Михаил Штительман - Повесть о детстве
Рядом с Семой сидит Биня. У него испуганные глаза, как будто он видит, что с неба спускается черт. Напротив, между двумя толстыми еврейками с кошелками и живой птицей, замер Пейся в тоскливом недоумении. Повернуться он не может, еврейки сдавили его с обеих сторон, а курицы почему-то решили, что для них самое лучшее место — колени Пейси. Несколько раз он с мольбой смотрел на своих соседок, но они словно не замечали его грустного взгляда и, обращаясь к курицам, спрашивали:
— Птички, вам хорошо тут?
«О, чтоб вы сгорели, проклятые! — думал Пейся, со злобой глядя на тучную курицу, которая с особой бесцеремонностью расположилась на его коленях. — Эта дура воображает, что она в курятнике», — возмущался Пейся, тяжело дыша и заливаясь потом. Когда он сделал попытку пошевелиться, курицы сердито закудахтали, и соседки посмотрели на Пейсю с такой ненавистью, что у него сразу отнялся дар речи он еще раз вздохнул и закрыл глаза…
Биня сидел все с тем же испуганным лицом, зажав обеими руками свою правую ногу. Он очень опасался покушения жуликов и был уверен, что они могут из-за кармана сорвать с него всю штанину вместе с ногой. Несколько раз останавливались в пути, возница сходил, шел к колодцу, поил коней из ржавого, погнутого ведра.
— Уже скоро? — решился наконец спросить Сема.
— Скоро, скоро! — огрызнулся возница и так замахнулся споим свистящим кнутом, что казалось — он обязательно огреет двух-трех пассажиров…
«Боже мой, — молился вконец сдавленный Пейся, — хоть бы приехать живым!»
Вдруг раздалось долгожданное: «Тпру-ру!» — и кони остановились. Сема облегченно вздохнул и легко спрыгнул с телеги, за ним вылез Биня, испуганно озираясь и держась за карман. Пейся, мстя за все пережитое, свирепо толкнул наседок и спустился на землю.
— Где же город? — спросил он.
Но город уже был перед ними. На холмах у реки расположился он, веселый и шумный. Снизу доносились чьи-то громкие голоса, и весла уверенно рассекали воду. Друзья прошли через мост, удивленно всматриваясь в лица прохожих.
— Как пройти в город? — обратился Сема к человеку в желтой соломенке.
— Очень просто, — вежливо ответил он и, неопределенно махнув рукой, отправился дальше.
— Спасибо, — поблагодарил Сема, тщетно пытаясь разгадать жест прохожего.
Выдавать свое смущение было стыдно, и Сема повел Биню и Пейсю в город. Он заметил женщину, торопливо идущую куда-то с корзинкой, и подумал: «Она же не идет в степь за покупками!» И ребята побежали за ней. Вскоре они очутились на центральной улице. Все здесь удивляло и восхищало путников. То и дело Пейся толкал Сему, Сема — Пейсю, и только Биня шел встревоженно молчаливый.
— Смотри, какая улица! — восторгался Пейся. — Надо обязательно найти, где ее конец!
— А ты знаешь, что здесь написано? — загадочно спрашивал Сема, указывая на русскую надпись на вывеске. — «Кухмистерская Жане». Ты понимаешь?
Неожиданно все трое остановились в изумлении.
— Боже мой, — всплеснул руками Сема, — сколько извозчиков! Два, четыре, шесть, и все запряжены парами, и какие фаэтоны — ай-я-яй! А что там стоит справа?.. Смотри, Биня, — он толкнул сына Лурии, — целый закрытый домик на колесах, с окошками, с дверцей!
— Я знаю, — обрадованно воскликнул Пейся, — мне говорили! Это ландо. Это — когда свадьба. Все равно, знаешь, ну, как катафалк, но для жениха с невестой…
В это время извозчики почти все сразу спрыгнули со своих экипажей (они сидели не на козлах, а на пассажирском сиденье) и подбежали к приезжим.
— Молодые люди, — хриплым голосом сказал по-еврейски один из них, — вы хотите куда-нибудь ехать?
Сема вызвался вести переговоры. Заглянув в бумажку, он кивнул головой:
— Да, на Емошанскую.
— О-о! — многозначительно произнес извозчик и покачал головой, — Вам придется идти пешком. Вот видите этот высокий серый дом, так от него пойдете влево до сада, а там стоит пожарная дружина, вы пройдете мимо и спуститесь по Херсонской, а оттуда поднимитесь на горку.
— Ох, — испуганно вздохнул Пейся, — туда же можно проехать, если так далеко!
— Можно, — пожал плечами хриплый извозчик и закашлялся, и вместе с ним начали кашлять остальные извозчики, — можно, но нельзя. Это будет вам дорого стоить, — тихо добавил он.
— Едемте! — вдруг закричал Биня, которому страшно хотелось избавиться от своих денег и перестать наконец бояться жуликов. — Езжайте уже! — властно повторил он.
Они сели в фаэтон — трое на заднее сиденье. Скамеечка впереди оставалась свободной.
— Вот хорошо, — вздохнул Пейся. — Мы можем ехать и смотреть себе по сторонам!.. Ой, какая железная ограда около дома!
Но любоваться долго не пришлось. В экипаж с лету вскочил грузный мужчина и уселся на скамеечке.
— Это моей сестры сын, — вежливо сообщил извозчик.
«Очень приятно, — подумал Сема, — мне еще нужно знать его родню». Настроение явно ухудшилось.
Вдруг лошади остановились, и двое мальчишек уселись в ногах у пассажиров.
— Это чтоб вам было тепло, — опять сообщил извозчик. — Вам не мешает?..
— А если я скажу, что мешает, он их выбросит? — спросил Сема у Пейси шепотом.
— Молчи, — огрызнулся Пейся, — еще подножки свободные.
Видеть что-нибудь уже было невозможно, потому что ребятишки в ногах подрались друг с другом и по ошибке то и дело щипали то Биню, то Сему…
Но тут на какой-то улице сошел племянник извозчика, вместо него вскочил другой пассажир, который принялся уговаривать Сему, что ему будет удобнее сидеть на скамеечке. Сема отказался:
— За свои деньги я могу ехать как человек!
Наконец извозчик, обернувшись к ним, сообщил:
— Емошанская улица, молодые люди!
Биня залез в карман и дрожащими руками отсчитал деньги. Пейся вежливо поклонился извозчику:
— Спасибо, спасибо вам!
— Что ты его так благодаришь? — удивился Сема.
— Все-таки любезный человек, — ответил Пейся, провожая глазами фаэтон. — Вот это выезд!
— Не даром катал! Заплатили чистыми деньгами.
Пейся вздохнул с сожалением:
— И еще надо идти пешком… Где же этот номер двенадцать?
— Наверное, где-нибудь близко. — Сема остановился и, взяв приятеля за руку, с любопытством огляделся по сторонам: — Вы только подумайте! Справа — дома, слева — дома. Полная улица домов!..
Но у Бини не хватило терпения выслушать до конца рассуждения Семы.
— Давайте искать номер двенадцать, — умоляющим голосом произнес он, — стоит же дело! Что вы хотите от меня?
И друзья, задрав головы, принялись искать номер 12.
ГОРОД, ГОРОД…Около дома номер 12 они расстались с Пейсей. Условившись к вечеру встретиться у реки, Биня и Сема прошли наверх по крутой деревянной лестнице.
— Стучи, — прошептал Биня, передавая Семе приготовленные деньги, — стучи!
Но Сема не решался поднять руку, он вспомнил слова Фраймана о собаке, в которую нужно всунуть рубли, и волнение охватило его. Смущенный, взглянул Сема на Биню, но в глазах его не было сочувствия.
— Стучи же, — повторил он зло, — пусть будет конец!
Сема дернул дверь. Послышались шаги, и на пороге появился человек в сюртуке военного покроя, распахнутом на мохнатой груди.
— Вам что? — спросил он удивленно.
— Мы с братом от Фраймана, — тихо сказал Сема, отчаянно напирая на «эр» и стараясь как можно красивее говорить по-русски. — У нас дело, ваше превосходительство.
— Какое же у вас дело? — насмешливо произнес человек и, гордо выпрямившись, разгладил усы. — Я слушаю.
— Ваше превосходительство, — взволнованно заговорил Сема, — мой брат ожидает призыва! Их восемь человек в семье…
— Так, так… — задумчиво произнес военный. — И что же?
— И вот он один из кормильцев. Без него им совсем горе…
— Видите ли, — важно вымолвил его превосходительство, — я думаю…
Но ему помешали высказать, что же он думает. Из комнаты выскочил взъерошенный худой человек в длинном халате с тростью в руке.
— Ты о чем думаешь, болван? — закричал он, размахивая палочкой. — Все двери растворил настежь! Мало тебе сквозняков!
— К вам пришли, барин, — смущенно прошептал «его превосходительство» и сразу стал маленьким, как Сема.
Барин сердито дернул плечами и, строго взглянув на пришельцев, кивнул головой:
— Ступайте за мной!
Они пошли. «Мое счастье! — вздохнув, подумал Сема, — Хорошо, что я еще не успел дать взятку этому болвану!..» Биня был угрюм и бледен, он не мог понять, что произошло.
— Ну, слушаю, — сказал барин, выбивая прогоревший табак из трубки. — О чем вы там говорили?
— Мы думали, — осмелев, сообщил Сема, — то есть мы вас не видели. И мы думали, что это он — генерал.
— Да? — важно затряс головой барин и довольно улыбнулся. — А генерал-то вовсе я!
