Робин ЛаФевер - Теодосия и изумрудная скрижаль
– А может быть, Маленькая мисс ездила, чтобы вернуть на место Сердце Египта? – спросил Ови Бубу, спокойно глядя мне в глаза.
Я ахнула, не смогла удержаться, хотя понимала, что подтверждаю этим его догадку.
– Как вы… нет! Я просто… С чего вы взяли, что Сердце Египта было возвращено в Долину царей? Мама же сказала вам, что этот артефакт похитили.
Чем дольше я оставалась наедине с египетским фокусником, тем больше мне становилось не по себе. Кто он и откуда так много знает?
– Даже находясь в изгнании, человек может следить за тем, что происходит у него на родине, – словно отвечая на мои мысли, сказал Ови Бубу.
– Однако о таких вещах не пишут в газетах, так откуда вам…
– Итак, вы вернули Сердце Египта в усыпальницу. Очень похвально, Маленькая мисс. Но кто, интересно знать, надоумил вас сделать это?
Очень опасный человек. Даже без своих штучек с гипнозом так и вытаскивает из меня все мои тайны.
– Мне нужно идти. У меня уроки, – солгала я.
– До ваших занятий здесь никому нет никакого дела, мисс. И никто не следит за тем, умывались вы или нет, и что вы ели на обед.
Я снова ахнула.
– И никто не отпускал вас посмотреть вместе с вашими друзьями мое выступление в театре, – добавил он, снова отвечая на не заданный мной вопрос.
Я сильно сжала губы, мысленно поклявшись, что не скажу больше ни слова. С меня хватит. Затем подняла руку и указала на дверь, давая знать, чтобы он ушел. Немедленно.
– О, нет, еще не сейчас, – покачал Ови Бубу своей большой лысой головой. – Только после того, как получу то, за чем пришел сюда.
– И за чем же вы явились? – нарушила я свой обет молчания. Слишком уж велико было мое любопытство.
Ови Бубу поднял на меня свои бездонные, черные, как ночь, глаза и ответил:
– За Изумрудной табличкой.
Глава двенадцатая. Ови Бубу раскрывает свои карты
– За ч-чем? – пробормотала я, пытаясь выиграть время. Черт побери, откуда ему и об этом известно?
– Не валяйте дурака, Маленькая мисс. Вы прекрасно знаете, что это за табличка.
– Но почему вы решили, что она здесь? Вы что, видели ее на выставке?
Ови Бубу подступил ближе и, несмотря на свой маленький рост, выглядел сейчас очень угрожающе.
– Эта табличка принадлежит не вам, она принадлежит Египту и должна быть возвращена туда.
– Почему бы в таком случае вам не отвезти в Египет все музейные артефакты?
– Потому что есть предметы, которыми мы готовы пожертвовать, но есть и те, которые нужно вернуть на родину любой ценой, – блеснул глазами Ови Бубу. – Такие, например, как Сердце Египта.
Как его понять? Неужели он хочет сказать, что табличка такой же проклятый предмет, как Сердце? Но она успешно прошла первые два теста, и воск не потемнел.
– Эта табличка имеет такую большую ценность?
– Да, помимо всего прочего. А теперь отдайте ее мне, – я вдруг почувствовала непреодолимое желание сделать то, о чем он просит, по коже у меня побежали мурашки. К счастью, я была слишком рассержена, чтобы уступить влиянию египтянина.
– Простите, но я думаю, что вы сильно заблуждаетесь. И прекратите ваши магические штучки. С чего вы решили, что я так просто могу отдать вам такую ценную вещь, как эта Изумрудная табличка. Даже если бы она и была у меня, – быстро добавила я и продолжила, нахмурившись от пришедшей мне в голову мысли: – Скажите, вы, случаем, не работаете на Троули и Тайный Орден Черного Солнца?
– Что? – искренне удивился египтянин.
– Но, Тео, у нас же действительно есть эта Изумрудная табличка, – послышался голос со стороны. Я оглянулась и увидела Генри. Он вернулся и сейчас стоял позади меня, не сводя неподвижных глаз с Ови Бубу.
– Тсс! – сказала я и зажала рот Генри своей ладонью.
– Устами младенца глаголет истина, – негромко рассмеялся Ови Бубу.
Я отвела руку от лица Генри и сказала, глядя брату прямо в глаза:
– Не говори больше ни единого слова, слышишь? Ни. Одного. Слова, – затем я снова повернулась к Ови Бубу: – То, что табличка у нас, не означает, что мы отдадим ее вам. Так что большое спасибо, и скатертью дорога.
Ови спокойно покачал головой, словно разговаривал с упрямым ребенком. Если хорошенько подумать, так оно, пожалуй, и было на самом деле.
– Я не успокоюсь, пока не получу эту табличку, – сказал он. – Я вернусь через два дня, и либо вы передадите ее мне, либо у вас начнутся большие неприятности.
Слово «передадите» буквально впилось мне в мозг, а Генри так вообще, по-моему, был готов тут же бежать в катакомбы, принести табличку и отдать ее египтянину.
– Это мы еще посмотрим, – сказала я, удерживая пританцовывающего на месте брата.
Пока я говорила, Ови Бубу что-то заметил в дверном проеме за моей спиной, лицо его сделалось благоговейным, и египтянин отвесил свой очередной поклон. Я обернулась, ожидая увидеть маму, но вместо нее обнаружила свою кошку, Исиду. Затем Ови Бубу сказал что-то на египетском – а может, на арабском (к сожалению, я довольно плохо различаю эти языки на слух). Исида внимательно выслушала его и махнула хвостом. Наконец, старый фокусник оторвал взгляд от моей кошки и перевел его на меня.
– У Маленькой мисс очень могущественные друзья, – сказал он. – Но тем не менее я все равно вернусь. Через два дня.
С этими словами он вышел за дверь. Генри, словно лунатик, двинулся следом за ним, и чтобы остановить брата, мне пришлось крепко ухватить его за воротник.
Я оттащила Генри к столу, усадила на стул, продолжая тем временем лихорадочно размышлять. Как Ови узнал о табличке? Нашел ли он ее, когда вломился ночью к нам в музей? А если да, то почему сразу не забрал ее себе?
– Эй, ты меня задушишь! – жалобно промычал Генри.
Я посмотрела на брата. Его остекленевшие до этого глаза снова стали нормальными, и, судя по всему, он уже не рвался пойти вслед за Ови Бубу, так что Генри теперь можно было и отпустить.
– Зачем ты это сделала? – спросил Генри, потирая шею.
– Чтобы ты не ушел вслед за Ови Бубу, вот зачем.
– С какой стати мне было за ним идти?
– С той же, по которой ты сказал ему, что Изумрудная табличка у нас.
– Я не говорил! – с жаром возразил он.
– Сказал, Генри, сказал. Но не по своей воле. Я думаю, ты был под гипнозом. А теперь помолчи минутку, я должна подумать, – я села на стул, Исида тут же подошла и принялась тереться о мои ноги, словно пытаясь поделиться со мной своей мудростью. Я наклонилась и почесала кошку за ухом. – Интересно, почему он назвал тебя моим могущественным другом?
Исида недовольно мяукнула и ударила меня по лодыжке своими лапами.
– Нет, нет, – поспешила добавить я. – Ты, конечно, самая прекрасная в мире кошка и моя самая лучшая подруга, просто меня удивила реакция Ови Бубу, вот и все. Большинство взрослых просто не понимают, какая ты у меня умница и красавица.
Исида успокоилась и довольно замурлыкала. Генри вертелся на стуле, но я не обращала на него внимания.
Почему египтянину так нужна эта табличка? Почему именно она, а не какой-нибудь другой артефакт из нашего музея? У нас здесь много проклятых предметов – почему не один из них? К тому же Изумрудная табличка вроде бы обладает очень скромными возможностями по сравнению с тем же жезлом Осириса. Или Ови на самом деле верит, что на ней записана формула превращения простых металлов в золото? Мне всегда казалось, что алхимия – это чушь, может быть, я ошибалась? В общем-то, многие считают чушью и египетскую магию, но ведь они совершенно не правы.
Ох, как мне нужен был сейчас совет Вигмера! Он, наверное, знает, ерунда эта формула или нет. А если и не знает, то, может быть, подскажет, почему эта табличка считается такой ценной? Он не хочет держать со мной связь через Уилла, а я не хочу посвящать в это дело Фагенбуша. Что остается? Правильно, пойти к нему самой. Я взглянула на свои часы. Около четырех. Сегодня для похода в Сомерсет Хаус уже поздновато. Но завтра с утра я первым делом отправлюсь туда.
А сегодня… сегодня у меня еще достаточно времени, чтобы придумать, как отделаться от Фагенбуша – не хватало еще, чтобы он путался у меня под ногами! Я вскочила на ноги, мне уже не терпелось подстроить Фагенбушу очередную гадость.
– Постой! – сказал Генри. – Ты не хочешь объяснить мне, что произошло?
– Прости. Ови Бубу в некотором роде маг, и он с помощью своих трюков подстроил так, чтобы ты повиновался ему.
– Но он ничего не делал!
– Делал, – мягко сказала я, понимая, как неприятно любому человеку узнавать, что кто-то может сотворить с ним такую штуку.
Генри открыл рот, хотел еще о чем-то спросить, но я перебила его.
– Я собираюсь поставить новую ловушку для Фагенбуша. Хочешь мне помочь?
Генри закрыл рот, он явно разрывался между желанием продолжать спор и перспективой снова поиграть в сыщика.
– Да, – ответил он, – только тот старый египтянин правда не заставлял меня делать ничего такого…
Честно говоря, на некоторых артефактах были наложены такие проклятия, с которыми я не могла справиться. Некоторые из них были ужасными, как, например, проклятие на одной погребальной урне, грозившее утопить в волнах Нила любого, кто на нее позарится. Или нагрудный амулет, обещавший, что богиня Анат пронзит своим копьем сердце тому, кто его наденет на себя. Но какую бы неприязнь я ни испытывала к нашему второму помощнику хранителя музея, я не хотела насылать на него проклятия такого рода. Есть же и более мягкие проклятия, а я хотела просто на время вывести Фагенбуша из игры, но не убивать его, боже сохрани!
