Жанна Браун - Переправа
Сначала Настя кинулась собирать букет из листьев, что-то напевала, шутила. Потом вдруг замолчала. А у павильона Росси, заколоченного досками крест-накрест, вдруг сказала:
— Идем отсюда… Как в мертвом царстве…
Мне-то как раз были по душе это полное безлюдье и тишина. Точно в безвременье, точно выпал из потока и свободен… абсолютно свободен!
— Побудем еще немного, — попросил я.
Настя бросила букет и схватила меня за руку.
— Нет-нет… Не знаю почему, но мне хочется плакать. Я хочу к людям…
Пожалуй, сегодня я бы ее понял. Что же происходит, комиссар? Неужели за эти месяцы я отвык от себя? Видите, даже беседуя с вами, я все чаще говорю «мы»…
Когда мы вышли наконец на берег, Малахов принимал рапорта расчетов. Рядом с ним сидел на бревне замполит и, по-моему, благодушествовал. Солнце играло в реке, деревья были недвижны, в общем, стояла вокруг осенняя благодать и умиротворение.
— Отделение, становись! — негромко скомандовал Зуев.
Мы встали. Я взял было миноискатель на плечо, но Вовочка метнул взглядец, и у меня сразу отпала охота шутить в строю.
— Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу лейтенанту?
Груздев поднялся с бревна и застегнул китель.
— Обращайтесь, товарищ старший сержант.
Уверен, комиссар, ни один сержант во всем округе не сравнится с нашим Вовочкой. Слышали бы вы, как он докладывал, что проход для техники свободен и обнаруженные мины «противника» обезврежены. Это был не рапорт, это была песня победы!
А наш «противник» в половинном составе, имеется в виду прапорщик Митяев, самолично вылезал в это время из плавающего транспортера, прижимая к груди саперный дальномер. Митяев старый понтонер и иногда ездит с нами на занятия: «Чтоб душа моя взыграла». Но я-то уверен, что он просто боится за табельное имущество и верит, что у него на глазах мы будем аккуратнее и ничего не посеем.
Пока Степа Михеенко со своим расчетом плавал на разведку противоположного берега, Митяев, Коля и Рафик брали пробы грунта со дна по всей ширине реки, замеряли ее глубину, определяли гидровертушкой в разных точках скорость течения. Даже Павлов с удовольствием колдовал у водомерного поста.
— Черт, а мы-то… — сказал Мишка.
Я кивнул. Что с того, что взвод быстро и слаженно отработал задание и Малахов, с видимой гордостью за своих парней, принялся чертить схему разведанного берега? Нам-то досталась самая нудная работенка…
Замполит подошел к груде валунов под деревьями. Их натащили сюда со дна реки на прошлых учениях, когда понтонеры готовили подводный путь для танков.
— Садитесь, сынки, поговорим, — сказал он. — Сегодня вы первый раз выполняли задачу инженерной разведки. Скажу прямо: для первого раза справились неплохо. Особенно разминеры. Товарищ прапорщик, все мины обнаружены?
— Все, товарищ подполковник. Я одну так хитро упрятал, думал, обязательно прозевают. Нашли! — с приятным удивлением сказал Митяев.
Мы с Мишкой переглянулись. Ай да мы! Бывают же иногда цветочки и в пустыне…
— Для первого раза, — повторил Груздев. — Но мне показалось, что не все понимают важность операции, которые вам нужно было выполнить.
— Товарищ подполковник, разрешите вопрос? — сказал Мишка.
— Слушаю вас.
— Мы понимаем важность разведки, товарищ подполковник. Но для понтонера главное навести мост и обеспечить переправу войск, верно? А если в настоящем бою, да противник сидит на пятках… как же тогда? Тоже тратить время на разведку?
Помните, комиссар, вы говорили, что по вопросам можно определить интеллектуальный уровень аудитории? Мишкин вопрос, конечно, не свидетельствовал о высоком интеллекте, но говорил о живой заинтересованности. Мне показалось, что замполит был доволен вопросом.
— Непременно! — живо сказал он. — От ширины водной преграды зависит потребность войск в переправочных средствах, эффективность поддержки огнем. Глубина диктует выбор способа преодоления, а от скорости течения зависит возможность применения наплавных мостов, продолжительность рейсов паромов и других переправочных средств… — Он посмотрел на Мишку и улыбнулся. — Ну, а если противник совсем на пятках… есть у опытных понтонеров и другие способы быстрой разведки. Например, о характере грунта можно судить по породе леса, растущего на берегу. Сосна обычно растет на песке и говорит понтонеру о том, что грунт на берегу сухой, а дно твердое…
— А ель? — спросил Малахов.
— Ель свидетельствует, что почва глинистая. Значит, берега реки, особенно где заливные луга, чаще всего заболочены, а дно илистое. Большое количество заболоченных участков на берегу позволяет делать вывод, что дно реки здесь глинистое, водонепроницаемое и часто вязкое. Но оно может быть и твердом, если скорость течения достаточно велика… Давно известно: чем скорость течения выше, тем тверже дно. Есть даже таблицы с указанием зависимости характера грунта от скорости течения.
Честно говоря, комиссар, я был удивлен. И не только я. Оказывается, подполковник не просто замполит полка, но и настоящий профессионал. Это качество в армии особенно высоко ценится. Даже Митяев, озабоченный сохранностью ротного имущества, перестал возиться с приборами и подсел к нам. А Малахов прилежно конспектировал каждое слово. Наверное, и для него многое из сказанного подполковником было внове.
Меня всегда захватывает, когда человек, которого ты уже привык видеть в определенном ракурсе, вдруг открывается с новой стороны. Сейчас я говорю уже не о замполите, а о Степе Михеенко… Понимаете, комиссар, я всегда посмеивался над ним. Его жадное любопытство ко всему новому, особенно к искусству, казалось мне примитивом. Ну, вроде тяги папуаса к консервной банке… А на днях я случайно застал его в библиотеке спорящим со Светланой Петровной о повести Стругацких «Трудно быть богом». Представляете — это Степа-то? Я был уверен, что он вообще, кроме школьной программы, ничего не читал…
Конечно, мы тут же отправились в солдатскую чайную и взяли по стакану кофе с молоком и пирожку. Пожалуй, это был наш первый разговор по душам, без трепа.
— Армия мне много дала, — заявил Степа. — Здесь я в первый раз задумався, як я жил, для чого…
— А как ты жил?
— Як попадя. Без цели.
— В чем ты видишь цель? Закончить институт? Стать агрономом или директором совхоза?
Степа резво смолол пирожок крепкими зубами, заодно прихватив и мой. Бедному Степану до двойной порции не хватает четырех сантиметров роста. Он всегда голоден, а добавку просить стесняется.
— Не, — сказал он, подумав, — это скорее необходимость, а не цель.
Громы планетные! Если стать директором необходимость, то какова цель? Пока я переводил дыхание, Степа достал пухлую записную книжку, перетянутую аптечной резинкой, и стал медленно листать ее, шевеля добрыми губами.
— Вот… Тут у меня пословица одна записана: «Познай самого себя, и ты познаешь мир». Как ты к ней относишься?
— Никак. Слишком красива для истины.
Мои слова не содержали информации, и Степан не обратил на них внимания.
— А вот как я ее понимаю, — со вкусом провозгласил он, — когда ты разберешься в своих побуждениях, тогда и познаешь самого себя. Согласен?
Я снова ушел от ответа. А если бы я не согласился, тогда что?
— Надо подумать, Степа. Но ты так и не сказал: какая у тебя цель?
Степан аккуратно укрепил резинкой книжку, спрятал ее в карман и задумался, сложив громадные руки на столе.
— Вот как я думаю, — сказал он, наконец, — многие приходят из армии до дому, женятся, работают абы где… платили бы гроши. Як ручейки вливаются у реку… А я не хочу по течению, хочу свое. Понимаешь, Иване, я хочу велыку пользу приносить, да пока не знаю как… Буду шукать.
— Старик, — сказал я, слегка прибалдев, — ты же хлебороб! Это и есть самая большая польза.
— Не, — упрямо сказал он, — я не про специальность. Буду искать.
— Ну ты и даешь, старче! Откуда у тебя это?
Читать надо больше, — небрежно сказал он.
И я проглотил. Вовочка Зуев прав: армия расширяет кругозор и лечит от снобизма. Можете считать, комиссар, что я уже на пути к выздоровлению.
Глава XVII
Комсомольское собрание тянулось уже около часа, но, кроме сообщения взводного, ничего дельного так и не было сказано. Степанов сдерживался, но Ваня видел: Николай раскален — еще немного, начнет искрить… Ваня поймал на себе его призывный взгляд, но не откликнулся. Свинство, конечно, оставлять товарища в беде, но Коля с Зуевым сами заварили эту кашу, пусть пеняют на себя, если не в силах ее переварить.
Сообщение лейтенанта Малахова о положении дел во взводе солдаты слушали с интересом. Рота в целом, а следовательно, и взвод отлично справляется с заданием командования. Новый учебный корпус, сложенный узорной кладкой из белого силикатного кирпича, почти готов. Штукатурные работы внутри закончены. Стены, оконные рамы и двери зашпаклеваны. На неделе столяры вставили стекла и кочегары дали тепло. Можно приступать к побелке и покраске.
