Тамара Михеева - Когда мы остаемся одни
– Да хороший жилец, тихий, всё ездит куда-то, всё с фотоаппаратом своим.
У Янки, вроде, и тюкнуло привычно сердце, но как-то уж слишком быстро отпустило.
А однажды они прозанимались у Даши до темноты, и Таль пошёл Янку провожать. Они шли по набережной и молчали. Как-то не хотелось говорить. А когда проходили мимо «Чайханы», которая уже открылась к лету, Янка увидела, что оттуда выходит Глеб с какой-то девушкой. Что он её обнимает и целует на ходу. Она смеётся и отталкивает его, но не всерьёз. Это сразу видно. Когда не всерьёз. И они. Спустились. По лестнице. На пляж. Они там. Сядут. На песок. И будут целоваться. И всё потом тоже будет. Потому что девушка взрослая. И красивая. И Янка узнала её. Это была Леся из Тарасовой компании с Нового года. Урочище Хапхал. Уррррррочище. Хапхал.
– Пойдём? – осторожно тронул её за локоть Таль.
Они пошли. Лицо горело. Таль посмотрел на неё и сказал:
– Янка, ну хочешь, я его завтра выгоню? Пусть перебирается жить к этой своей…
– Она не «эта». Это Леся. Мы вместе были в походе.
Таль не ответил. Янка усмехнулась:
– Зачем выгонять хорошего постояльца? Да и за что? За то, что он с девушками целуется?
Янка развернулась к Талю. Они были одного роста – глаза в глаза. У него они стали испуганные, застывшие. А потом она быстро поцеловала его в губы. И пошла рядом как ни в чём не бывало. Сердце медленно и гулко билось где-то в коленках. Было хорошо. Море шумело. И ветер. Таль взял её за руку. Но так ничего и не сказал. Около калитки он потянулся к ней за поцелуем, но она увернулась и ушла.
Янка выложила свои фотографии «Вконтакте». Везде подписала: «Фотограф Глеб Арсеньев». Будто попрощалась. И потом дня три наслаждалась комментариями. «Лапуся», «красотулечка», «красота! обожаю тебя!», «Заинька моя, ты просто красотка! люблю тебя!», «клёёёвая!», «ужасно все скучаем, скорее приезжай!»… Конечно, это всё девчонки писали: Майка, Лерка, Юльчик… Герка Ивлин оставлял короткие: «Вау!». Под одной из походно-новогодних написал: «Как ты повзрослела». Янка ждала, что Рябинин тоже что-то напишет, но он молчал. Ну и ладно!
Город раздувался на глазах. Открывались кафе и лотки с сувенирами, на улицах выстроились палатки с клубникой и черешней. В магазинах стали собираться очереди. Вспухли от людей пляжи и набережные. А Глеб уехал. Он даже не попрощался, просто съехал от Конопко – и всё. Янка пришла к ним в гости, а его уже не было. И Янка ничего не почувствовала. Совсем.
Глава 7
Выгодное предложение
Мужик, к которому Таль нанимался в сборщики, не понравился ему сразу. Скользкий какой-то весь, с ухмылочкой. Ну да разве у Таля был выбор?
– Плачу я не сильно много. Сам понимаешь, времена трудные. Хотя… от тебя будет зависеть. Трава ведь тоже разная бывает, – сказал он особенным голосом.
– Нет, – твёрдо ответил Таль, сразу сообразив, о чём он. Парни предупреждали об этом.
– Чего ты, пацан, а? – недобро прищурился хозяин. – Я говорю, что трава траве рознь: одно дело лаванду с совхозных полей тырить, другое дело – дикий лимонник собирать, правильно?
Таль кивнул. Отлегло.
– Просто можно ведь и серьёзное дело сделать. Ты поработай в горах, а там видно будет. Чего не в школе-то? Или уже каникулы?
– Отец утонул. Семью кормить надо, – хмуро сказал Таль.
– Вот оно как, – вздохнул мужик, и взгляд его стал особенный, но совсем не сочувствующий. Таль почувствовал себя рабом на невольничьем рынке, будто его оглядывали с прицелом, будто хотели понять, сколько он стоит. Не продешевили ли?
Маме про горы он сказал в последний момент. Она, конечно, стала ругаться, кричать на него, заревел Пашуня.
– Хватит, мам, чего ты?
– А ты чего? Вот ты чего? Куда тебя несёт? Что, мы бы здесь не заработали? Да уже скоро народ повалит, и Анютка уже сколько разрисовала камней-то! Приедут отдыхающие, вместе продавать будете…
– Ага, проживёшь на камешки! – Таль в эту затею не верил.
Да и как они себе это представляют? Он, самый старший, и к тому же парень, будет дома сидеть, в школу ходить, когда даже Анютка работает? Интересно, что бы отец по этому поводу сказал? Нет уж, он всё решил.
– А школа? А экзамены?
– Сдам и поеду
Перед самым отъездом в горы Таль зашёл за Янкой на работу. Теперь она не могла отвертеться, покраснела, как будто он её в воровстве уличил.
– Давай помогу, – Таль деловито перехватил у неё ведро со шваброй, понёс в туалет выливать.
– Откуда ты узнал?
– От верблюда.
Они сложили тряпки, ведро, швабру в клетушку, сдали ключ на вахте и пошли по Посёлку, очень близко. Таль мог взять её за руку, но боялся.
– Маму с Пашуней вчера в больницу отвезли.
– Что? – развернулась к нему Янка, глаза – как два озера, подёрнутых ряской.
– Да простыл он чего-то. Кашляет сильно, два дня температуру сбить не могли. «Скорую» вызвали, а они отвезли. Но, говорят, ничего страшного, просто так спокойнее.
– Почему ты мне сразу не сказал?
– Вот говорю, – улыбнулся Таль. – Ночью увезли.
– А про температуру?
– Ну, а что бы ты сделала? У тебя своих дел выше крыши…
Янке стало обидно. Значит, Пашуня не её дело? Она ему – и игрушки, и ползунки-распашонки, и тёте Нияре витамины… Но Таль взял Янку за локоть, развернул к себе, сказал серьёзно:
– Янка… девчонки там одни остаются. Я-то уезжаю завтра рано утром. Присмотри за ними, ладно? Мне больше не на кого их оставить.
Янка молча кивнула.
– У них всё есть, ты не думай, мы пенсию недавно получили, я продукты закупил, так что без этого давай… Просто… Ну, маленькие они ещё, мало ли, вдруг забоятся ночью одни…
– Конечно, Таль, я отпрошусь у мамы и могу даже ночевать с ними, да?
– Спасибо, – сказал Таль так серьёзно и проникновенно, что Янка закусила губу, чтобы сдержать подбирающиеся к глазам слёзы.
Домой они шли по самой богатой улице Посёлка, где друг за другом стояли роскошные виллы, напоминающие поместья XIX века, с садами, чугунными воротами, за которыми можно было разглядеть фонтаны и беседки. Ленивые охранники скучали у таких ворот, и Таль с Янкой старались проходить побыстрее. Но около одной виллы Таль остановился. Правда, не у самых ворот, а подальше. Провёл раскрытой ладонью по забору, заглянул в сад.
– Знаешь, – сказал он, сжимая кулаки вокруг прутьев узорчатой решетки, – я понимаю, как произошла революция.
Янка в удивлении посмотрела на него.
– Когда я смотрю на эти особняки и думаю о том, что вот сейчас приду домой, а там Анютка и Маруся и надо чем-то их покормить… я бы тоже взял в руки оружие.
– Не знала, что ты коммунист, – насмешливо сказала Янка.
– Да причём здесь коммунист?! – тут же вспылил Таль. – Я просто говорю, что ПОНИМАЮ, как это произошло.
В горах Талю было хорошо. Воздуха много. Тишины. Все звуки яйлы вплетались в эту тишину: ветер, стрекот кузнечиков, шелест травы, вскрики птиц… Работы было много. Они собирали траву на яйлах и воровали лаванду на совхозных полях. Воровать было весело. Так раньше они арбузы с бахчи катали с ребятами. Янка тоже с ними однажды ходила. Таль о Янке думал всё время. О маме с Пашуней и девочках он тоже думал, но это было другое.
С Янкой он мысленно вёл бесконечные разговоры. Вспоминал, как они ходили на Чёртов камень собирать мидии три лета назад, как она разодрала себе руки с непривычки и как потом они варили мидии в помятой железной кружке, которая была припрятана Талем у заветного камня. Много чего вспоминал Таль. И не замечал работы, хоть спину к вечеру ломило, ноги гудели, опухали пальцы. За водой приходилось ходить к далёкому роднику, варили по очереди, и не всегда получалось съедобно. В их бригаде он был самым младшим, но никто его не жалел, никаких поблажек не делали. Талю это даже нравилось. Все матерились, и Таль матерился, все курили, и Таль начал. Только самогонку пить отказывался. Он понимал, что если бы отец не был пьян в ту ночь, он бы выплыл. Таль не знал никого, кто лучше отца плавал. Да если бы он не был пьяным, он бы и на берегу один не оказался.
И Хозяин недобро усмехался, если видел, как Таль упрямо отказывается пить. Все его так и называли – Хозяин. Будто не было имени у человека. Он появлялся раз в неделю на своём джипе, забирал сборы и исчезал там, внизу, где была жизнь. А тут – только тишина.
Однажды Хозяин приехал не один, привёз молодого парня, интеллигентного на вид, похожего чем-то на Янкиного дядьку, и тоже в форме егеря. Они о чём-то говорили у машины, Таль увидел, что Хозяин мотнул головой в его сторону. Потом и правда подозвал его.
– Дело есть, – сказал он весомо. – Серьёзное. На большие деньги.
Таль весь напрягся. Он много чего от мужиков наслышался.
– Если сделаешь, до конца лета будешь безбедно жить.
– Чего делать-то?
Они осмотрели его в две пары глаз, будто оценивая, можно ли доверять.
– Ты ведь болтать не будешь, парень, да?
– Не из болтливых.
– Да это я понял уже, – усмехнулся Хозяин. – Ну так ты ведь понимаешь, что мы тебя завсегда найти сможем. И семья у тебя большая.
