Энна Аленник - Далекое путешествие
Пароход так закачало, что все, кто стоял, хлопнулись на палубу. И Таня тоже упала.
Оказалось, что в качку очень трудно быть капитаном. Ребята даже решили, что не все взрослые могли бы удержаться.
Когда кончилась сильная качка, Таня снова стала на мостик и сказала:
— Матросы, слушайте мою команду.
— Нет, — закричали смелые матросы, — теперь и мы можем! Мы тоже капитаны!
А Вова потянул Таню за руку:
— Уходи с мостика, сейчас я буду давать команду!
— Нет, сперва я! — начал отталкивать Вову Вадик.
Два мальчика начали отталкивать Вадика.
Пароход заболтало. Опять началась качка.
— Ну и ну! — сказала Нина Павловна, подойдя к пароходу. — Когда матросы дерутся, — плохо. А уж когда капитаны, — совсем скверно. Смотрите, пароход то в одну сторону кренится, то в другую. А где ваши матросы? Где пассажиры? Вот они, в кучу сбились и, глядя на капитанов, тоже толкаются. Только один рулевой на своём месте сидит и своё дело делает. Он и заслужил, чтоб его назначили капитаном.
— Не хочу я, — сказал Шурик. Он сидел у рулевого колеса и привязывал к нему какую-то проволоку. — Я хочу, чтоб пароход куда надо поворачивался. А так что: рулевое колесо есть, а пароход не поворачивается.
И Шурик снова занялся своим делом, а капитаны снова стали спорить.
Тогда Нина Павловна сказала, что все, кто умеет стоять не держась, будут капитанами по очереди.
— Пусть по очереди, — согласилась Таня. — Только я сама с мостика сойду. А стаскивать меня я не дам.
И она сама сошла с капитанского мостика. Вид у неё был гордый, и никто не заметил, как горько она вздохнула.
— Ты не во-время ушла. Пожалуйста, стань на своё место и дождись Вову. Он тебя сменит.
Таня опять стала на мостик, и Вова тотчас очутился рядом с нею. Он выпятил грудь и даже отдал честь, приложив руку к панамке.
— Смотри, давай команду как следует, — предупредила Таня и ушла.
Вова начал с громкого „ур-ра!“ А потом стал так командовать, что замучил своих матросов.
Не успеет он крикнуть „Плывём в Москву!“, как тут же меняет: „Нет, не в Москву, в Ленинград!“ И через секунду: „Нет, не в Ленинград, а туда, где крокодилы!“
И не успевали матросы расслышать, чего от них хочет капитан, как он уже орал: „Нет, поплывём туда, где слоны, где киты и где акулы!“
И капитан размахивал руками, подпрыгивая на своём мостике.
Пароход качало. Матросы не могли понять, куда же они плывут, зачем плывут, и сказали, что Вова плохой капитан.
После Вовы стал капитаном Вадик. Вид у него был замечательный, потому что он успел сбегать на пляж, вырвать лист из альбома, сделать себе две трубочки — то есть бинокль — и капитанский козырёк. Козырёк он немного подсунул под панамку, чтобы держался.
Матросы любовались капитаном и ждали, какая будет команда.
Но команды не было никакой. Вадик увидел в бинокль два неподвижных синих кружочка — это небо. Потом два переливчатых зеленоватых кружочка — это волны. Потом жёлтый огонь в кружочках — это солнце.
Вадик моргал, переводил бинокль от жёлтого огня к синему небу, к зелёным волнам. И так ему было интересно, что он молчал. Он совсем забыл, что он капитан, сошёл с мостика и начал всем приставлять к глазам свой бинокль, чтобы все увидели, какие красивые кружочки.
А в это время уже кто-то из ребят влез на капитанский мостик и сразу стал кричать:
— Я капитан, ух, я какой капитан! Я лучше всех буду командовать!
— Это мы еще посмотрим, — сказала Таня.
А капитан кричал:
— Отчаливаем! Хорошо я командую? Причаливаем! Хорошо я командую?
— У меня не поворачивается, — послышался тоненький голос рулевого. — Надо сделать, чтобы…
— Молчи! — перебил его капитан. — Не ты командуешь!
— Ну, отчаливаем! А теперь причаливаем! Хорошо я командую?
И столько раз он повторял, что хорошо командует, — не сосчитать. Некоторые ребята даже поверили и стали поддакивать ему, что хорошо. Но очень скоро он всем надоел. И матросы вместе с пассажирами решили, что Таня самый лучший капитан. С нею в разные города можно плавать, и работать, и пароход мыть. А с другими капитанами только шум, качка и больше ничего.
Когда Таня снова стала капитаном, Шурик ей сказал:
— Я хотел приделать к рулевому колесу машинное отделение, — не приделывается. А как нам поворачивать пароход, когда хотим направо, когда хотим — налево? Можно вёслами. Только это уже не называется машинное отделение.
— Всё равно, как называется. Главное, чтоб поворачивать, — ответил капитан. — Сейчас у нас будут вёсла! Нина Павловна, можно принести на пароход лопатки?
— Можно. Дай команду матросам.
Матросы мигом принесли с пляжа лопатки, и Таня скомандовала:
— Половина матросов, садитесь на правый край палубы, половина — на левый и опускайте лопатки в воду! Теперь правые подгребайте, вот так. — Она на минутку сошла с мостика и показала как.
Матросы, которые сидели справа, стали дружно грести, и пароход повернулся налево.
— Хватит! — весело кричала Таня. — Теперь левые подгребайте!
Дружно заработали левые, и пароход повернулся направо.
Так, с хорошим капитаном научились ребята управлять своим пароходом.
Поплыла!
— Что вот здесь, где мы с тобой стоим, море или берег? — спросила Таня Наденьку.
— Теперь берег, а сейчас волна досюда добежит — и будет море. Ля-ля-ля, вот уже и море! — запела Наденька и затанцевала в набежавшей волне.
— Вот волна откатилась, здесь опять берег! Ра-ра-ра, — запела Таня и засмеялась: — У тебя тонкий голос, а у меня толстый. У тебя, как дудочка, у меня, как барабан.
— Эй, уважаемая дудочка! Уважаемый барабан! — послышался голос Нины Павловны. — Вы куда убежали? Сейчас мы будем купаться. Может быть, вы не хотите?
— Хотим, — закричали девочки и помчались к Нине Павловне. Таня бежала впереди. Коса подпрыгивала и хлопала её по загорелой спине.
Наденька бежала за Таней и, как ни старалась, не могла её догнать.
Ребята уже стояли, взявшись за руки, и Таня с Наденькой стали с краю цепочки.
Замелькали загорелые ноги, во все стороны полетел песок, потом полетели брызги, — и цепочка рассыпалась в море.
И, как всегда, ребята упирались руками в дно, шлёпали по воде ногами и хвастались:
— Нина Павловна, я плыву!
— А я ещё лучше плыву!
— А я, ух как, посмотрите!
Наденька тоже хлопала по воде ногами, держась руками за дно. Только она не хвасталась. Ведь Нина Павловна и Машенька не держатся за дно руками и плавают там, где глубоко. Как же это?
Наденька вытянулась в струнку, сильнее захлопала по воде ногами и хотела поднять руки… Нет, страшно. Накатится волна и захлестнёт.
Но волна качнула Наденьку и подняла. Одна рука сама оторвалась от дна. Наденька стала подгребать ею, как Нина Павловна. Но другую руку всё равно страшно поднять. А если сначала один палец… потом другой… третий… Ничего, волны так же покачивают.
И вот Наденька уже держится за дно одним пальцем. Сейчас, сейчас она и его поднимет. Одну секундочку подержится и поднимет…
И в эту самую секундочку она слышит, как Нина Павловна говорит:
— Смотрите, Наденька у нас по-настоящему плывёт!
— Покажи, как по-настоящему, — окружили ребята Наденьку.
Наденька зажмурилась, так ей было страшно, но всё-таки она оторвала палец от дна и подняла руку.
— Поплыла! — закричали ребята.
— Ни за что не держится и плывёт! — затанцевала от радости Таня.
— И не на одном месте, — удивился Вова, — она всё время вперёд плывёт!
Наденька шлёпала ногами, руками подгребала под себя воду и сама чувствовала, что двигается вперёд.
— Смелей, смелей, так, хорошо, — говорила ей Нина Павловна. Потом звонко и весело, как ребята, крикнула:
— Вот кто у нас поплыл раньше всех!
Когда задул ветер
Уже кончалось лето, а дни стояли знойные, жаркие.
Душно было и на террасах, и на игральных площадках, и даже в зелёных коридорах.
Ребята ходили разморенные. Они меньше бегали, меньше прыгали.
Ира двигалась еле-еле, по-утиному переваливаясь с ноги на ногу. При каждом шаге её красный бант наклонялся то к одному уху, то к другому.
В такие жаркие дни Тис Тисович разрешал ребятам дольше купаться и дольше плавать на пароходе.
Раз десять в день капитан давал команду „Садитесь!“ и все залезали на пароход. Потом капитан кричал: „Крушение, пароход тонет! Матросы, спасайте пассажиров!“ — все бултыхались в воду, и все начинали спасать Иру. Её просто разрывали на части, потому что она осталась единственным пассажиром. Всех остальных капитан перевёл в матросы.
А одного матроса, за то, что он научился плавать, перевёл в помощники капитана.
