Ирина Гуро - Взрыв. Повесть
— Эх ты, был бузотер и остался! — с досадой сказал Василий и поспешил к выходу, увидев, что Загорский уже пожимает множество рук, протянутых ему, прощаясь.
На обратном пути Василий рассказал Владимиру Михайловичу о своей встрече с Женькой.
Загорский заинтересовался:
— Слушай, разыщи его, это ведь нетрудно, раз он здесь работает. Приведи ко мне. Интересно, что анархисты вкладывают в уста вот такому зеленому… Чем их приманивают?
Василий обещал, удивляясь тому, что погруженный выше головы в важные государственные дела Загорский находит время для таких, как Женька.
А впрочем, Владимир Михайлович всегда заинтересованно относился к настроениям молодежи и никогда не упускал случая поспорить с человеком, особенно молодым, которого, как он говорил, «ветер не в ту сторону гнет»…
3
Василий обедал в столовой МК, как и все сотрудники, и Владимир Михайлович тоже. И кормили всех одинаково: кашей ядрицей, которую называли «шрапнелью», жидким супом, иногда с солониной. Ломоть хлеба обычно уносили с собой, чтобы съесть его вечером, запивая кипятком.
Окна столовой выходили на Леонтьевский переулок. Василий видел тротуар противоположной стороны, порушенный деревянный забор, торопящихся прохожих.
И вдруг он опять увидел ту девушку… Да, это она! То же не новое синее пальтецо с бархатным воротником и какая-то смешная шапочка с резинкой под подбородком.
При своей миниатюрности, в скромной одежде девушка не бросилась бы в глаза Василию. Вернее всего, он бы просто ее не заметил. Если бы не одно обстоятельство… Трижды за эту неделю он встречал ее, в общем, на одном и том же месте. И теперь, когда он наблюдал за ней без риска быть замеченным, он убедился, что девушка кружит вокруг МК. То, как она медленно продвигалась по улице, невольно вызывало мысль, что она кого-то выслеживает или ждет. В любом случае выбор места был неподходящим. К тому же девушка выглядела какой-то беспомощной, испуганной, что ли.
«Третий раз за неделю!» — подумал Василий. Тут что-то крылось… Он решился. Девушка как раз дошла до угла и повернула назад, когда Василий устремился ей навстречу. Он увидел еще издали светлые пряди волос, в беспорядке выбивавшиеся из-под ее нелепой шапочки, широко раскрытые серо-голубые глаза и какое-то странное подобие улыбки на губах, нервной улыбки, похожей на гримасу.
Василий шел, не уклоняясь. Кажется, не собиралась уклониться от встречи и она, только выражение робости в ее лице перешло в настоящий страх, а губы дрожали, как будто она шла навстречу чему-то страшному, но неотвратимому. И теперь Василий припомнил, что и в прошлые разы, встречая эту девушку, он мельком подумал, что она хочет попасться на глаза именно ему. Мысль эта была такой вздорной, что он тотчас отогнал ее.
Но сейчас было уже неоспоримо, что она ищет встречи с ним и идет прямо к нему, хотя по какой-то причине боится этой встречи.
Василию захотелось подбодрить ее. Он сделал несколько шагов и спросил незнакомку:
— Простите, вы кого-то ищете? Я встречаю вас уже третий раз.
Девушку, видимо, несколько успокоил его тон. Она ответила, что хочет поговорить с ним.
— Да, именно с вами. Вы ведь раньше работали на Лубянке… — сказала она.
— А вы откуда это знаете? — спросил Василий.
Невольно в его голосе прозвучала настороженность, и девушка, как-то сжавшись, зашептала:
— У вас был под арестом юнкер Олег Суржанцев. Я ходила к нему на свидания и видела вас дважды.
Василий припомнил: да, был действительно Суржанцев. Он припомнил и суть дела: белогвардейская организация, Суржанцев выполнял роль связного между московской группой и Петроградом. Окопался на службе в Центропленбеже и под видом командировок курсировал между Москвой и Петроградом. Да, вспомнил Василий, тогда шла речь о его невесте, гимназистке, но никаких данных о том, что она причастна к организации, не было.
— Чего же вы хотите? — недоумевающе спросил Василий, испытывая неловкость от того, что к нему обращаются на улице с какой-то просьбой, связанной с его прежней работой.
Невольно он пошел рядом с девушкой, приноравливаясь к ее мелким шажкам и не переставая вспоминать обстоятельства дела.
Она заговорила порывисто, волнуясь:
— Я хочу рассказать вам кое-что… Вам это должно быть интересно… Дело в том, что незадолго до ареста Олега он принес ко мне на квартиру какие-то бумаги и сказал, что он, возможно, опять уедет, пусть эти бумаги побудут у меня. А если он сам почему-либо не придет за ними, то ко мне явится другой человек, от его имени. И я должна передать все этому человеку…
— Почему вы только сейчас вспомнили об этих бумагах? — спросил Василий почти грубо.
Но девушка не была задета его тоном. Подняв на него глаза, она ответила просто:
— Потому что я не знала, что в них.
Она помолчала, губы ее снова задрожали, и Василий испугался, что она сейчас заплачет — с нее станется! При этой дурацкой шапочке и со своим детским голоском она может зареветь так, что у них там, наверху, в МК, услышат.
Он не нашелся что сказать.
— Я же верила, что Олег ни в чем не виновен! — горько воскликнула она.
— А откуда вы узнали о его вине? Из этих бумаг? — спросил Василий, начиная вспоминать, что там конкретно было в деле с этим Олегом…
— Я бы их не стала читать, если бы…
Она опять чего-то испугалась, но Василий уже ощутил тот жгучий интерес, который предвещал что-то новое в этом знакомом деле.
— Если бы что?
— Если бы за этими бумагами не пришли…
— Кто?
— Я не знаю этого человека.
— Это было давно?
— В этот вторник.
— И вы поэтому крутились здесь? Чтобы мне об этом сказать?
— Да.
— Но почему вы явились ко мне, а не обратились в ЧК?
Девушка ответила тихо:
— Я никого там не знаю. А вы тогда отнеслись ко мне так по-человечески…
Василий слегка смутился. Он понимал, что следует немедленно принять меры, но не мог решить этого сам.
— Подождите меня несколько минут, — сказал он, — я предупрежу на работе, что отлучусь, и поговорю с вами подробнее.
Когда он снова вышел, девушка облегченно вздохнула. «Наверное, решила, что я пошел за кем-то еще, чтобы тут же ее арестовать… Как будто бы я один с ней не справился бы!» — подумал Василий.
Похоже, что дело обстояло именно так, потому что девушка сразу успокоилась.
Он повел ее переулком, а затем через проходной двор, и они оказались на бульваре, чуть тронутом ранней осенью. Между поредевшей листвой виднелся памятник Пушкину. Было тихо и очень мирно вокруг. На бульваре в этот час не ощущался лихорадочный темп жизни города и та особая напряженность, которая вызывалась общим положением страны.
А он тратит время на странную девушку в детской шапочке! Однако вопрос этот несомненно не решался поверхностно: Москва кишела агентами контрреволюции, а девушка была знакома с одним из них.
Василий приготовился слушать. Они сидели на скамейке в боковой аллее. Изредка мимо них, за оградой бульвара, проносился, громыхая, трамвай или проплывал извозчик, с высоты козел окидывая взглядом улицу в напрасной надежде на седока.
Девушка рассказывала не очень связно, вперемежку со вздохами и сетованиями: «Я-то всему верила… Мне и в голову не приходило…»
Василий терпеливо продирался сквозь эти излияния к сути дела. Суть, в общем-то, оказалась несложной и характерной для времени.
Сима Кемарская была невестой юнкера Олега Суржанцева. В последний месяц перед его арестом Суржанцев стал беспокоен. Беспокойство его связывалось, как ей казалось, с его командировками в Петроград от учреждения, в котором он служил. Но Олег ничего невесте не рассказывал, и она могла только догадываться, что он занят чем-то, помимо службы.
— Поверьте, — сказала Сима, — мне в голову не приходило, что Олег занимается какими-то такими, — она неопределенно покрутила пальцами в воздухе, — делами. Я ведь его знала как революционера. Он в самом начале еще записался в партию эсеров.
Василий улыбнулся ее наивности, а она приняла его улыбку за поощрение и стала говорить живее:
— Олег не был у меня недели две, и вдруг он вызывает меня на улицу поздно вечером…
— А как он вас вызвал?
— Ну, просто бросал камешки в окно, у нас было так условлено… — немного замявшись, ответила Сима, и Василию показалось, что она до сих пор любит этого юнкера, несмотря на то, что ей открылось. — Я вышла, думая, что, как всегда, мы погуляем с ним и поговорим. Но Олег был чем-то расстроен и сказал только, что уезжает, возможно надолго. Я видела, что он от меня скрывает правду. Но и тут мне не пришло в голову подозревать… политику. Я подумала, что здесь замешана женщина.
«Да, ты умом не блещешь!» — подумал Василий и нетерпеливо спросил:
