это бывает не часто. Точнее, раньше такого вообще никогда не было. Вот она и среагировала… неадекватно. Злость, которую Олеся испытывала к себе из-за глупейшей ситуации с Иваном, переадресовалась папе.
– Папа! Ты сам виноват, что притащил ко мне этого Ивана без моего разрешения. В МОЮ комнату. К МОЕМУ компьютеру. – Она понимала, что не права, но в нее, что называется, как будто бес вселился.
– Ну знаешь ли! – не ожидал обвинений папа. – Я, между прочим, хотел тебе доброе дело сделать: ты приходишь, а компьютер работает. А ты теперь еще и на меня кидаешься!
– Я просто не ожидала гостей… – попыталась взять себя в руки Олеся. – Я хотела побыть одна.
– Что с тобой вообще происходит в последнее время? На людей кидаешься. Сидишь все время в своей комнате – носа из нее не показываешь. Нелюдимая стала. Так нельзя. Быстро переодевайся и за стол.
Олеся хотела было открыть рот, чтобы рассказать папе, что с ней происходит. Как ей одиноко. Как она не может найти контакт с одноклассниками. Как ей не хватает Ташки и ее старого 9-го «Б». Как она не успевает из-за разницы в программах в новой школе. Как… Но папа уже вышел из комнаты.
За обеденным столом тоже поговорить не вышло. Да и пообедать толком тоже не получилось. Потому что весь стол был завален газетами с рекламой строительных фирм, отделочных материалов и сантехники. Одна из них была у папы в руках, и он, не отрываясь, пробегал глазами столбцы объявлений. На столе остывал его кофе.
– Папа, а почему ты дома? – все-таки решилась начать разговор Олеся, с трудом найдя место, куда пристроить тарелку с супом.
– Как почему? Я же вчера говорил, что сегодня должны прийти рабочие делать потолок в ванной, – не глядя на Олесю, ответил папа.
– Они еще не приходили?
– Нет, они задерживаются. Я весь день зря дома просидел. Мог бы и с обеда отпроситься с работы.
– А где ты познакомился с Иваном?..
– О! Вот оно! – Папа радостно потряс перед Олесиным носом объявлением в газете. – Мне Антонина Петровна сказала, что в этой фирме лучшие сантехники!
– Папа! Какая Антонина Петровна?!
– Мама Ивана.
– Как ты познакомился с мамой Ивана?
– Олеся! Ты меня отвлекаешь! – Папа взял шариковую ручку и старательно обвел нужное объявление. – Что ты говоришь?
– Как ты познакомился с мамой Ивана?
– Они наши соседи с пятого этажа. Я вчера ехал в лифте с Антониной Петровной. И помог ей потом занести в квартиру раковину. Она тоже делает ремонт у себя в ванной. Только уже заканчивает. Мы разговорились… Краснофлотская, 45 – это же в нашем районе! Да? Никак не могу привыкнуть, что мы переехали. Надо сходить туда и посмотреть сантехнику.
Олеся поняла, что дальше с папой говорить бесполезно.
А папа вдруг отвлекся от своей газеты:
– Я обещал Антонине Петровне, что ты будешь заходить к ним с Ваней в гости.
– Я?! – Олеся чуть не сверзилась с табуретки. – Это твои знакомые. Вам есть о чем поговорить с Антониной Петровной – о вашем драгоценном ремонте! А что там буду делать я?!
– Общаться с Ваней. Как ты можешь быть такой жестокой? У человека горе – он инвалид. Он не может никуда выходить, ему не с кем общаться. А тебе нужно просто спуститься на один этаж.
– Я не хочу ни с кем говорить! Я не хочу никаких новых знакомых! Мне вообще никого не надо! Я… – И тут Олеся уже собралась высказать все, что наболело у нее на душе, но…
– Мозаика! Точно! Вот что мы сделаем в ванной! – Папа аж подскочил на табуретке, вдохновленный своей идеей.
В дверь позвонили.
– А это – строители! – И довольный папа отправился открывать.
Олеся влетела в свою комнату, рухнула на кровать и разрыдалась.
Глава 3
Ташка
– Он красивый? – спросила Ташка.
Олеся едва дождалась выходных, чтобы выпросить разрешение уехать на весь день к Ташке. Виделись они теперь гораздо реже, но расстояние и трудности только закалили их волю к победе и укрепили дружбу. Именно она, Олеся, назвала когда-то Ташку Ташкой, ведь Наташек в их когда-то общем 9-м «Б» 126-й школы подобралось пять штук, и Олеся придумала называть свою подругу Ташкой. Потому что ее Наташка была самой лучшей Наташкой не просто в классе, но и во всем мире. Ташке быть Ташкой понравилось. Имя прилипло, и даже учителя нет-нет да и обращались к ней именно так.
За восемь с половиной лет дружбы девчонки сделались похожи друг на друга. Одинакового роста, разве что Ташка была немного полнее, даже не полнее, а как-то округлее. У обеих были длинные волосы: у Олеси – светло-русые, а Ташкины – тоже светлые, непонятного серо-коричневого цвета. Только кожа у Ташки казалась рядом с Олесиной совсем бледной и вся была усыпана веснушками.
– Я должна была родиться рыжей, но у солнышка немного не хватило краски, – шутила сама Ташка.
Она ждала своего восемнадцатилетия, чтобы наконец свершить справедливость – выкраситься в ярко-рыжий цвет. Именно до этого момента, по мнению Ташкиной мамы, она не имела права «уродовать себя». Ташка же считала, что ничего более уродливого, чем ее теперешние волосы, представить было невозможно. Олеся была полностью согласна с подругой. Не с тем, конечно, что ее естественный цвет волос некрасив, а с тем, что с рыжими волосами она будет настоящей красавицей.
– Так он красивый? – не слыша ответа, еще раз спросила Ташка.
Этот вопрос застал Олесю врасплох.
– Кто?
– Сосед твой, кто же еще? Ты мне про него уже все уши прожужжала.
Как Ташка ни пыталась вытащить Олесю на каток или в кино, та ни в какую не соглашалась. Так и сидели они дома, в Ташкиной комнате, грызли орешки и болтали о парнях.
«Красив ли Иван?» – озадачилась про себя Олеся. Меньше всего она задумывалась над этим. При одном упоминании о надменном компьютерном гении ее пробирала самая настоящая злость.
– Он – противный! А противные люди не могут быть красивыми!
– А чем же он противный? Он тебе компьютер починил.
– Он… Он… Он меня дурой обозвал. И больной. Сам на кресле, а на здоровых людей кидается. – Олеся до сих пор была до чертиков зла и на Ивана, и на себя, и на папу.
– Я так поняла, что кинулась на него именно ты…
– Я просто равновесие потеряла!
– Не сдержав порыва страсти, ты кинулась на него и заключила в свои объятия! – Ташка изобразила всю сцену, бросившись на пустой стул то ли со стоном, то ли с рыком, отчего это вышло настолько смешно, что вслед за подругой рассмеялась и Олеся.
– Ты думаешь, он воспринял это именно так?
– Конечно! Семейка маньяков. Сломали компьютер, заманили в дом, а потом… одна очень красивая, но еще никогда не испытывавшая любви девочка…
– У меня была любовь! – смеясь, запротестовала Олеся.
Но Ташка не слушала:
– …отринув все приличия… Кстати, а где твой папа взял этого Ивана?
Олеся смахнула слезы, выступившие у нее от смеха.
– Сказал, что в лифте разговорился с его мамой.
– Понятно…
– Что тебе понятно?
– Так он красивый? – снова вернулась к своему вопросу Ташка.
– Да не красивый он! – отмахнулась Олеся. – Он мне вообще нисколько-нисколечко не понравился. И потом, он же на коляске…
– Ну и что, что на коляске?
