Игра в смерть (СИ) - Алмонд Дэвид

Крича, Лак бил топором, опять и опять. Медведь ревел, качаясь на нетвердых лапах. Лак спрыгнул на него с выступа скалы, уже в прыжке нанеся новый удар, мощнее прежних. Животное завалилось набок. Завернутая в шкуру девочка плакала, лежа на его затихшей, неподвижной груди. Лак поднял ее и крепко прижал к себе.

Тринадцать

— Пап! Папа! — звала мама снизу. — Папа? Чай гото в!

Деда со мной не было.

— Папа!

Я вышел из комнаты, подошел к лестнице и глянул вниз. Мама махнула мне рукой:

— Кит, будь умницей. Сходи, разбуди дедушку.

Постучав в дверь его комнаты, я тихо позвал:

— Деда?

Ответа не последовало. Я приоткрыл дверь, но старика за нею не нашел, — лишь отброшенное в сторону стеганое покрывало на кровати. За окном летел снег. Выйдя, я спустился к матери.

— Его нет в комнате, — сказал я маме.

— Папа! — опять позвала она. — Пап!

Мы заглянули на кухню и в гостиную. Никого.

— О нет, Кит… — прошептала мама. — Куда же он мог уйти?

Распахнув парадную дверь, я выглянул сквозь падавший снег на улицу. По пустырю носились дети — маленькие фигурки раскатывали по льду, забрасывая друг дружку снежками.

Мамина рука дрогнула на моем плече.

— Кит, куда запропастился дедушка?

— Все будет хорошо, — сказал я с уверенностью, которой совсем не чувствовал. — Далеко уйти он не мог.

Мы растерянно смотрели друг на друга.

— Звони докторам, — добавил я наконец. — А я пойду поишу.

Натягивая на ходу куртку, я выбежал за калитку и сощурил глаза, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь снежные хлопья. Мимо бежал мальчишка, и я успел поймать его за капюшон.

— Моего деда видел? — спросил я.

— А?

Морозный румянец на обеих щеках, глаза сверкают восторгом.

— Чего «а»? Мой дед. Ты его где-нибудь видел?

В затылок мелкому мягко ударился прилетевший откуда-то снежок. Тот издал пронзительный вопль и, хохоча, затряс головой:

— Отпусти, Кит! За мной гонятся!

— Ты видел его?

— Кого? Нет. Никого я не видал. Отвали от меня! Пусти!

Я разжал пальцы, и мальчишка сразу бросился наутек, осыпаемый снежками. Мимо уже бежала стайка довольных преследователей.

— Эй, Кит! — крикнул кто-то из них. — Давай догоняй!

Снегопад никак не унимался. Я принялся бегать туда-сюда по пустырю, ничего толком не видя. Пробивался через толпы играющих, налетал на снеговиков, скользил на раскатанных полосках льда. И беспрестанно звал:

— Дедушка! Деда!

По пути я хватался за встречных:

— Вы не встречали здесь моего деда? — тормошил их я, но все были слишком увлечены своей болтовней и своими играми. «Что? — только и слышал я в ответ. — А? Чего?» Отпихивал их в сторону и бежал дальше. Прочесывал пустырь то зигзагом, то по спирали. Кричал без передышки. Встал отдышаться, без особой надежды покрутил головой вокруг — и наконец увидел его. Дед стоял в одиночестве, с опущенной головой, и снег уже присыпал ему и волосы, и спину под вязаным жилетом.

— Деда!

Я подошел, стряхнул с него снег, стащил куртку и накинул ему на плечи, — и все это время дед так и простоял без всякого движения. Я взял его под руку и попытался увести. Дед даже не шевельнулся.

— Пойдем со мной, деда… — прошептал я.

Дед повернулся ко мне, но глаза его были пусты.

— Ну, пошли… — уговаривал я. — Пойдем домой…

— Убирайся! — рявкнул он вдруг. Грубое, хриплое ворчание, совсем не похожее на голос моего дедушки. Я легонько потянул его вперед. — Убирайся, тебе сказано!

— Деда, это же я, Кит…

И тут дед закричал в голос — как затравленный зверь или обиженный ребенок:

— А-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а! — Выдернул руку, рванулся бежать, но запнулся в снегу и упал. Я опустился на колени рядом с ним. — Уберите его от меня! На помощь! На помощь!

Нас обступили какие-то дети. Они таращились на нас, и я уже слышал тихие смешки.

— Бегите к моей маме, — повернулся я к ним. — Ну же, бегите! Скажите, что я нашел его.

Дед корчился на снегу с воем:

— Уберите его от меня!

— Живо! — крикнул я, и кто-то из зрителей наконец сорвался с места.

Я обнял деда за плечи и крепко держал, не отпуская. Извиваясь, он опять велел мне убираться, а потом вдруг расплакался:

— Скажите ему, пусть оставит меня в покое!

— Деда… — шептал я. — Это я, Кит. Все будет хорошо, слышишь? Скоро мы вернемся домой.

Кончиками пальцев я стирал слезы, бежавшие по его щекам.

— Боже, Кит…

Рядом со мной на коленях стояла Элли. Оглянувшись, она с гневом уставилась на зевак.

— Пошли прочь! — сказала она им. — Ну, шевелитесь! Проваливайте ко всем чертям!

Общими усилиями мы поставили деда на ноги. Он весь дрожал от холода и тихо всхлипывал от страха.

Элли положила ладонь ему на лоб, с нежностью погладила.

— Это я, — сказала она. — Элли. Королева эльфов. Добрая проказница.

Уже скоро мы увидели бегущую по снегу маму. Подбежав, она обняла сразу всех троих.

Дедушка с тревогой вглядывался в наши лица.

— Это мы, — шепнула ему мама.

— Отстаньте, — выкрикнул дед. — Уберите их от меня!

Потом, ковыляя в сугробах, к нам подошел и доктор, вместе со своим чемоданчиком. Сделанный им укол успокоил деда, и тот позволил отвести себя домой. По пути о его спину разбился брошенный кем-то снежок; дети бросились врассыпную, весело улюлюкая.

Дома мы с Элли присели на первом этаже и слушали, как над нами копошатся взрослые. Талый снег просачивался сквозь ткань моей одежды. Жуткий холод. Элли подалась вперед и глядела в пустую стену, подперев подбородок кулаками обеих рук.

Говорить нам было не о чем. Я думал про Лака, который шел сквозь собственную ледяную пустошь, и очень переживал — и за него, и за младенца. Пробовал выбросить его из головы и задуматься вместо этого о дедушке, но ничего не получалось. История Лака крепко засела в мозгу и самостоятельно разворачивала себя, без всякого моего вмешательства.

— Смотри-ка, — проговорила наконец Элли.

На ее ладони лежала монетка. Элли провела над нею второй ладонью, и монетка чудесным образом пропала. Еще раз провела — и та вернулась, будто и не исчезала.

— Волшебство, — пояснила Элли.

— Давай еще разок, — попросил я, и она заново показала свой фокус.

— Пришлось научиться, для пьесы, — усмехнулась Элли. — Там Снежная королева учит меня колдовать. Сначала показывает, как заставить исчезнуть всякие мелкие предметы, вроде этой монетки. Потом — каке помощью магии избавиться от разных неприятных вещей. Всего, что мне не нравится… Скажем, капусты и учебника по математике. А затем я перехожу к живым объектам: дворняге, которая надоедает мне лаем, или птице, которая будит по утрам. Так я понемногу пропитываюсь злом и в итоге переключаюсь на своего брата, который все это время просит меня перестать быть плохой и творить добро. Магия вмиг избавляет меня от его нытья. И лишь потом, когда я начинаю скучать по нему и понимаю, какой жестокой была, я учусь возвращать пропавшие вещи…

Элли качала монетку на своей ладони. Взмах рукой — и та исчезала или появлялась, по ее желанию.

— А у тебя здорово получается, — похвалил я.

Вскоре домой вернулся мой отец, весь в снегу. Невесело улыбнувшись нам, он поспешил наверх. Потом рядом с нашей калиткой встал автомобиль «скорой помощи», который осветил наши окна голубым светом мигалок. Санитары помогли закутанному в покрывало деду сойти вниз: лицо серое, взгляд пуст, а ноги с трудом шаркают по полу. Уже у порога Элли подскочила к нему и чмокнула в щеку:

— Возвращайтесь скорее, — сказала она.

Отец отправился в больницу вместе с дедом. Проводив их, мама вернулась в дом и села с нами.