Наталья Евдокимова - Боруэлла
Наблюдая за этим безобразием, я случайно встретилась взглядом с воспитательницей. Мы не выдержали и рассмеялись… Спустя несколько минут она подошла ко мне и тихонько спросила:
– Эля, я выйду ненадолго, посидишь с детками? У тебя неплохо получается.
И подмигнула.
Где Эля? Какая Эля? Поскольку обращались ко мне, я сказала:
– Ошибочный запрос. Человека с такой кличкой в окрестностях не обнаружено. Проверьте правильность произношения и повторите поиск. Слова на жаргоне работников детского сада не рассматриваются.
Когда через пятнадцать минут мы выяснили все противоречия, я осталась по эту сторону двери, а воспитательница исчезла в неизвестном направлении, навеки унося с собой тайну необходимости столь внезапного самоудаления.
Дети повели себя странно. Они сразу же прекратили играть, оделись (ну, Маугли же в одних трусах всегда ходил…) и выстроили маленькие стульчики полукругом, уселись на них, сложив руки на коленях, а меня усадили напротив. Я не сопротивлялась – от удивления иногда со мной такое бывает.
Несколько секунд дети молчали. Наконец кто-то попросил:
– Почитай нам книжку…
А другой:
– Расскажи нам сказку!
А третий:
– Хочу домой…
– Дорогие подопечные! – громко сказала я. Дети доверчиво заулыбались. – Волею судеб вы вверены мне в мои самые честные, справедливые и добрые руки. А это значит, что я сейчас же, незамедлительно, должна начать процесс воспитания. Воспитание – это очень интересный процесс, потому что для одной стороны – это эксперимент, а для другой, так сказать, подопытной овечки…
Услышав слово «овечка», кто-то отчётливо заблеял, остальные засмеялись.
– Не так, – укоризненно сказала я и воспроизвела нужный звук. – Вот как надо.
Малолетний народ сразу активизировался, и со всех сторон посыпалось:
– Покажи корову!
– Собачку, собачку!
– Как мой папа храпит!
– Ворону покажи!
– Голодного котёнка!
– Р-р-р-ажжъярённого льва!
– Газировку!
– Покажи, покажи, покажи!..
Слова и визг, как град, рушились на мою голову. Тысячи рук тянулись ко мне, миллионы глаз смотрели выжидающе, жалобно…
– Спасите! – закричала я и бросилась к двери, дёрнула на себя…
– Аня! – радостно закричала я. – Анютка!
И бросилась моей спасительнице на шею.
Прибежавшую на мой крик воспитательницу мы уговорили довольно быстро, и вскоре я оказалась на свободе. Вероника Андреевна просто не могла противостоять фактам!
– Ты знаешь эту девочку? – заботливо спросила воспитательница.
– Конечно, знаю! Это знакомая сестричка.
Воспитательница немного растерялась:
– Это как?
Ну и что мне ей говорить? Уважаемая Вероника Андреевна, представляю вам лучшую предсказательницу всех времён и народов, потенциально опасную для общества девочку, с которой мы познакомились позавчера, а она случайно оказалась родственницей моего хорошего знакомого Вадика, а именно двоюродной сестрой. Сестра моего знакомого – значит, знакомая сестра! Что непонятного?
– Ну просто знакомая сестричка, – повторила я. – Это значит, что в некоторой степени она сестра и в некоторой степени я её знаю!
Воспитательница приготовилась сказать ещё что-то, но тут подбежали две девочки приблизительно моего возраста.
– Вероника Андреевна, там ваш Сашка опять сбежал! Мы в окно видели! Только что!
– Ох! – взволнованно сказала Вероника Андреевна и направилась к двери. – Опять Сашка! Догнать бы… и три часа в углу без права амнистии!
– А мы? – спросила я. – Мне можно идти?
– Да, – небрежно бросила воспитательница и добавила тише: – Тоже в угол…
Но я сделала вид, будто не услышала. И не услышала ещё и окончание этой фразы, произнесённое уже за дверью, на бегу:
– Всех… в угол!
Во всей этой истории меня огорчило одно: когда я бросилась на шею спасительнице, Аня этому совсем не обрадовалась.
– Опять ты? – сказала она тогда с едва уловимой досадой (и с кислой миной притом).
– А кого ты ожидала увидеть? – возмутилась я. – Разъярённого льва? Так вон он, на тумбочке. Разъярённого тигра? Так вот он, рядом со мной! – и выпятила грудь. – А если стадо разъярённых африканских слонов, так им тут совсем не место – дети растопчут!
– Да просто новая фраза возникла – детский сад такой-то, группа такая-то… Думала, что-то новенькое, а тут…
– Такая у тебя судьба, – старческим, дрожащим голосом сказала я. – Не противься, покорись ей, дитя моё.
– Ой! – удивилась Аня. – А как у тебя это получается?
– Много будешь знать – скоро состаришься, – сказала я тем же голосом, после чего перешла на свой собственный. – А что касается чего-то новенького, так это я, я и ещё раз я! Мне всего несколько дней от роду…
– Эта шутка лет на пять устарела, не меньше, – улыбнулась Аня.
Никогда не ужинайте натощак!
Аня передала меня, как эстафетную палочку, Борьке. Даже дождаться его смогла: у неё уроки сегодня позже начинались. Ждал с нами и Вадик, и эти родственники пользовались мною, как переговорным устройством.
Борька сразу же потащил меня домой, потому что хотел за вечер все уроки сделать. Впереди были выходные, и Борька жаждал абсолютной свободы. Я запротестовала. Второй день в домашнем заточении – это слишком! Неужели Борька не хочет, как позавчера, повеселиться, побродить, погулять, навести страху на город? Борька на это ответил, что как раз завтра собирается выгулять всех нас по полной программе. Я опротестовала слово «выгулять», но когда Борька добавил, что себя он тоже выгуливать собирается, я немного успокоилась. Да и Вадик гулять тоже не мог – шёл на танцы…
– Я сегодня ещё один схожу, вдруг Вика вернётся, хорошо? – спросил он меня шёпотом.
А как раньше было – летай где хочешь, твори что угодно! Для меня был открыт весь мир! Все канализационные люки, все квартиры, города, страны! А теперь – один учит уроки, другой идёт на танцы, и ты не можешь сделать ни одного самостоятельного шага. Ну я же не маленькая, в конце концов!
– Петя, – использовала я последнюю возможность вырваться. – Пойдём погуляем, а?
– С тобой? – спросил Петька. – Не-е-етушки!
Я захотела крикнуть, чтобы они в таком случае превратили меня обратно и отпустили восвояси, но посмотрела на ничего не подозревающую Аню и осеклась.
Странно, Аня – единственный человек в этой бандитской группировке, который ничего не подозревает! Вроде бы и причин скрывать моё высокое положение нет. Даже наоборот, это полезно! Ведь в таком случае, спасая меня в очередной раз, Аня не будет ныть, а скажет:
– Как я рада, Боруэлла, что могу спасать тебя в миллион первый раз от грозящей опасности! Для меня – обычной, ничем не выдающейся девчонки, это огромная честь! Поставь мне, пожалуйста, автограф на футболке, а то твои автографы уже некуда ставить.
– Ну что ты, Аня, – снисходительно скажу я, небрежно расписываясь. – Ты тоже немножко необычная. Вот предсказания, например, или твоя нелюбовь к мытью посуды в горячей воде. Это особенные качества, не у каждой девочки они есть.
– То – качества, – мечтательно скажет Аня. – А быть туманом можешь только ты…
…Перед ставшим привычным семейным ужином у меня почему-то начал глаз дёргаться. Я спросила у Борьки, бывают ли у людей такие проступания голода на лицо, но он только хмыкнул и сказал: «Если не лечиться, то бывают».
Бывают… А он хоть раз задумывался, бывают ли нормальные ужины в его драгоценной семье? То они меня чуть не убивают едой (её количеством), то приглашают в гости Петьку (наверное, листочек дают с указанием времени, когда в дверь звонить), то в детский сад меня сплавляют… Мы, кстати, когда добрались домой, позвонили Бориной маме на работу. Я голосом воспитательницы сказала, что Боруэлла отпущена восвояси с подозрительным типом по имени Боря.
Надеюсь, ужин будет спокойным. Пусть смеются, поют, кричат, хлопают друг дружку ложками по голове, рассказывают страшные истории из рабочих будней, расспрашивают меня о том, как я сумела сдружиться с детками почти пелёночного возраста, но только не надо никаких происшествий! Это опасно для пищеварения!
В общем, я успела только ложку ко рту поднести (в ней покоился борщ, выпускающий пар, а с краёв ложки свешивалась капуста), как зазвенел дверной звонок.
– Не открывайте! – крикнула я. – Это опасно!
– Почему? – спросила тётя Надя, поднимаясь.
– Не почему, а для чего, – объяснила я, надувшись. – Для пищеварения.
Тётя Надя качнула головой и пошла в прихожую.
– Не открывайте, пожалуйста! – ещё раз крикнула я вслед, потом побежала догонять Борину маму. – Это нам сегодня в садике рассказывали за завтраком. Говорят, если не доешь, то еда будет за тобой весь день гоняться. А знаете, тётя Надя, что я не доела?
Тётя Надя всё-таки остановилась и вопросительно посмотрела на меня, выжидающе приподняв брови. Я состроила самый жалостливый взгляд, на который была способна (смотрела потом на этот взгляд в зеркало – жуть!).
