Зоя Воскресенская - Девочка в бурном море. Часть 1. Антошка
— А если бы надо было, вы бы убили?
— Ты считаешь, что я не трус?
— Вот уж нет так нет.
— А мне это надо еще доказать. Мне позарез необходимо как можно скорее попасть в Советский Союз…
Антошка покосилась на Сергея Ивановича. Нога у него явно не слушалась.
Девочка остановилась у витрины ювелирного магазина.
Сергей Иванович потянул ее за руку:
— Нечего тебе глаза пялить на эти безделицы. Ты не дипломатическая дама, а просто девчонка.
Антошка рассмеялась.
— Я этим и не интересуюсь, просто хотела, чтобы ваша нога немного передохнула. А вот Александра Михайловна, хоть и первая дипломатическая дама, тоже этого не любит. Она носит брошки из простых стекляшек и нашим женщинам говорила, что драгоценности — это предрассудки и что в королевский дворец, где она бывает на приемах, ювелиров не приглашают, а король не умеет отличить фальшивые бриллианты от настоящих.
— Тогда пошли скорее, не то опоздаем к рабочему поезду, и сотни людей не прочитают свежую сводку.
На восьмиметровом рулоне, который нес Сергей Иванович, черной и красной тушью чертежными буквами была написана сводка Совинформбюро. Освобожденных Красной Армией городов и населенных пунктов такой длинный список, что сводка будет свисать в витрине от потолка до самого пола.
У Антошки под мышкой карта Советского Союза и плакаты, и идет она с Сергеем Ивановичем не просто за компанию, а по заданию. Простенок между двумя огромными стеклами в витрине узкий: если неловко повернешься, то и витрину продавишь, а со стремянкой взрослый человек там просто не поместится. Антошка же худущая — она пролезет.
Витрина советского пресс-бюро против вокзала. Через час придет первый рабочий поезд, и люди побегут прежде всего сюда, посмотреть, как там дела у русских, какие города они освободили, какие реки форсировали. Рядом со сводкой они увидят огромную карту Советского Союза, на которой красной тушью заштриховываются районы, освобожденные Красной Армией.
И еще несла Антошка плакаты с карикатурами на Гитлера, Геринга, Гиммлера и всех фашистских главарей, и по их лицам было видно, что дела у них плохие.
Сергей Иванович отпер ключом дверь пресс-бюро. Прежде всего надо было снять вчерашнюю сводку и заменить новой. Сергей Иванович осторожно вдвинул стремянку между стеклами витрины. Антошка в лыжных брюках и свитере взобралась на самый верх, отколола сводку и спустила ее вниз. Сергей Иванович подал ей свежую сводку. Антошка взяла рулон за края, он развернулся и пополз вниз. Она приколола кнопки, постучала молоточком.
Сергей Иванович стоял у дверцы в витрину и подсказывал Антошке:
— Правее… Повыше…
Рулон развернулся до самого пола. Сергей Иванович попыхивал сигаретой и, в который уже раз пробегая глазами длинный перечень населенных пунктов, не мог сдержать волнения. Для него это были не только «пункты» и географические названия. Он хорошо знал, что и потеря и завоевание вновь каждой деревушки стоили многих жизней советских людей.
Скоро, совсем скоро придет рабочий поезд. Уже затарахтели первые трамваи — трамвайная остановка тоже напротив витрины, и вагоновожатый почему-то всегда медлит на этой остановке. Он снимает рычаг и, держа его в руках, не спеша обходит вокруг обоих вагонов. По стороне, обращенной к витрине, идет совсем медленно, и все пассажиры, прильнув к окнам трамвая, спешат прочитать сводку. А потом вагоновожатый как бы невзначай окидывает взглядом оба вагона — все ли успели прочитать, садится на свое место, трогает, и тогда уже беспрестанно звонит, нагоняя упущенные минуты.
В советской витрине свежая сводка!
Читайте, люди, радуйтесь вместе с нами! Мы никогда не хныкали и не старались вас разжалобить. Когда мы показывали вам, что натворили гитлеровцы на нашей земле, и описывали зверства фашистов, мы предупреждали вас: вот что такое цивилизация по-фашистски. В дни отступлений мы были кратки и сдержанны, но не потому, что хотели от вас скрыть горькую правду, а потому, что не привыкли жаловаться. А теперь во весь голос говорим: мы побеждаем, победим и не допустим, чтобы гитлеровцы захватили вашу землю, полонили ваш народ.
Сергей Иванович взглянул в окно и заметил, что против витрины спешивается группа велосипедистов. Не сводя глаз с витрины, они положили на обочине сквера свои велосипеды и стали разворачиваться длинной цепью. В их движениях было что-то злобное и затаенное. Это были взрослые мужчины, одетые в спортивные костюмы, и мальчишки лет по четырнадцати — шестнадцати.
Человек в коричневом лыжном костюме с зелеными отворотами, с глубоким шрамом на щеке, видно, был за вожака. Пешеходы спешили перейти на другую сторону и скрывались в дверях вокзала.
По развернутому строю, по повадке Сергей Иванович сразу признал в них фашистов. Зажав что-то в руках, они медленно, стенкой двигались к витрине. Чувство тревоги охватило Сергея Ивановича. Он бросил сигарету на пол и погасил ее ногой.
— Антошка, слезай быстрее! — сказал он и ухватился обеими руками за стремянку.
Но было уже поздно. Оглушительный звон разбитых стекол покрыл собою все уличные шумы. Стремянка накренилась, и Антошка вместе с ней полетела вниз.
Молниями разбежались трещины по зеркальному стеклу, витрина распадалась на куски, рушилась. Камни ухали в стекла. Сергей Иванович поддерживал спиной плиту стекла, тяжелую, как чугун, и прикрывал своим телом Антошку…
Все стихло внезапно, так же как и началось. Весь этот погром продолжался какие-нибудь две-три минуты, но Антошке показался вечностью. Она открыла глаза. За стеклом мелькнула голова с ощеренными зубами, взметнулся и встал торчком, как пучок соломы, вихор. Антошка узнала мальчишку с заколкой. Он срывал сводку, рвал ее на куски, перекидывал через голову и внезапно исчез.
Сергей Иванович высвободился из-под стеклянной плиты, поставил на ноги Антошку и тряхнул ее за плечи. Лоб у нее был покрыт алыми бусинками крови, возле уха — глубокая ссадина.
Он внимательно осмотрел девочку. Нет, ранение пустяковое. Стеклянные крошки поранили кожу. Прищурившись, он осторожно выдернул несколько стеклянных иголочек со лба Антошки.
— Поморгай глазами! — приказал Сергей Иванович.
Антошка поморгала.
— Уф, в глаза не попало! — с облегчением вздохнул он, сам еле сдерживая боль. Ныла спина.
Витрина была разрушена. Стекла, как ледяные торосы, громоздились на тротуаре, ветер шевелил и переворачивал обрывки сводки.
— Фашистская мразь!.. — скрежетал зубами Сергей Иванович. — Ну, не будь такой бледной! С минуты на минуту придет поезд.
— Я вовсе не бледная, это вам так кажется, — пыталась улыбнуться Антошка.
Пешеходы, которые скрылись в здании вокзала, теперь собирались у витрины, ахали, осуждающе качали головами. Появились вездесущие мальчишки, они подбирали разорванные куски ватмана и передавали их Сергею Ивановичу.
Сводку разложили на полу в пресс-бюро. Не хватало одного куска.
Сергей Иванович схватил со стола лист писчей бумаги, подклеил его и стал дописывать недостающие буквы.
Оба ползали по полу, намазывали чистые листы клеем, подкладывали вниз, склеивали ватман.
Антошка снова взобралась наверх.
Вокруг стремянки выстроилась добровольная охрана из мальчишек.
Из дверей вокзала повалил народ. Пришел рабочий поезд. Люди бежали к витрине советского пресс-бюро и останавливались пораженные. В раме торчали острые углы оставшихся стекол, ветер колыхал истерзанную, наспех склеенную сводку.
Все было понятно без слов. Фашистские молодчики разгромили витрину, но сводка свисает с потолка до самого пола.
Победы Красной Армии ни замолчать, ни уничтожить нельзя.
Рабочие принялись очищать тротуар от осколков, чтобы можно было подойти к витрине поближе. Появился трамвай, заскрежетали тормоза. Пассажиры высыпали на улицу.
— Господа! Товарищи! — Рабочий в синем берете вскочил на тумбу. — Мы не позволим гитлеровским выкормышам хозяйничать в нашей стране!
— Позор! Долой фашистов! — слышалось вокруг.
— Эй, кто там с ночной смены? — Другой рабочий сдернул с головы меховую шапку и размахивал ею. — Записывайтесь в дневной пикет. Установим круглосуточное дежурство по охране витрины. Победы русских — наше кровное, рабочее дело.
— Что смотрит правительство? Место фашистов в тюрьме!
Толпа гневно гудела. Крики возмущения неслись со всех сторон.
Рабочий в меховой шапке громко, чтоб все слышали, начал читать сводку. Толпа притихла. Рабочий выкрикивал названия освобожденных городов.
— Воронеж!
«О-ххо!» — отзывалось эхом.
Сергей Иванович взял указку и показывал на карте города и пункты, которые зачитывал рабочий. При каждом новом названии указка подвигалась на запад под одобрительные крики толпы. Названия русских городов и даже многих населенных пунктов теперь были хорошо известны шведам.
