Гана Боржковцова - Тройка неразлучных, или Мы, трое чудаков
Вашек немного озадачен.
— Но это ничего, — успокаивает его пан учитель и роется в богатом складе материалов, накопленных Вашеком. — Я вижу, у тебя тут, по крайней мере, три передних колеса. Одно заднее я тоже уже где-то видел. И руль — это уже третий. А тормоз — второй. Может, он бы еще поработал, если бы его чуть-чуть… Знаешь, что мне пришло на ум? Что, если бы ты заново собрал свой велосипед? А из того, что тут у тебя накоплено, запросто можно бы собрать еще один вполне приличный велик. Вашек, а ты не хотел бы привлечь к этому еще и Ярду? Я бы изредка помогал вам, если, конечно, это вам не помешает.
— Ярду? — удивился Вашек и кое-что сообразил: — Вы думаете, второй велосипед можно было бы собрать для него?
— Да, вот это я и имел в виду. У меня дома тоже кое-что найдется от старого велосипеда. И если у вас чего-нибудь не хватит — я разыщу.
— Да и у меня кое-что найдется. У меня даже деньги кое-какие есть, папины правда.
— Ну какой тут разговор, — вдруг раздается папин голос. Папа стоит в дверях и смотрит на пана учителя. — Собственно, ущерб мы нанесли Павлу — из-за Вашека он не смог пользоваться своим имуществом, а… возместим потерю Ярде, не так ли?
Пан учитель одобрительно кивает головой.
— Мы хотим про ковбоев! — орет шестой «Б».
— Вы с ума сошли! — восклицает пан учитель, косясь на дверь, как Вашек недавно косился на отца. — А если услышат? Про ковбоев сегодня не будет. Но и математики не будет тоже. Я вам расскажу удивительную историю. Историю? Тогда ладно…
— Вы когда-нибудь слышали анекдоты о рассеянных профессорах? Нам, правда, придется подождать, когда из Вашека получится профессор. Но ждать придется не потому, что он недостаточно рассеян…
Все обратились в слух и с увлечением слушают. Так вот как было на самом деле…
— Вы не очень-то смейтесь над Вашеком, — заканчивает пан учитель. — Не обязательно, конечно, из всех чудаков получаются профессора, но Вашек, может быть… Модель, которую он смастерил, очень любопытна. Хотя, конечно, в глубь подземелья я бы не отважился на ней поехать, да и вы не вздумай те… Впрочем, сейчас планы у Вашека тоже переменились. На этом и кончается наша странная история. А велосипед мы возвратили его законному владельцу.
Павел довольно кивает. Законный владелец — это здорово.
Ярда сидит неподвижно. Словно все еще слушает, хотя пан учитель уже договорил и в классе воцарилась абсолютная тишина. И в этой тишине раздается голос Андулы: — Ну, такое… такое мог только Вашек…
— Возможно, ты и права, — соглашается пан учитель.
Но догадаться об этом сумел только один Пип.
Андула тоже согласна с этим.
— Котелок у него варит.
— Золотые слова, барышня, — подтверждает пан учитель.
Оба смотрят в ту сторону, где сидит Пип. Но Пипа там нет.
— Где же он? — удивляется пан учитель. — Ведь он же был в классе.
— Он под партой, — объявляет Павел.
— Он хоть у нас и чудак, — уточняет Андула, — но котелок у него варит.
Пип опять готов скрыться под парту.
— Наверное, это самая правильная комбинация, — высказывает предположение пан учитель и на всякий случай держит Пипа за ухо. — Потому что, если обнаруживается пропажа, практичные люди чаще всего предполагают, что это сделали воры. А Пип так не подумал. Или просто не поверил. И начал размышлять — как же все это получилось.
— Много бы он придумал, если бы на парте у Вашека я не забыла ручку, — выразительно напоминает Анежка.
Пип что-то пищит невероятно тоненьким голоском.
— Он говорит, что это правда, — переводит Вашек писк Филиппа на человеческий язык.
Пип кивает.
Пан учитель не верит своим ушам.
— Да, — объясняет ему Андула, — Вашек понимает язык Пипа и язык учительницы Беранковой. Он даже понимает дельфинью речь.
— Очень рада, больше всего за тебя, Комарек, что все выяснилось. Хотя и считаю, что Вашек или пан профессор Фиала должны были прийти прежде всего ко мне, классной руководительнице.
Вашек щурится.
— Но в конце концов это не так существенно. Пан учитель Штёвичек рассказал мне, что все произошло по чистой случайности. Вашек моргает снова.
Разумеется, по чистой случайности он попросил отца написать Штёвичку.
— А главное, как я говорю, все счастливо разъяснилось.
— Ничего счастливо не разъяснилось, — вдруг вмешался Ярда.
Класс замер. Беранкова строго посмотрела на него.
— Что ты хочешь этим сказать?
— А то, что ничего само не разъяснилось. А разъяснил все вот он. Пискля.
— Что такое? Какой Пискля?
— Это Филипп. Он про все догадался.
Беранкова кивает.
— Я слышала об этом. На будущее запомните: надо лучше следить за своими вещами, чтоб ничего подобного не повторилось.
Все потихоньку ахают.
— А теперь приготовьте тетради.
— Смотри, Комарек, — строго повторяет Андула, — чтобы больше это никогда не повторялось. Не смей больше красть велосипедов!
Ярда, не сразу поняв шутку, только немного погодя, улыбается. У него это еще плохо получается. Нет тренировки. Но скоро он овладевает этим искусством в совершенстве и растягивает рот в улыбке.
— Ты не хочешь после обеда зайти к нам? — уже второй раз спрашивает его Вашек.
Ярда оглядывается, словно не понимая, кому Вашек повторяет приглашение.
— Я собирался из повозки снова собрать велосипед. И рассчитывал на твою помощь. У меня там такая куча деталей, что из них мы могли бы собрать велосипед и для тебя.
— Для меня? Ты сказал — для меня?
— Ну да! — Вашек повышает голос, как будто разговаривает с глухим. — Штёвичек тоже обещал нам помогать. И папа тоже, но он в этом деле ни бум-бум.
Ярда внезапно поворачивается и шагает прочь. Вашек в испуге глядит на него. Но Ярда уже возвращается обратно.
— А мы могли бы позвать еще одного? — спрашивает он.
— Само собой, — соглашается Вашек, удивляясь, что Ярдас кем-то дружен. — Конечно, можешь взять его с собой. Только пусть он не кричит громко, ладно? А то наши, когда решают свои задачи…
— Он не кричит, — говорит Ярда. — Он пискля.
Марьяна рассуждает в одиннадцатый и последний раз
Словом, все обошлось. Даже лучше, чем можно было ожидать. Пип мог свалиться с дерева совсем не так удачно… Мог бы вообще не додуматься, куда исчез этот злополучный велик.
В мире полно пропаж, которые так никогда и не были обнаружены. К примеру, из исправилки что ни день пропадает какой-нибудь Ярда. Вы думаете, он исправится? Или нет? А он, может, был вовсе не так уж плох. Иногда, по крайней мере. Это так же, как с трусишкой — неожиданно, вдруг трусишка совершает такой геройский поступок, что сам не перестает этому удивляться. Вот вроде наших, когда они прятали очкарика Борживоя. А тетю всегда будет мучить, что она этого не сделала. Но если бы с ней дело кончилось так же плохо, как с Борживоем, нам бы ее очень недоставало. Хотя мы, возможно, этого и не знали бы. Людям вообще не слишком-то много известно. Тем более о мире, в котором они живут.
А мир этот полон не только пропавших велосипедов, но и звезд. Они настолько далеки от нас, что их никому никогда не обнаружить. А между тем они существуют. Даже самые маленькие, невидимые предметы, вещи и явления. И речь дельфинов. Наверное, где-то глубоко запрятано и мужество тех, кто все время чего-нибудь опасается. И мудрость чудаков, неисправимых, психов. Наверное, где-нибудь затерялись и хорошие концы историй, которые вообще-то закончились плохо.
Примечания
1
«Бабушка» – повесть известной чешской писательницы Б. Немцовой (1820-1862).
