Ганна Ожоговская - Чудо-юдо, Агнешка и апельсин
— А деньги где взять на бумагу?
— Может, пан Петровский даст? Я даже уверена, что даст.
— Даст! Держи карман шире! Так ему жена и позволила! Черта с два!
— Ну, тогда можно взять из тех, что тетя мне оставит. Я не буду много тратить.
«Глупая, глупая Агнешка! На свои деньги собирается покупать бумагу и делать Витеку альбом! Зачем? Ей-то что? Лучше бы себе конфет купила», — думает Михал и не знает, сказать ли ей это сразу или потом. Лучше сразу и заодно про то, как он решил вступиться за честь Витека и что из этого вышло… Нет, надо быть жестким…
Но пока он собирался с мыслями, Агнешка сказала «спокойной ночи» и ушла. Он долго-долго сидел один. Не хотелось ему возвращаться к дяде. Раньше он думал, что дядя близкий ему человек. Правда, взрослый, но хороший, все-таки родной мамин брат. Он всегда был добр к ней, мама рассказывала. И вдруг оказалось, что дядя совсем его не понимает.
Вообще никто его здесь не понимает. Все только покрикивают на него или избегают.
Только Агнешка не упрекнула его. Неужели она все поняла? Догадалась? Но как?.. Чутьем? Фантазия помогла?.. Она тогда сказала: «Воображение помогает понять другого человека»… Про леденцы она хорошо придумала! И про то, что пусто будет в доме, хорошо сказала.
Михал, сидя за столом, кладет голову на руки. Он думает, вздыхает. И даже не догадывается, что сейчас уснет.
— Михал, Михал! — Кто-то тормошил его за плечо.
Это старик Шафранец стоял над ним в одной пижаме и говорил вполголоса:
— Иди спать, мальчик! Уже поздно. Тебе завтра рано в школу. Иди, золотце, иди…
Полусонный Михал собрал учебники и тетради. Он нарочито шумно прошел по коридору и комнате Шафранцев. Пусть все просыпаются!.. Ему-то что?..
Дядя спал одетый…
Глава XII
Михал увидел Витека только в школе, перед самым звонком. Тот, запыхавшийся и испуганный, влетел в класс, чуть было не опоздав на урок; такое с Витеком ни разу не случалось.
Первой была математика. Пан Гжибовский объявил, что будет решающая контрольная в четверти. Михал обрадовался: не обойдется без того, чтобы Витек не попросил у него помощи или, по крайней мере, не заглянул к Михалу в тетрадку.
Михал решил контрольную моментально. Для него все было легче легкого. Но для Витека! Краем глаза Михал наблюдал за товарищем.
Раздался вздох, потом другой. Мается, жертва несчастная! Нет чтобы списать у Михала, где все в лучшем виде. Михал нарочно старался писать разборчиво, а этот — ни-ни.
«Ну и майся!» — думает Михал и бесцеремонно заглядывает к Витеку в тетрадь. То, что он увидел, было удивительно. Площадь призмы Витек вычислил правильно. Сложная задачка, в которой надо было узнать, на сколько процентов возросла продукция ткацкой фабрики, тоже продвигалась потихоньку. Медленно, со скрипом (опять вздох!), но правильно… Сразу видно, что Витек стал лучше соображать. Ну и ну!..
— Ты что, Ковальский? — раздался вдруг над его ухом голос учителя. — Сдуваешь у Петровского?
— Нет, что вы, пан учитель, — вскочил с места Михал. — Я свое закончил. Только так, стрельнул глазом.
— Почему же ты ее не сдаешь? — Пан Гжибовский взял в руки тетрадь Михала, просмотрел, закрыл и положил к себе на стол. — Можешь идти. И запомни, — добавил он с иронией, — глаза даны человеку не для стрельбы.
Михал никак не мог дождаться, когда Витек выйдет. Тот вышел одним из последних, перед самым звонком.
— Ну ты и кряхтел! — бросился к нему Михал. — Какой у тебя ответ?
— Двенадцать целых и семь десятых.
— Молодчина! — обрадовался Михал. — И у меня такой!
— Витек, ну и классная у тебя коллекция! — подскочил к ним Куба. — Збышеку нос утерли! Верно говорю. А у Михала силища! Такую дверь тяжелую припер! Смеху было! Жаль, ты не видал…
— Кому смех, а кому слезы! — смешался подошедший Вечорек. — Збышек чуть на стенку не полез. Аж зубами заскрежетал. Но двадцатку честно выложил. Что ж ты не взял? Спор был выигран по совести.
— Не захотел, и точка! — отрезал Михал и оттащил помрачневшего Витека в сторону. — Ты что морщишься?
— Ох, Михал, не приставай! Знаешь, как мне влетело! Ох и влетело!
— Здорово болит? У тебя, Витек, ни на грош сообразительности! Если видишь, что сейчас тебе достанется и не можешь вывернуться, бери ноги в руки и давай стрекача. А ты, как баран, стоишь и ждешь, когда тебя побьют.
— Лучше вести себя, как я… чем… чем… такие дурацкие затеи.
— Ах, вот как? — медленно и спокойно произнес Михал. — Я для тебя стараюсь, защищаю твою честь! Доски на голове таскаю, попробовал бы ты! А ты мне говоришь — дурацкие затеи?
— И Агнешка так сказала.
— Агнешка? — Михал даже поперхнулся от возмущения. — Агнешка просто двуличная! Я всегда говорил! Змея! Вот гадюка! Вчера вечером пришла на кухню и начала подмазываться, а я, как дурак, уши развесил. «Знаешь, Михал, у Витека должен быть альбом», — передразнил он голос Агнешки. — А тебе, значит, сказала «дурацкая затея»?
— Чего ты в бутылку лезешь? Она не мне сказала, а маме. Мама нервничала, а Агнешка принесла ей капли и сказала, что иногда человеку приходит какая-нибудь идея, но он не успевает ее как следует продумать, а посоветоваться не с кем, и…
— Ты не финти! Сказала она «дурацкая затея»?
— Ну, может, не так, не такими словами, но все равно получалось, что так… Знаешь, как мама нервничала… Просто ужас…
— Твоя мама вообще чересчур нервная!..
— Неправда. Просто она подумала, что воры залезли…
— Когда она тебя утюжила, она уже знала, что никаких воров не было.
— Не выдержали нервы. Тебе этого не понять.
— Понять. Все равно моя мама лучше. Если бы я собирал марки или этикетки, она бы мне… хотя у нас тоже денег кот наплакал… Она для меня ничего не жалеет… Поеду домой… на ужин будут галушки с соусом, — размечтался Михал. — Я их ужасно люблю, мама знает… А у крольчихи, наверно, родились крольчата. Вот привезу парочку, увидишь.
Со звонком на урок их спор прекратился. Но то, что было сказано на перемене, ничуть не примирило их, не сгладило взаимные обиды.
«Натворил дел и еще воображает!» — возмущался про себя Витек.
Но справедливость обязывала его признать, что с тех пор Збышек присмирел и больше не похваляется своим альбомом.
…«Вот так так! Ты для него стараешься, встаешь на его защиту, — растравлял свою рану Михал, — а он вместе с Агнешкой говорит «дурацкая затея»! Ну ладно, увидите! Есть у меня одна идея не «дурацкая». Ахнете! Умрете от зависти!»
— Витек Петровский! — повернулась в их сторону учительница географии. — Ты слышишь, о чем я рассказываю? Яносика вы будете проходить еще по истории и по литературе. Чем это тебя так привлекла тряпка на доске? Ты целых пятнадцать минут глаз от нее оторвать не можешь. Я все время наблюдаю.
Класс тут же посмотрел на тряпку — а вдруг там и в самом деле что-то интересное? — потом на Витека, который вскочил с парты и стал оправдываться:
— Я слушаю. Я все слышал! Вы рассказывали про знаменитого разбойника Яносика. Он грабил только богатых. Он был настоящий герой.
— Может, Ковальский продолжит? — обратилась учительница к Михалу.
— Могу, — сказал Михал, поднимаясь, — но мне кажется, что Яносик никакой не герой. Конечно, это мое личное мнение. Подумаешь, грабил только богатых. Попробовал бы грабить бедных. Что можно отнять у бедного? Разве у крестьянина было что-нибудь, кроме здравого смысла? А здравый смысл не такая уж большая ценность!..
— Ох, Ковальский, Ковальский! — покачала головой учительница. — А мне кажется, что именно здравого смысла тебе порой не хватает…
Витек не торопился выйти из класса. Он долго что-то искал в портфеле, вынимал, засовывал обратно. Михал вышел без него.
В коридоре к нему подошла Гражина:
— Знаешь, Михал, с тех пор как ты у нас в классе, я стала чаще смеяться.
Михал внимательно пригляделся, не издевается ли она над ним. Но нет, в глазах ее он прочел искреннее восхищение. Михал любил, когда им восхищались, поэтому ответил снисходительно:
— Смех полезен для здоровья!
— Хм! И еще… Не в деньгах счастье, а в добром согласии! — выпалила ему в лицо Данка Маевская, догоняя подругу, и вместе с ней побежала в гардероб одеваться.
Михал опешил.
— Ты, Маевская, не умничай! — крикнул он ей вдогонку. — Смотри, поймаю, тогда по-другому запоешь!
У дяди вечером была небольшая «халтурка». Перед праздниками люди наводили порядок в квартирах, делали мелкий ремонт, и дядя ушел к кому-то работать. Михал радовался, что никто не помешает ему осуществить задуманное, на этот раз и вправду необыкновенную идею, можно сказать — почти научное открытие. Вот все удивятся! Такая простая мысль, а никому в голову не приходила. Только ему! Да!
Он взял шнуры от утюга: один на кухне, другой попросил у Агнешки. Но провод оказался коротким. Тогда он принес еще удлинитель от настольной лампы — этого вполне хватило.
