Юрий Вийра - Самые веселые завийральные истории
Обзор книги Юрий Вийра - Самые веселые завийральные истории
Нехорошо забытое…
Есть такое выражение: «Все новое — хорошо забытое старое». Но для этой книги скорее подошло бы: «НЕхорошо забытое…» Потому что забывать столь замечательного детского писателя, каким был Юрий Борисович Вийра, непростительно. Ибо читатели не простят, если останутся без таких очаровательных сказок, удивительных рассказов и прочих заВийральных небылиц, в которых воображение автора переходит все мыслимые границы. И устремляется в… в… В общем, судить вам — ведь сегодня вы открыли его десятую (юбилейную!) книгу.
Юрий Вийра родился в 1947 году в Таллине. По вечерам папа рассказывал ему захватывающие истории. Однако, сам захваченный сном, частенько засыпал в конце повествования. И маленькому Юре приходилось самому додумывать, чем же все окончилось. А затем он пересказывал это своим друзьям в школе. И незаметно стал для них настоящим Сказочником. А потом и для нас — тоже.
Вийра учился в эстонской школе. Но очень сильно заикался, говоря по-эстонски. А вот на русском — ни капельки! Когда папа познакомил его с эстонским эпосом, насыщенным диковинными персонажами и бесконечными превращениями, Юра влюбился в исторические сказания. А заодно и в путешествия. И уже в 15 лет самостоятельно отправился в археологическую экспедицию.
И так ему пришлось по душе братство археологов, что за свою жизнь он объездил чуть ли не половину бывшего СССР! Чем занимался? Да был художником: зарисовывал всякие раскопки, редкие находки и прочие реликвии. Недаром же Юрий Борисович окончил Санкт-Петербургский институт живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина, получив специальность искусствоведа.
Впрочем, он не стал ни живописцем, ни скульптором, ни архитектором. Зато на радость нам сделался писателем. Увы, лишь в 44 года был опубликован его рассказ «Балкон» (в лучшем детском журнале «Трамвай»). С тех пор Вийру начали печатать почти везде; стали выходить его книжки…
Появилась и эта. В ней, конечно, не смогли уместиться все 246 произведений. Но тут собрано все лучшее, что создал Юрий Вийра для детей. И что легко узнается по его самобытному стилю: емкому, точному, без лишних слов. Вдобавок он привнес новую форму в российскую словесность, а именно диалог (между отцом и дочерью), назвав это метким словом БЕСЕДКИ. Не так ли общался мудрец Платон со своими учениками в античные времена?
Нередко в конце фраз Юрий Вийра ставит вопросительную частицу «да» (наподобие английского isn't it?). Может, это влияние эстонского языка? А может, автору просто нравится знак вопроса?.. Никто уже не узнает. Но очень хотелось бы верить, что:
Вы полюбите этого Сказочника, да?
Он разведет вам «Костер в океане», да?
И тогда ваш мир станет еще лучше, да?
Да! Да! И еще раз: ДА!
Тим СОБАКИНЗАВИЙРАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ
Келумба-Шалумба
Летом я жила на даче. На даче я жила с папой, мамой и Кешей. Кеша — наш пес. Он породы чау-чау. Есть овчарки, доги, колли, пудели, доберман-пинчеры, таксы, а Кеша — самый настоящий чау-чау. И язык у него синий, как у всех чау.
Однажды утром мы пошли на станцию провожать маму на работу. Я сидела у папы на шее, а Кеша бежал впереди на поводке и тянул со страшной силой, как трактор.
Проводили маму, помахали электричке рукой и стали думать, куда нам теперь отправиться.
— Давай поедем в Африку, — предложил папа, — динозавров искать?
— Давай!
Сели на корабль, подняли паруса и поплыли.
Плыли, плыли и заблудились.
Я залезла на верхушку мачты и стала смотреть во все стороны.
Ничего не видно, никакой земли!
Тогда папа достал свою старинную медную подзорную трубу. Когда она сложена, то помещается в кармане, а если раздвинуть трубу до конца, то удержать ее смогут сто человек, такой она станет длинной и тяжелой.
Посмотрел папа в нее и воскликнул:
— Да вот же она — Африка, в той стороне!
Я посмотрела и тоже увидела Африку: желтый песчаный берег, а за ним — пальмы. А вдалеке над густым лесом торчит большущая буква А.
Чуть правее — Ф. Еще дальше, на горе — буква Р. Я повернула немножко трубу и нашла остальные три буквы: И, К и крохотную A — ее почти не видно, так она далеко.
— АФРИКА!
Но где искать динозавров? Папа подумал, что они скрываются в чаще леса. Он срубил несколько пальм и связал лианами. Получился превосходный плот. На нем мы поплыли по бурной африканской реке.
Кеша сидел на носу плота и гавкал на крокодилов и бегемотов. Папа рулил на корме веслом. А я устроилась между ними: глазела по сторонам и поедала бутерброды с колбасой — мы взяли с собой мой новенький зеленый рюкзачок с бутербродами и пакетом кефира.
Съела все бутерброды, выпила весь кефир, а динозавров все не было. Папа заволновался:
— Уже час дня! Нужно поскорее найти их — иначе не успеем вернуться и встретить маму на станции. Смотри внимательнее!
За поворотом реки показались хижины какой-то деревни.
— Спросим у местных жителей, — предложила я.
Мы причалили.
Кешу оставили сторожить плот, а сами пошли в деревню.
Постучали в первую хижину… во вторую… в третью… Ни души. Вышли на главную площадь… И здесь никого. Почта закрыта. Библиотека закрыта — на дверях табличка: «Библиотекарь болен». В продуктовом магазине санитарный день. Продавец хозяйственного магазина ушел на какую-то базу.
Мы стояли посреди пустой пыльной площади и растерянно озирались.
Вдруг над моей головой послышался шорох. Я подняла глаза и увидела африканца. Он прятался на дереве. Огромный и черный, как пианино.
На щеках — белые крестики, на лбу — кружок. Можно подумать, что на его лице играли в крестики-нолики. Негр присел и прыгнул вниз.
Я закричала: «Мама!» — и зажмурилась.
Бедная мамочка! Если бы она знала, где ее любимая дочь. Она бы в обморок упала.
Когда я наконец открыла глаза, вокруг было темным-темно от местных жителей. Они хмуро разглядывали нас, держа наготове оружие.
Папа поздоровался с ними по-английски, но никто ему не ответил. Наверно, в школе они учили не английский, а какой-то другой иностранный язык. Мама, правда, потом сказала, что все могло быть наоборот: они-то прекрасно владели английским и просто не поняли папу.
А дальше было вот что. Негры окружили нас. Они размахивали копьями и стрелами.
Вдруг где-то в задних рядах раздался истошный крик:
— Келумба-Шалумба!!!
Все повернули головы и, выпучив глаза, уставились туда. Затем, как по команде, побросали оружие и ничком рухнули в пыль.
Мы с папой тоже поглядели туда: кого они испугались? И ничего особенного не увидели. Всего лишь Кешу, бежавшего к нам по улице. Ему было очень жарко, и синий язык чау-чау свисал почти до самой земли.
Увидев на площади сразу столько людей, Кеша радостно завилял хвостом и бросился обнюхивать лежащих. И лишь потом, когда последний человек был обнюхан, ткнулся преданно в папины колени и лизнул меня в нос.
Папа вспомнил несколько слов по-африкански и попросил всех встать.
«Нет, — сказали они, — мы боимся Келумбы-Шалумбы».
— Какого Келумбы-Шалумбы? — спросил папа.
Вождь племени указал пальцем на Кешу.
Оказывается, они приняли нашего безобидного пса за какого-то злого духа: Келумба-Шалумба по-африкански означает «дух с синим языком».
Африканцы верят, что если этот дух кого-нибудь лизнет, то человек сразу посинеет и останется таким на всю жизнь.
— Ерунда! — сказал папа. — Вы же видели: он лизнул Машу в нос, и ничего с ней не произошло.
В конце концов мы уговорили их встать с земли, а вождь даже осмелился погладить Кешу.
И тут папа взглянул на часы и схватился за голову:
— О боже, уже третий час! Пора возвращаться.
— Но мы же не нашли динозавров?!
Папа махнул рукой:
— В следующий раз.
Увидев на папином лице тревогу, вождь племени спросил, что случилось.
Узнав, что мы опаздываем, вождь успокоил нас:
— О, нет проблем! Лебединая Шея в два счета довезет вас до побережья…
А знаете, кого они называют Лебединой Шеей? Никогда не отгадаете.
Динозавра! Да-да, самого настоящего, никакого не вымершего динозавра. Туловище у него — как у огромного тюленя, голова — как у черепахи, а шея — тонкая и гибкая, как у лебедя, только длиннее и без перьев. Позвали динозавра, накинули на его шею петлю из лианы, другой конец привязали к плоту — и мы помчались по реке, как на катере с подводными крыльями…
На станцию успели вовремя, даже чуть пораньше. Там, у перрона, есть два пенька. Я сидела и ждала на одном пеньке, папа — на другом, а Кеша лежал у папы в ногах.
А вечером я напугала папу. Сидела рисовала, а он маме про Африку рассказывал. И вдруг у него глаза полезли на лоб:
