Жан Семпе - Никола и его друзья
— О да, конечно! Мсье любит комфорт! Домашние тапочки, газета…, а вся черная работа достается мне! — крикнула мама. — А потом ты удивляешься, что твой сын отбился от рук.
— Но скажи же, наконец, чего ты от меня хочешь? — крикнул пала. — Тебе надо, чтобы я, не успев переступить порог, начинал пороть ребенка?
— Ты не хочешь брать на себя ответственность, — сказала мама. — И вообще, семья тебя совсем не интересует.
— Этого еще не хватало! — закричал папа. — Я рра-ботаю, как вол, терплю все прихоти моего начальника, отказываю себе во многих удовольствиях, лишь бы ты и Никола ни в чем не нуждались…
— Я же тебя просила не говорить о деньгах при ребенке, — сказала мама.
— Нет, в этом доме меня сведут с ума! — крикнул папа. — Но я положу этому конец! Я положу этому конец!
— Моя мама меня предупреждала, — сказала мама. — И почему я ее не послушалась?
— Ага! Твоя мама! А я-то все ждал, когда же ты наконец о ней заговоришь, — сказал папа.
— Оставь в покое мою маму, — закричала мама. — Я запрещаю тебе говорить о ней!
— Но ведь это не я… — сказал папа, и тут позвонили в дверь.
Оказалось, что пришел мсье Бельдюр, наш сосед.
— Я зашел узнать, не хочешь ли ты сыграть со мной партию в шашки, — сказал он папе.
— Вы пришли как раз вовремя, мсье Бельдюр, — сказала мама. — Вы можете рассудить, кто из нас прав. Как вы считаете, должен ли отец принимать активное участие в воспитании своего сына?
— Что он об этом знает? У него же нет детей! — сказал папа.
— Ну и что же, что нет, — сказала мама, — у зубных врачей, например, никогда не болят зубы, это не мешает им быть зубными врачами.
— С чего ты взяла, что у зубных врачей никогда не болят зубы? — сказал папа. — Ну насмешила!
И он расхохотался.
— Вот видите, вот видите, мсье Бельдюр! Он просто издевается надо мной! — крикнула мама. — Вместо того чтобы заниматься своим сыном, он пытается острить! Что вы теперь скажете, мсье Бельдюр?
— Я вижу, что в шашки мы сегодня играть не будем, — сказал мсье Бельдюр. — И ухожу.
— Ах нет! — сказала мама. — Раз уж вы здесь, то останьтесь, пока мы не закончим этот разговор!
— Еще чего! — сказал папа. — Этого психа никто не звал, и ему тут нечего делать.
— Послушайте… — начал мсье Бельдюр.
— О-о! Все вы мужчины одинаковы! — сказала мама. — Вы всегда заодно. И вообще, лучше бы сидели дома, чем подслушивать под дверьми у соседей!
— Ну ладно, — сказал мсье Бельдюр, — мы сыграем в шашки в другой раз. Всего хорошего. До свидания, Никола! — И мсье Бельдюр ушел.
Я очень не люблю, когда мама с папой ссорятся. Но мне нравится, как они мирятся. И на этот раз все было как обычно. Мама начала плакать. Тогда у папы сразу стал виноватый вид, и он сказал:
— Ну не надо, успокойся…
И потом он поцеловал маму и сказал, что он свинья и скотина. А мама сказала, что была не права. А папа сказал, что это он был не прав. И они засмеялись, а потом поцеловались и поцеловали меня. И сказали, что все это пустяки. И мама пошла жарить картошку, и обед прошел очень весело, все улыбались друг другу. А потом папа сказал:
— Знаешь, дорогая, мне кажется, мы были не слишком приветливы с этим беднягой Бельдюром. Я позвоню ему и позову на чашечку кофе и партию в шашки.
Когда мсье Бельдюр пришел, он недоверчиво спросил:
— А вы не начнете снова ссориться?
Но папа и мама засмеялись. Они взяли его с двух сторон под руки и повели в гостиную. Папа поставил на столик коробку с шашками, а мама принесла кофе.
Вдруг папа повернул голову и сказал удивленно:
— Вот это новости! А куда делась розовая ваза?
На перемене будем драться
— Ты все врешь, — сказал я Жоффруа.
— А ну-ка повтори, — сказал Жоффруа.
— Ты все врешь, — повторил я.
— Ах, так? — спросил он.
— Да, так, — ответил я.
Тут прозвенел звонок с перемены.
— Ладно, — сказал Жоффруа (мы в это время строились), — на следующей перемене будем драться.
— Договорились, — ответил я.
Ведь когда нужно драться, я слов на ветер не бросаю. Вот так-то.
— Прекратить разговоры! — крикнул Бульон, наш воспитатель, он очень строгий.
Начался урок географии. Альцест, он сидит рядом со мной, сказал, что на перемене подержит мою куртку, пока я буду драться с Жоффруа. Еще он посоветовал бить в подбородок, как боксеры по телевизору.
— Ну уж нет, — сказал Эд, он сидит сзади нас. — Бить надо в нос. Ты налетаешь — бац! И победил.
— Думай, когда говоришь, — сказал Руфус, он сидит рядом с Эдом. — Это же Жоффруа, ему просто надо влепить сразу пару затрещин — и все.
— Вот дурак, ты видел когда-нибудь, чтобы боксеры влепляли друг другу затрещины? — спросил Мексан, он сидит недалеко и послал записку Жоакиму, потому что тот хотел знать, о чем спорят, но со своего места ничего не слышал. Плохо только, что записка попала к Аньяну, любимчику учительницы, а он поднял руку и сказал:
— Мадемуазель, я получил записку! Учительница удивленно посмотрела на Аньяна и велела принести записку ей. Аньян пошел к столу учительницы, очень довольный собой. Она прочла записку и сказала:
— Здесь написано, что двое из вас собираются драться на перемене. Я не знаю и не хочу знать, о ком идет речь. Но я вас предупреждаю, что после перемены расспрошу мсье Дюбона, вашего воспитателя, и строго накажу виновных. Альцест, идите к доске.
Альцест пошел отвечать урок о реках. Только отвечал он не очень хорошо, потому что из рек знал только Сену, она все время петляет, и Нив, в которой купался на каникулах прошлым летом. Все ребята с нетерпением ждали конца урока и спорили между собой. Учительнице даже пришлось постучать линейкой по парте Клотера. А он спал и подумал, что она сердится на него, поэтому встал и сам пошел в угол.
У меня очень испортилось настроение. Ведь если учительница оставит меня после уроков, жди неприятностей дома, и вечером я уж точно не получу шоколадного крема. И вообще, неизвестно, может, учительница захочет исключить меня из школы, тогда будет совсем ужасно. Мама очень расстроится. А папа скажет, что в моем возрасте он был примером для своих маленьких товарищей. И стоило ли ему тратить столько сил, чтобы дать мне прекрасное воспитание, и что я плохо кончу, и в ближайшее время мне нечего даже мечтать о кино. В горле у меня стоял ком. Тут прозвенел звонок с урока. Я посмотрел на Жоффруа и увидел, что он тоже как-то не торопится выходить во двор.
А там нас уже ждали все ребята, и Мексан сказал:
— Пошли в тот конец двора, там будет спокойнее.
Мы с Жоффруа поплелись вслед за остальными, а потом Клотер сказал Аньяну:
— Ну нет! Ты не пойдешь! Ты же наябедничал!
— А я хочу посмотреть, — сказал Аньян и добавил, что если ему не позволят, он пойдет и скажет Бульону. Тогда никто не будет драться, и так нам и надо.
— Да ладно! Пусть посмотрит, — сказал Руфус. — Ведь в конце концов Жоффруа и Никола все равно будут наказаны, поэтому какая разница, когда Аньян скажет учительнице, до или после.
— Наказаны, наказаны! — сказал Жоффруа. — Нас накажут, если мы будем драться. Никола, я тебя в последний раз спрашиваю: — Берешь свои слова обратно?
— Ну уж нет, он ничего назад не берет! — крикнул Альцест.
— Ага, — сказал Мексан.
— Ладно, начнем, — сказал Эд. — Я буду судьей.
— Ты — судьей? — сказал Руфус. — Ну, обхохочешься! Почему ты будешь судьей, а не кто-то другой?
— Ребята, давайте поскорее, — сказал Жоаким. — Не будем же мы из-за этого ругаться. А то перемена кончится.
— Нет уж, простите, — сказал Жоффруа. — Судья — это очень важно. Я, например, не буду драться без хорошего судьи.
— Точно, — сказал я. — Жоффруа правильно говорит.
— Ладно, ладно, — сказал Руфус. — Судьей буду я.
Это уж Эду совсем не понравилось. Он сказал, что Руфус ничего не понимает в боксе. Ведь Руфус думает, что боксеры дают друг другу затрещины.
— Мои затрещины ничуть не хуже твоих ударов в нос, — сказал Руфус — и как даст Эду!
Тут Эд не на шутку разозлился. Я его таким еще никогда не видел. Он начал драться с Руфусом и хотел дать ему в нос, но Руфус все время увертывался. Эд от этого только сильнее злился и кричал, что Руфус — плохой друг.
— Прекратите! Прекратите! — кричал Альцест. — Перемена скоро кончится!
— А ты, толстопузый, лучше помолчи! — крикнул Мексан.
Тогда Альцест попросил меня подержать его рогалик и стал драться с Мексаном. Я очень удивился, ведь обычно Альцест не любит драться, особенно когда ест рогалики. Дело в том, что его мама дает ему какое-то лекарство для похудения, и теперь Альцест не любит, чтобы его называли «толстым». Я смотрел на Альцеста и Мексана и поэтому не понял, почему Жоаким пнул ногой Клотера. Думаю, за то, что Клотер вчера выиграл у Жоакима целую кучу шариков.
