Жаклин Уилсон - Четверо детей и чудище
– Что такое «телик»? – спросил Роберт.
– Ну, это… такая штука, она движущиеся картинки показывает, – попытался объяснить Робби.
– Ой, знаю, папа мне рассказывал про движущиеся картинки, – воскликнул Роберт. – Ничего себе – и ты попал в эту штуковину? Счастливчик ты, Робби!
– Давай переоденем кукол и уложим спать, а то они что-то целый день обедают, – сказала Антея. – Ты тоже была в движущихся картинках, Розалинда?
– Нет, но, когда мы стали богатыми и знаменитыми, я была писательницей, – робко сказала я, раздевая самую большую куклу. У этих кукол наряды были куда замысловатее, чем у моих старых Барби. Пришлось повозиться, чтобы стянуть с нее туфли на пуговках, передник, платье и нижние юбки.
– Вот ее сорочка, – показала Джейн. – Прикрой ее скорей, она же в одном исподнем, смотри, как покраснела!
– Ты правда пишешь книги? – спросила Антея.
– Это псаммиад устроил. Наверно, я тогда писательницей стала, потому что обожаю читать, – сказала я.
– Я тоже! – обрадовалась Антея. – У тебя какая любимая книга? Мне «Маленькие женщины» нравятся.
– Ой, я тоже их очень люблю. Мне больше всего Джо нравится, а тебе? И так грустно, когда Бет заболела, да?
– Я так плакала! – сказала Антея.
– И я тоже, – поддержала Джейн. – И в «Что Кейти делала» [22] я тоже плакала, когда она с качелей упала. Думала, она так и не поправится.
– Хотя про кузину Хелен мне не понравилось. Она такая святоша, все время хотелось ей врезать, – сказала я.
– И мне тоже, честное слово! – согласилась Антея.
– До чего здорово познакомиться с девчонками, которым нравятся такие же книжки! – сказала я. – А самая любимая у меня, наверно, «Маленькая принцесса».
Антее и Джейн это название, похоже, ни о чем не говорило.
– Ну да, она же еще не вышла. Смотрите не пропустите, когда появится. Вам точно понравится. У Сары в книжке есть удивительная кукла. Ее зовут Эмили, и у нее сотни самых разных платьев. Я этот кусок раз десять перечитывала, так здорово там все описано. Но там и грустное тоже есть: Саре приходится работать служанкой, и она голодает на чердаке, а ее единственный друг – крыса по имени Мельхиседек.
– Я бы страсть как хотела ручную крыску, – сказала Джейн. – Ну или хоть какого-нибудь питомца.
– У меня был сиамский котенок, Кроха. Я ее обожала, хотя она у меня всего один день была, – грустно сказала я.
– У нас, конечно, есть псаммиад, – вздохнула Антея. – Но он не совсем чтобы наш, да и питомцем его никак не назовешь. Хотя однажды он и забрался ко мне на колени.
– Со мной и Робби он не слишком ласков, – сказала я. – А уж со Шлёпой и подавно. Но Моди он разрешает себя гладить.
– Может, сходим к нему после чая? До заката еще полно времени, успеем загадать желание, – предложила Антея.
– Но мы-то свое уже загадали, – сказала я. – А он разрешает только по одному желанию в день.
– А мы свое еще не загадывали! – возразила Антея. – Утром мы с Джейн ходили с мамой за покупками, а после обеда мы играли в войну с кухаркиными кастрюлями и сковородками, так что с желанием мы сегодня припозднились. Мы как раз было собрались загадывать, а тут вы появились откуда ни возьмись… Но, разумеется, это был чудесный сюрприз, – вежливо прибавила она.
В дверь детской постучали:
– Мисс Антея, мисс Джейн, давайте-ка подсобите. У меня руки сейчас отвалятся, до того поднос тяжелый.
На подносе был чайник, молоко и сахар, блюдо с треугольными бутербродиками с маслом, блюдо с румяными булочками и баночкой клубничного джема и три вида пирожных: бисквит в глазури, лимонные квадратики и чудесные кексики с шоколадным кремом, украшенные засахаренными фиалками.
– Уж надеюсь, сгодится, – хмыкнув, сказала кухарка. – Хорошо бы, чтоб вы меня чуток заранее предупредили, когда вам в следующий раз вздумается такую ораву домой зазывать.
– Ты сама доброта, – Джейн снова обняла кухарку.
– Ладно вам, мисс Джейн, угомонитесь уже, – сказала кухарка, но тоже приобняла Джейн. Джейн явно была ее любимицей.
Антея расставила чашки с блюдцами и тарелки на столе в детской, и пир начался. Мы все сели за стол и с аппетитом принялись за еду. Моди с Ягненком больше двух минут не могли усидеть на месте: зажав в кулачках пирожные, они ковыляли по комнате и по очереди «кормили» собаку.
– Объеденье, – похвалила я. Я сжевала хрустящую засахаренную фиалку и лизнула молочно-шоколадный крем. – Пирожные просто чудо! У нас таких не бывает.
– А что у вас к чаю подают? – спросил Сирил, уминая здоровенный кусок бисквита.
– Пирожных у нас нет, – сказала Шлёпа. Она отрезала себе кусок еще больше, чем у Сирила, и умяла его в один присест.
– Есть, – сказал Робби. – Я делаю шоколадные хрустики, а когда домой вернемся, может, и бисквит испеку. Уважаю бисквит.
– Так а с чем вы чай-то пьете? – спросил Роберт.
– Мы чай особо не пьем. Если есть хочется – лично я всегда голодная, – можно пожевать чипсов или печенья, а после школы я иногда в «Макдоналдс» захожу и беру бургер с картошкой, – сказала Шлёпа.
Все четверо эдвардианцев озадаченно уставились на нее.
– Вы что, не слышали про «Макдоналдс»? – изумилась Шлёпа. – У вас вообще фастфуда нет, что ли?
– Какого-такого фастфуда ? – спросил Сирил.
– Котлеты с булочкой, и пончики, и пицца, и жареная курица, и картошка фри. Пальчики оближешь, – сказала Шлёпа. – Айда в наше время – сами всё попробуете!
– Ой, вот здорово! – обрадовалась Джейн. – Давайте прямо сейчас пойдем к псаммиаду.
– Но… раз уж мы в прошлом, может, посмотрим, что тут и как? Сходим в ближайший город, поглядим, как люди живут. Представляете, сколько пятерок по истории потом нахватаем! – предложила я.
Все – за исключением Антеи – посмотрели на меня как на чокнутую.
– Какая же ты ботанка, плакать хочется, – сказала Шлёпа.
Я покраснела. Ну вот, выставила себя посмешищем.
– Вовсе ты не ботанка – что бы это ни значило, – сказала Антея. – Мне тоже нравится хорошие оценки получать. Я обожаю историю – и английский, зато вот в алгебре ничего не смыслю, да и на латыни тоже не блещу.
– Ничего себе! Да ты в десять раз головастее меня – у нас в школе нет ни алгебры, ни латыни, – возразила я.
– А я вообще в школе не учусь сейчас, – встряла Шлёпа. – Меня все время отчисляют. Классно.
– Наверно, твои мать с отцом в ярости? – спросил Сирил.
– Да не то слово, – весело сказала Шлёпа.
– Неужто тебе их совсем не жалко? – спросил Роберт.
– Слушай, ну им же меня не жалко. Они просто хотят меня куда-нибудь сбагрить. Мать я почти не вижу, а папа вечно в разъездах, – сказала Шлёпа. – Вы не представляете, каково приходится ребенку в наше время. Вы даже не знаете, как вам повезло.
– Наш папа тоже часто уезжает по делам, а мама много болеет и лечится за границей, но нас из школы ни разу не исключали, – сказал Сирил. – Может, тебе бы стоило дома учиться, как маленькой?
– Я не маленькая. – Шлёпа пихнула его в плечо.
Он в этот момент как раз запивал чаем пирожное:
– Ай! Я чуть не ошпарился! Не лезь!
– А ты не обзывайся. – Шлёпа снова его толкнула.
– Будь ты мальчишкой, я бы тебе показал, – сказал Сирил.
– Давай! Попробуй, – процедила Шлёпа.
– Нельзя драться с девчонками, – сказал Сирил.
– Почему это? – бойко спросила Шлёпа.
– Джентльмены так не поступают, – потупился Сирил.
Шлёпа мерзко захихикала:
– Ну ты и размазня! Девчонки тоже умеют драться. Видал? – И она с размаху врезала ему в грудь.
– Ну все, довольно! Надо тебя проучить, хоть ты и девочка! – не выдержал Сирил.
– Прошу тебя, Сирил, она же нарочно тебя задирает, – вмешалась Антея. – Смотри посуду не побей, ради всего святого!
Сирил поднялся и выставил перед собой кулаки.
– Встань и прими бой как мужчина, – сказал он Шлёпе.
– Нет! Не надо, Шлёпа, не валяй дурака, – я попыталась ее остановить, но она, конечно, меня не послушала.
Она ударила Сирила, а Сирил ударил ее – не ужас как сильно, но все же так, что она пошатнулась. Она ударила в ответ – и вот они уже катаются по полу и мутузят друг дружку.
– Прекрати сию же секунду, Сирил! Она же наша гостья! – воскликнула Антея.
– Кончай, Белка! – поддержал ее Роберт.
– Ей же больно, не могу на это смотреть. – Джейн бросилась оттаскивать брата. В итоге ей тоже досталось – она вскрикнула от боли.
– Джейн, прости, пожалуйста! – Сирил приподнялся и обнял ее.
– Давай, дерись дальше. Пока еще никто не победил, – сказала Шлёпа.
– Бедняжка Джейн! – Антея подбежала к сестре. – Не плачь, милая.
– Не реви ты, Джейн, мне он вон как врезал, но я ж не плачу, – сказала Шлёпа.
– Ну и гордись собой, – бросил Сирил. Он помог Джейн встать. – Прости, Джейн, хотя, сказать по правде, ты сама виновата.
– Так что, я победила? – спросила Шлёпа.
Нам всем было ясно, что Сирил победил бы в этой драке. И самому Сирилу тоже. Но, помешкав, он протянул Шлёпе руку:
