Тимоте де Фомбель - Глаза Элизы
— Входи! — позвал он.
Нильс Амен вошел.
— Я как раз думал о тебе, — заговорил Лео. — Этим летом ты пришел ко мне и предложил заключить тайный союз между лесами и Гнездом…
— Да, я думаю, что так мы будем сильнее.
— Но раньше ты так не думал.
— Сын слушается отца, а мой отец, Норц Амен, далек от мыслей о союзе. Я теперь…
— Что же ты теперь?
— Теперь я научился думать самостоятельно.
— Твой отец остается для нас препятствием.
— О нем не беспокойся. Он просто не должен знать о нашем договоре.
— Обычно я уничтожаю препятствия, — сообщил Лео.
Нильс вздрогнул.
— Мой отец — это мое дело, — сказал он холодно и твердо.
Лео подошел к столу, где на куске ткани лежали два бумеранга.
Он взял их и стал точить друг о друга, будто длинные ятаганы-полумесяцы. Потом провел по ним пальцем, словно проверял, остры ли. И снова положил на стол.
— Сейчас ты вновь предложил мне помощь.
— Если она тебе нужна.
— Как ты думаешь, стал бы я брать тебя с собой, если бы не думал, что ты можешь помочь? На этот раз речь идет о самом сокровенном, самом важном.
— Я знаю.
— Ты готов поговорить с Элизой? — спросил Лео Блю.
— Да.
— Как тебе удастся… изменить ее мнение обо мне?
Нильс не ответил, он положил руку на плечо Лео и сказал:
— Мы часто не таковы, какими видят нас люди. Вот что я ей скажу.
На следующий день, когда солнце достигло зенита, Элиза заметила на верхушке Яйца Тень. Тень вернулась.
Тень… Юная пленница уже забыла, когда видела ее в последний раз. Месяц назад, не меньше. Она обрадовалась ее появлению, присутствие Тени ее успокаивало.
Элиза знала, что Тень видит не только она. Пюре рассказывал, что таинственный призрак, который разгуливает по Вершине, наводит ужас на всех. Совсем недавно один охранник похвастался ей, что расправился с Тенью и поэтому она больше не появляется. Он сказал, что это была большая паучиха-кровосос. Но Тень появилась снова. Значит, охранник солгал.
Когда Арбайенн вошел в комнату Элизы, Тень по-прежнему виднелась на верхушке. Старый охотник на бабочек в красивой разноцветной одежде держался очень прямо, лицо у него было сердитым.
— Наш гость получил разрешение поговорить с вами, — объявил он.
Открыл дверь и впустил молодого человека. У незнакомца было приятное лицо с тонкими мягкими чертами. Молодой человек пристально посмотрел на Арбайенна, давая ему понять, что он должен их оставить. Элиза сидела в глубине Яйца, прислонившись спиной к скорлупе.
Арбайенн вышел, сердито стиснув зубы.
Гость окинул взглядом просторное помещение. Казалось, узница его не слишком интересовала.
— Меня зовут Нильс Амен, — представился он.
Нильс… Элизе было знакомо это имя. Человек по имени Нильс когда-то спас Тоби жизнь. Что мог делать здесь друг Тоби Лолнесса?! Дыхание у Элизы невольно участилось. Она взглянула наверх и убедилась, что Тень по-прежнему там.
Дыхание перехватило и у Нильса Амена.
Так вот, значит, какая она.
Та самая Элиза!
Он не мог не думать о Тоби, который прятался в чаще Мохового Леса. Сегодня встретились и познакомились друзья Тоби — Нильс и Элиза.
Но как же Нильсу Амену удалось стать таким близким другом Лео Блю, что тот позволил ему остаться наедине со своей невестой?
Все началось летним утром полгода тому назад.
Нильс с тридцатью лесорубами заканчивал вырубать колонию лишайников. Их широкие зонтики перегораживали дорогу к котловине Джо Мича.
Лесорубы из леса Аменов не боялись никакой работы. Но не хотели получать милость из жирных рук Джо Мича или ледяных рук Лео Блю. Они хотели трудиться и оставаться независимыми. Нильс заботился, чтобы у его людей была работа.
Дровосеки уже вырубили не один сантиметр плотных зарослей, преграждавших путь к котловине. Стоял июнь. Палило солнце. Лишайник был сухим и легким.
Но вот вдалеке заворчал гром, и Нильс понял, что грозы ждать недолго.
У лишайника есть особенность: он высыхает под солнцем и мгновенно оживает под дождем. Сим Лолнесс называл это свойство способностью возрождаться. Что ни говори, природа воистину волшебница! Лишайник она наделила невероятной живучестью: стоит пойти дождю, и он насыщается водой, возвращает себе цвет, становится липким и очень тяжелым.
Если до грозы не убрать лишайник с дороги, он станет непроходимым, и доступ к котловине будет закрыт на многие месяцы. А лесорубы только-только начали его вывозить. Работы оставалось примерно на день, а до грозы — разве что четверть часа.
Какое-то время Нильс колебался. Но решение было только одно. И хотя оно противоречило всем его принципам, новый удар грома подтвердил: выбора нет. И тогда он послал своих лесорубов за помощью в котловину.
Через несколько секунд лесорубы увидели, как открываются тяжелые кованые двери, услышали громкие команды и щелканье бичей. С десяток охранников гнали из ворот бесформенную толпу, обжигая ударом каждого, кто делал шаг в сторону.
«Так бесчеловечно обращаться с живыми людьми!» — ужаснулся Нильс.
— Это Облезлые… — сдавленно сообщил он своим товарищам лесорубам.
Десятки пленников, плотно прижатых друг к другу, теснились на небольшой площадке. Один из солдат Джо Мича подошел к Нильсу.
— Мы вам поможем. Через час все будет сделано.
— Слишком поздно, — ответил Нильс. — Пошел дождь. Вы не успеете. Отправляйте людей под крышу.
Нильс поблагодарил небо за первые упавшие капли. Он не хотел видеть, как мучается народ, обращенный в рабство.
Солдат гордо посмотрел на Нильса и улыбнулся.
— Сдается, ты принял меня за вруна. Я сказал через час — значит через час.
— Не стоит, — снова сказал Нильс. — Сделаем все, когда лишайник высохнет.
— А ты так и норовишь меня обидеть, — процедил солдат сквозь зубы. — Но сейчас убедишься, что я держу свое слово.
Он что-то свирепо проорал во всю глотку, и снова засвистели бичи. Раздались новые раскаты грома, и дождь полил как из ведра. В этом аду Облезлые принялись за работу.
Уборка лишайников не заняла и часа. Облезлые совершили невозможное: под градом ударов, подгоняемые криками пленники перетащили сотни разбухших, как губки, лишайников. Если Облезлый падал, его поднимали пинками. Тот, кто замедлял шаг, получал удар сапогом. Барахтаясь в зеленой жиже, стекавшей с лишайников, Облезлые работали…
Нильс увидел, как на землю упал мальчишка. Его черные глаза были неподвижны. На помощь ему поспешил другой паренек. На спину паренька обрушился бич, но он и под ударами старался приподнять друга, ласково, успокаивающе поглаживая его.
Нильс сообразил, что упавший был слепым.
Прежде чем снова спуститься в котловину, солдат с торжествующим видом подошел к Нильсу.
— Если вам понадобится помощь, всегда готовы. Только кликните Шершня! Так меня зовут.
Облезлые и охранники исчезли за воротами.
— Господин Амен!
Нильса, застывшего от стыда и ужаса, окликнул молодой дровосек.
— Господин Амен!
— Все в порядке, — проговорил Нильс, прислонившись к куску коры. — Возвращаемся, ребята!
Оказавшись у себя в хижине, Нильс не выходил оттуда четыре дня.
Вот, значит, каковы независимость и свобода, за которые так держится отец… Нужно закрыть глаза и не видеть, как страдают другие за пределами леса…
По мере того как Нильс узнавал, что окружен тюрьмами, где мучаются несчастные узники, собственная свобода стала казаться ему темным погребом, куда он забился со страху.
И Нильс Амен понял: он будет сражаться. Но при этом понимал и другое: атаковать Джо Мича и Лео Блю в лоб бессмысленно. Бессмысленно атаковать их с топором в руке.
Лесорубы умели выкорчевывать лишайники, и Нильс знал их старинный секрет: чтобы с ними расправиться, нужно внедриться в сердцевину. В самую сердцевину ствола влить кислоту, отравить ядом сердце растения.
И у Нильса появилась цель: завоевать доверие Лео Блю, проникнуть в самую сердцевину его системы и разрушить ее.
И вот перед Элизой стоит Нильс Амен.
Смотрит на нее.
Элиза спрятала руки в рукава. У нее очень короткие волосы. Она ничего не боится и ничему не удивляется.
Зато Нильс удивлен: он не понимает, откуда в этом крошечном теле столько мужества.
«Откуда она взялась? — задумался Нильс. — Где вырастают такие девушки?»
Он понимал восхищение Тоби.
В тот же праздничный день, прежде чем отправиться с Лео Блю на Вершину, Нильс вернулся повидать Мию и Лекса.
Он поговорил с Тоби. Поведал о самом сокровенном — о притворной дружбе, которую он всеми силами поддерживал с Лео Блю.
— Я не собирался об этом рассказывать, — сказал Нильс. — Это только моя борьба. Угроза, которой не делятся. Никто о ней не знает. Даже отец. Но когда я узнал, что ты знаком с Элизой, то подумал, что, может, смогу что-то сделать для вас обоих.
