Михаил Коршунов - Бульвар под ливнем (Музыканты)
— Брагин!
Это женщина, которая выходит из-за высоких белых дверей, вызвала Ладю на прослушивание.
— Подлец он все-таки!
— Андрей! — резко сказала Кира Викторовна.
— Извините.
Кира Викторовна бросила сигарету.
— Прошу быть совершенно свободным от всего. Никаких внешних впечатлений. Ты слышишь? Могу надеяться на тебя, что… опять, чтобы… Иди в коридор, — вдруг сказала она. — Я скоро вернусь. Пожалуйста, Андрюша.
Кира Викторовна останавливает около Консерватории такси. Вид у нее был такой, что шофер понимающе спросил:
— Экзамены?
— Да.
— Родители по всему городу документы возят из института в институт. Вам что теперь — из Консерватории в Институт газа или нефти?
Кира Викторовна подумала: «Неужели опять вспыхнул!..»
Таксисту, очевидно, хотелось еще поговорить, потому что он начал рассказывать об очередях в нотариальных конторах, где все теперь снимают копии с аттестатов зрелости, но Кира Викторовна просила его только об одном, чтобы он побыстрее ехал. Адрес? Самотечная улица. Но таксист все-таки спросил:
— Вы мать?
— Я преподаватель. Ученик пропал.
— Испугался?
— Если бы испугался.
Дома Лади не оказалось. Двери открыла соседка и, как всегда, сказала:
— А я не знаю, где он со своей скрипкой ходит.
Эту фразу Кира Викторовна слышала не один год.
Таксист ждал ее у подъезда дома. Увидел, как она вышла расстроенная.
— Совсем, значит, пропал?
Она кивнула.
Ладька всегда шел по Цветному бульвару мимо цирка, выходил на Петровский бульвар и садился в троллейбус и ехал к Никитским воротам, а там и школа рядом и Консерватория. Это его обычный путь. А эти необычные автомашины он тоже сразу заметил. Они стояли недалеко от цирка во дворе. Ладька немедленно свернул во двор.
Автомашины напоминали дома на колесах. Ладька о таких много читал. За границей их называли трейлеры. В них путешествуют по автострадам. Очень современный образ жизни. Ладька так считает.
Машины оказались на самом деле автодомами. Именно такие Ладька и видел в журналах. Выгнутые большие окна из напряженного стекла, лестницы, противосолнечные пластмассовые козырьки, подключен шланг, очевидно, с водой и еще какой-то тонкий кабель.
Стояли и просто грузовики. Крытые. В них что-то грузили в больших сундуках, перетянутых веревками. Но Ладьку покорили дома. Водить их, конечно, удовольствие. У Ладьки в кармане лежали права, он окончил курсы автолюбителей. Он-то знал, что делал: человек без прав на вождение автомобиля теперь не современный человек, абсолютный примат. Надо изучать семь свободных искусств. Вождение автотранспорта — тоже искусство.
В одном из фургонов отодвинулась на окне шторка и потом окно опустилось. У окна стояла девочка. Взглянула на Ладьку и его скрипку.
— Будете играть серенаду?
— А хотите? — И Ладька начал доставать скрипку. Ладьку так просто не купишь.
— Арчи, тут бродячий музыкант.
Рядом с девочкой появилась морда здоровенного пуделя. На Ладьку теперь смотрели двое — и девочка и пудель.
— Сколько поросячьих сил в тачке? — сказал Ладька и пнул ногой в колесо автодома.
— Между прочим, в тачке есть электрическая кухня, телефон. Кондишн тоже имеется.
Ладька и сам знал, что все это должно быть. Но девочка была пижонкой, а Ладька в принципе не любил пижонства.
— Арчи, — сказала девочка, — телефон.
Пудель исчез и тут же появился с телефонной трубкой в зубах. Трубка была на длинном эластичном шнуре. Девочка, конечно, велела принести телефонную трубку тоже ради пижонства.
— Я водил новенькую «Волгу», спортивную. — Ладька такую «Волгу» не водил, но хотел бы водить.
— У нас медведи это делают.
— У меня есть права.
— У них тоже. У одного международные. Получил в Германии. Арчи, трубку положи. (Пудель исчез.) Интересуетесь, как медведь получил права?
— Допустим, — сказал Ладька.
— Во время репетиции выехал за ворота цирка и отправился по улице. На следующий день в полиции ему выдали права. Международные.
— А у вашего пуделя прав нет?
— Глупо. Отсутствует собственное воображение.
Девочка закрыла окно. Внутри автодома послышался шум, потом залаял Арчи.
Ладька понял, что он не может уйти: во-первых, не за ним осталось последнее слово, во-вторых, он должен побывать в таком доме. Ладька положил на ступеньку скрипку и аккуратно постучал в дверь. Он хотел быть вежливым.
Погрузка сундуков и ящиков продолжалась. Потом кто-то в рубашке и в тонких на зажимах подтяжках выбежал из дверей полукруглого здания, откуда выносили ящики и сундуки, закричал, чтобы с грузом обращались, как с посольской персоной, и снова убежал.
Открылась дверь в автодоме, и Ладька поднялся по лестнице. Маленький настоящий холл, в холле — никого. Дверь, очевидно, отворялась изнутри. Ладька прошел дальше. Осторожно открыл еще одну дверь. Он увидел клоуна. Волосы были лубяного цвета, из мочалы. Клоун сидел за столом и разговаривал по телефону. Рядом с клоуном стоял пеликан.
— Извините, — сказал Ладя. — Тут девочка и пудель…
— Что? — недовольно спросил клоун, прерывая свой разговор по телефону.
— Пригласили меня.
— Ты его приглашал? — Клоун спросил это у пеликана.
— Девочка и пудель, — повторил Ладя.
— Какая девочка, какой пудель? У вас что, молодой человек, нет глаз?
Ладька выбрался из автодома. Хотел взять скрипку с подножки. Теперь скрипки не было. Взглянул в окно — в окне была та же девочка. Она смотрела на него.
— Куда вы пропали?
— Я пропал?
— Ну да. — Глаза ее смеялись.
— А где скрипка? — спросил Ладя. Последнее слово за ним, очевидно, так и не останется.
— Заходите, — сказала девочка. — Что же вы?
Ладя поднялся в автодом. Клоуна и пеликана не было. На кресле лежала скрипка.
Появился пудель. Ладя на него покосился — не пеликан ли снова?
— Вы цирк шапито?
— А вы очень догадливы. У нас шофер заболел. Врачи говорят, месяца на два или три. Язва желудка. Мы задержались, пока директор все выяснял.
— Возьмите шофером!
— А куда вы шли с этим предметом? — Девочка показала на скрипку.
— Тут. Недалеко. Слушайте, я серьезно. — Девочка была явно младше Ладьки, но и Ладька называл ее на «вы», чтобы все выглядело очень убедительным и чтобы она почувствовала, что он тоже вполне серьезный человек. — Не медведь же заменит водителя, на самом деле!
— Конечно, — сказала девочка, — медведь ездил по Германии на мотоцикле.
— У меня эти два-три месяца свободны! — Ладька расхаживал по автодому. Кабина водителя — широкие педали, серворуль, четыре фары, прожектор с противотуманной лампой.
— Вы шутите, — сказала девочка.
— Нет, это вы шутили. — Ну и ну, вот девчонка! И Ладя показал на парик из мочалы, который он увидел в кресле рядом со скрипкой. — Я серьезно. «Волгу» спортивную я не водил, но грузовик водил.
— Мы через всю страну поедем, с севера на юг. Арчи, подтверди.
Арчи наклонил голову и негромко тявкнул. И еще хвостом что-то изобразил.
Или она трепачка, или говорит правду, подумал Ладя. Увидеть всю страну с севера на юг, да еще на такой первосортной тачке. Подарок небес! Фант раз в жизни!
Ладя вылез из автодома, но уходить не хотелось. Опять из полукруглого здания выбежал человек в подтяжках.
— Аркадий Михайлович! — закричала девочка в окно. — Я водителя нашла для «Тутмоса»!
Аркадий Михайлович остановился, взглянул на девочку, потом на Ладю.
— Серьезно! — опять крикнула девочка. — У него права!
— Пусть зайдет ко мне. — Человек в подтяжках убежал.
— Наш директор. Иди к нему.
«А что, — подумал Ладька, — и пойду, черт возьми!»
Когда Кира Викторовна вернулась в Консерваторию и вбежала на второй этаж, в коридоре по-прежнему толпились ребята. Андрея среди них не было. Но зато была Верочка. Она пришла из школы — узнать, как дела.
— Андрей там. — Верочка показала на белые двери. — Ваш муж только что звонил в школу. Спрашивал. Волнуется за вас.
— Ладя не появлялся?
— Нет. Не видела.
— Значит, пропал.
— Найдется. Здесь тоже есть директорский кабинет. Можно будет посадить на ключ.
Кира Викторовна стояла у дверей. Она прекрасно знала профессора Валентина Яновича Мигдала, училась у него. Он был председателем приемной комиссии по скрипке. Сидел сейчас там за столом. Можно было, конечно, войти, спросить разрешение и послушать Андрея. Кира Викторовна взялась за ручку двери, но потом отошла — Андрей очень восприимчив, и даже ее появление может как-нибудь на нем отразиться.
Вдруг она увидела знакомую фигуру — пробирался Павлик. Вот кто везде чувствует себя совершенно естественно и, так сказать, надлежащим образом. Если Дед не будет скрипачом, он будет директором — уже ходит сзади Всеволода Николаевича, как директор.
