Люси Монтгомери - Эмили из Молодого Месяца. Восхождение
— Вот видите, — сказала Эвелин многозначительно.
— Я не удержалась, — широко улыбнулась Илзи. — Я могла выносить ее нахальство и ее брюзжание... но, когда она заревела... она такая страшила, когда ревет... я просто дала ей пощечину.
— Думаю, после этого тебе стало легче, — сказала Эмили, твердо решив не выказывать никакого неодобрения в присутствии Эвелин.
Илзи разразилась смехом.
— Да, сначала. Во всяком случае, ее вытье сразу прекратилось. Но потом я почувствовала угрызения совести. Я, разумеется, извинилась перед ней. И я действительно раскаиваюсь... но, вполне вероятно, сделаю это снова. Если бы Мэри не была такой положительной, я не была бы такой ужасно отрицательной. Надо же мне хоть немного уравновесить ее благонравие. Мэри кроткая и смиренная, и миссис Адамсон постоянно ее третирует. Слышали бы вы, как она отчитывает Мэри, если та выходит куда-нибудь вечером чаще, чем раз в неделю.
— Миссис Адамсон права, — сказала Эвелин. — Было бы гораздо лучше, если бы ты тоже пореже ходила на вечеринки. Своим поведением, Илзи, ты вызываешь ненужные разговоры.
— Уж ты-то, во всяком случае, вчера вечером ни на какие танцы не ходила, не правда ли, дорогая? — уточнила Илзи, снова широко (и не без злорадства) улыбаясь.
Эвелин покраснела и, приняв высокомерный вид, промолчала. Эмили уткнулась в конспект, а Илзи и Мэри вышли из комнаты. Эмили хотелось, чтобы Эвелин тоже ушла. Но та не имела ни малейшего намерения оставить ее в покое.
— Почему вы не заставите Илзи вести себя как следует? — начала она раздражающе доверительным тоном.
— У меня нет никакой власти над Илзи, — холодно ответила Эмили. — Кроме того, я не считаю, что она ведет себя неправильно.
— О, моя дорогая девочка... вы же сами слышали, как она сказала, что дала пощечину миссис Адамсон.
— Миссис Адамсон это пойдет на пользу. Она отвратительная женщина: вечно плачет, когда у нее нет абсолютно никаких причин для слез. Это совершенно невыносимо.
— Ну, а как насчет того, что Илзи вчера опять пропустила урок французского, чтобы прогуляться вдоль реки с Ронни Гибсоном. Если она будет поступать так слишком часто, она в конце концов попадется.
— Илзи пользуется большим успехом у мальчиков, — сказала Эмили, зная, что Эвелин сама хотела бы пользоваться таким же.
— Но не у тех, у каких надо. — Эвелин сменила тон на снисходительный, инстинктивно чувствуя, что Эмили Старр не выносит, когда к ней обращаются снисходительно. — За ней вечно бегает толпа невоспитанный мальчишек... положительные, если вы заметили, не обращают на нее внимания.
— Ронни Гибсон вполне положительный, не так ли?
— Хм, а как насчет Маршалла Орда?
— Илзи не имеет никаких дел с Маршаллом Ордом.
— Еще как имеет! Она каталась с ним до полуночи в прошлый вторник... а он был пьян, когда брал лошадь в платной конюшне.
— Не верю! Все это неправда — до последнего слова! Илзи никогда не ездила с Маршаллом Ордом. — От негодования у Эмили побелели губы.
— Я слышала об этом от очевидца. Об Илзи повсюду ходят разговоры. Возможно, у вас нет власти над ней, но немного повлиять на нее вы ведь можете. Хотя... вы сами иногда совершаете глупости, не правда ли? Быть может, без всякого дурного намерения. Например, тогда, когда вы отправились на дюны возле Блэр-Уотер и купались там, раздевшись донага? Об этом знает вся школа. Я слышала, как брат Маршалла хохотал над этой историей. Скажите сами, моя дорогая, разве это не было глупо?
Эмили вспыхнула от гнева и стыда — и в той же мере из-за того, что Эвелин Блейк назвала ее «моя дорогая». То прекрасное купание при луне... как опошлили его эти люди! Она не станет обсуждать эту историю с Эвелин... она даже не скажет ей, что на них были нижние юбки. Пусть думает, что хочет.
— Боюсь, вы не все понимаете, мисс Блейк, — произнесла она с тонкой холодной иронией, придавшей совершенно обычным словам невыразимо глубокое значение.
— О, вы принадлежите к «избранному народу», не так ли? — У Эвелин вырвался злой смешок.
— Да, — ответила Эмили спокойно, не отрывая глаз от конспекта.
— Ну, не сердитесь так, дорогая. Я заговорила об этом только потому, что досадно наблюдать, как бедная Илзи падает в общественном мнении. Мне она, пожалуй, даже нравится, бедняжка. А еще хорошо бы, она одевалась не в такие яркие цвета. Это алое вечернее платье, в котором она была на концерте «приготовишек»... право, это так нелепо.
— Мне показалось, она выглядела в нем как высокая золотистая лилия в алых листьях, — сказала Эмили.
— Какой вы верный друг, дорогая. Интересно, стала бы Илзи защищать вас так, как вы ее. Ну, думаю, мне не следует мешать вам заниматься. У вас в десять письменный экзамен по английскому, да? Его проведет мистер Сковилл: мистер Траверз заболел. Не правда ли, у мистера Сковилла очень красивые волосы? Кстати, о прическах, дорогая... почему вы не спустите боковые пряди волос пониже, чтобы прикрыть уши... хотя бы их верхнюю часть? Я думаю, это было бы вам больше к лицу.
Эмили решила, что, если Эвелин Блейк еще раз назовет ее «дорогая», она запустит в нее чернильницей. Нупочему она не уйдет и не даст ей позаниматься?
Но у Эвелин была в запасе еще одна неприятная для Эмили тема.
— Этот ваш неотесанный юный друг из Стоувпайптауна сделал попытку напечататься в «Пере». Он прислал патриотическое стихотворение. Том показал его мне. Я чуть не умерла от смеха. Одна строчка была просто восхитительна: «Канада, как юная дева, встречает своих сыновей». Слышали бы вы, как хохотал Том.
Эмили сама едва сумела удержаться от улыбки, хотя была ужасно раздосадована тем, что Перри делает себя мишенью насмешек. Ну почему он не может правильно оценить свои возможности и понять, что крутые склоны Парнаса ему не одолеть?
— Я считаю, что редактор «Пера» не имеет права показывать отклоненные произведения посторонним, — сказала она холодно.
— О, Том не считает меня посторонней. А это была, право, слишком хорошая шутка, чтобы ни с кем не поделиться... Ну, пожалуй, я забегу в книжный магазин.
Эмили вздохнула с облегчением, когда Эвелин попрощалась и вышла. Вскоре вернулась Илзи.
— Эвелин ушла? В оч-чень благожелательном настроении она сегодня с утра! Не могу понять, что в ней находит Мэри. Мэри — славная девушка, хоть и неинтересная.
— Илзи, — начала Эмили серьезно. — Ты каталась по окрестностям Шрузбури с Маршем Ордом поздно вечером на прошлой неделе?
Илзи уставилась на нее в изумлении.
— Нет, дорогая моя глупышка, не каталась. Но мне нетрудно угадать, где ты услышала эту сплетню. Даже не знаю, кто с ним катался.
— Но ты пропустила урок французского и гуляла вдоль реки с Ронни Гибсоном?
— Peccavi[48].
— Илзи... тебе не следовало... право же, ты...
— Не раздражай меня, Эмили!— перебила Илзи грубовато. — Ты становишься слишком чопорной... надо срочно что-то предпринять, чтобы вылечить тебя, прежде чем это перейдет в хроническую форму. Ненавижу жеманство и напускную скромность. Ну, ладно... я ухожу... хочу забежать в книжный магазин, прежде чем идти в школу.
Илзи с обиженным видом собрала свои книжки и выскочила из комнаты. Эмили зевнула и решила, что уже нашла в конспекте все необходимое. У нее оставалось еще полчаса. Она приляжет на кровать Илзи — совсем ненадолго...
В следующую минуту — так ей показалось — она обнаружила, что сидит на постели и с ужасом смотрит на будильник Мэри Карзуэлл. Без пяти одиннадцать! Всего пять минут, чтобы преодолеть четверть мили, взбежать по лестнице и оказаться за своей партой в ожидании раздачи экзаменационных билетов. Эмили торопливо надела пальто и шапочку, схватила свои тетрадки и вылетела за дверь. Добравшись до школы, она — запыхавшаяся и с неприятным сознанием того, что, когда она мчалась по улицам, прохожие смотрели на нее как-то странно — повесила свое пальто в раздевалке и, не взглянув в зеркало, поспешила наверх.
Когда она вошла, все уставились на нее с изумлением, затем по классу пронесся смех. Мистер Сковилл, высокий, стройный, элегантный, раздавал экзаменационные билеты. Он положил один из них на парту перед Эмили и серьезно сказал:
— Мисс Старр, вы смотрели на себя в зеркало, прежде чем войти в класс?
— Нет, — сказала Эмили обиженно. Явно что-то было не так.
— Я... пожалуй... на вашем месте... я посмотрел бы... сейчас. — Мистер Сковилл, казалось, говорил с трудом.
Эмили встала и спустилась в раздевалку. В холле она столкнулась с директором, мистером Харди... и тот уставился на нее, широко раскрыв глаза. Почему он уставился и почему одноклассники смеялись, Эмили поняла, когда подбежала к зеркалу в раздевалке.
