Эдуард Веркин - Герда
Девчонки построили пальму. Из пластиковых бутылок. Пальма выглядела несколько ширпотребно, но в качестве украшения ландшафта вполне могла сойти. Да вообще, во дворе Юлиной дачи она смотрелась вполне себе живописно. И рядом с Юлей живописно.
– Отличная пальма, – похвалил я.
– Угу, – уныло кивнула Юлька. – Защищаться по ней буду.
– То есть?
– Диплом. «Ландшафтная среда малых городских поселений: новая парадигма дизайна». Короче, как своими руками украсить улицу. Пластиковые пальмы, картонные одноразовые скамейки, можно много чего еще придумать, у меня там в конце план.
– Мы этот план в комитет по благоустройству отправили, – сообщила Саша. – И там рассматривают вполне серьезно…
– В городе будут пальмы из бутылок? – спросил я.
– Не, – хлюпнула носом Юлька. – Пока только для дошкольных учреждений. Разрешили два садика оформить, но это уже хорошо.
– Она из покрышек чудесных лебедей вырезает, – сообщила Саша.
– Из покрышек? – спросила Алька. – У нас полно покрышек, может, у нас в саду лебедей поставить? А то у нас там газон пустой…
Я представил вырезанных из покрышек лебедей в нашем саду и подумал, что мать не одобрит. Лебеди из покрышек. Гномы. Однажды нам подарили гнома с дудкой, мама его на следующий день случайно разбила. Ибо мещанство.
– У нас мама птиц не любит, – сказал я. – Ее в детстве вороны поклевали.
– Так мы лебедей поставим, – возразила Алька. – При чем тут вороны?
– Мать не любит всех птиц, – напомнил я. – Лучше не рисковать.
Саша хмыкнула.
Мимо пробежала Герда со шлангом, волокла его за шею, как дохлую длинную змею.
– Теперь и поесть можно, – сказала Саша. – Крышу починили, пальму построили, хозяйка – тащи бутерброды.
– Бутерброды! – захлопала в ладоши Алька. – Ура! Бутерброды! Я люблю с креветочным желе и с маслинами…
Юлька и Саша переглянулись и дружно хихикнули.
– У нас только с докторской, – сказала Саша. – С колбасой будешь?
– Буду.
Герда тоже бутерброды с колбасой одобрила, возникла, облизнулась и стала нюхать воздух. Юлька кашлянула и посмотрела в сторону реки.
– Что такое? – насторожилась Саша. – Я же с утра бутербродов понаделала, и огурцы малосольные еще…
– Так я тут… – Юлька кивнула в сторону поленницы. – Я тут решила немного дров с утра порубить… Порубила, а потом аппетит разыгрался, ну я и это… Да все равно колбаса была как резиновая.
Алька вздохнула.
Герда тоже вздохнула.
– Утешила, – рассерженно сказала Саша. – А хлеб? Буханка целая была, можно на огне пожарить.
– Хлеб очень вкусный был, – улыбнулась Юлька. – Настоящий, лухский. Он так вкусно пах, что я не удержалась…
– Так ты что, все слопала? – перебила Саша.
Юлька пожала плечами.
– Кушать хочется, – сообщила Алька. – Может, огурцов хотя бы. Ну, невзирая…
– Огурцы прокисли, – Юлька хлюпнула носом. – Но я их все равно съела. Есть очень хотелось… Так получилось, короче.
– Тощая, а прожорливая до ужаса, – Сашка почесала лоб. – Все слопала. У тебя дома что есть?
– Вряд ли, – помотала головой Юля. – Мы еще после зимы толком не были. Может, с прошлого года чего завалялось…
– Ну, так поищи.
Юлька направилась в дом и не возвращалась долго. Я предположил, что она там потихонечку подъедает найденные прошлогодние сухари, или сушеные грибы, или еще что.
– Она всегда такая, – пояснила Саша. – Покушать любит. Булимия в легкой степени, кажется. В кулинарное училище поступала…
– И как? – спросил я. – Учится?
– Нет, конечно же. Выгнали еще с первого курса.
– Догадываюсь, из-за чего.
– Ага, – подтвердила Саша. – Она там все порции половинила. Ну, это еще ладно, так она однажды умудрилась в морозильное отделение забраться… Короче, выписали ее из техникума, так она так расстроилась, что целый год дома просидела, на улицу вообще не выходила. Ну, пока дома сидела, стала поделки разные мастерить, так до дизайна и докатилась. Довольна, кажется.
– А ты где учишься? – спросил я. – В какой школе?
– Я? Я на бухгалтера, в колледже.
– Хорошая профессия.
Саша пожала плечами.
– Ты правда хочешь стать бухгалтером? – спросил я серьезно.
– Не знаю, – Саша улыбнулась. – Надо где-то учиться… То есть я, конечно…
Она замолчала.
– Короче, мать четыре года деньги откладывала, – сказала Саша. – Ну, у нее… надежды, короче, а я не могу…
Саша отвернулась.
Это понятно. У мамы надежды, она копила деньги, недоедала, недосыпала, и, как ни крути, это надо уважать, серьезно это.
– Хочется сделать что-то настоящее, – сказала вдруг Саша. – Что-то… большое. А что большое может сделать бухгалтер?
– А я вертолетчицей хочу стать, – вмешалась Алька.
– Зачем?
– Это здорово. Летай себе туда-сюда и никаких пробок. За вертолетами перспектива, так что я заранее на курсы записалась. Надо смотреть в будущее, я смотрю. А вы?
– Я?
– Ну да, ты и Юля. Вы смотрите? Вот Гоша не смотрит, он у нас пустоцвет, о будущем совсем не думает. А надо. Ведь надо?
– Надо, – согласилась Саша. – Я думаю. И Юлька тоже… Она стипендию откладывает.
– Зачем?
– Это тайна. Наверное, «Логан» себе прикупить хочет.
Показалась Юля. С разочарованным видом. Впрочем, она, похоже, всегда с разочарованным видом бродит. Наверное, она все-таки булимичка. Как она с таким настроением может строить пальмы? И я совсем не пустоцвет.
– Ну что, ничего не нашла? – спросила Саша.
Юлька печально кивнула. Уныло. А мне ее жалко даже стало. У нее явно был талант, кажется. Только непонятно какой – кулинарный или дизайнерский. А может, какой-то общий, дизайно-кулинарный. А еще руки она держала за спиной, ну, я сразу подумал, что у нее там топор. Возьмет и убьет всех, закопает в погребе с прошлогодней картошкой.
Но это оказался не топор.
– Вот, – сказала Юля.
И достала из-за спины желтую жестяную банку. Без этикетки, немного проржавевшую, немного помятую.
– Сгущенка! – обрадовалась Алька. – Давайте сварим! Обожаю вареную сгущенку, а ма редко покупает!
Саша повертела банку и так и сяк, поболтала ею, прислушиваясь. Банка выглядела несъедобно, но есть хотелось.
– Непонятно… Это что?
Юлька пожала плечами.
– В подвале нашла. Там больше ничего нет, только это.
– А вдруг там тушенка? – предположила Саша. – Или горошек?
– Не булькает ведь, – сказала Юля. – Значит, скорее всего, сгущенка. Старая, наверное, уже засахарилась.
– Банка странная, – заметила Саша. – Сгущенку в такой не выпускали.
– Выпускали, – возразила Юля. – Я точно помню, выпускали, я ела.
– Возражения снимаются.
– Это, наверное, не сгущенное молоко, это, наверное, сгущенные сливки. Я помню…
Юля облизнулась.
– За час сварится, – сказала Саша. – Разжигайте мангал, сейчас сковородку притащу.
Юля опять побрела в дом. Так же уныло, как мертвая. Ей бы в зомби-трэш, можно вполне без грима, большая экономия средств.
– Огонь надо развести, – сказала Саша. – Если хотите варить.
– Хотим, – за меня ответила Алька. – Хотим. Хотим.
Саша отправилась к колодцу доставать воду, а я развел в мангале огонь. Причем с первой попытки – у Юли дома оказались охотничьи спички, они горят и под водой, а в мангале особо хорошо. Взял три полена, залил парафиновой растопкой, кинул спичку.
Алька захлопала в ладоши. Герда поморщилась от запаха серы и отступила, Саша принесла ведерко с водой и поставила его на барбекюшницу.
– Будем варить, – сказала Саша. – Все равно делать нечего, а так хоть время пройдет. Иногда время исключительно гадкая вещь. А иногда наоборот.
Вода в ведре не закипала долго, мы стояли вокруг и смотрели в него, грели руки над огнем, и это почему-то было интересно. Я подкладывал в мангал дрова, и вот вода закипела, в ведре забили горячие ключи, Юля засекла время и сказала, что так нужно почти час варить, а пока мы можем спокойно пойти посмотреть окаменелости, здесь недалеко, в карьере.
– Тут и окаменелости есть? – спросила Алька. – Здорово!
– Да нет тут окаменелостей, – сказал я. – Юля шутит.
Мне совсем не хотелось идти в какой-то карьер.
– Есть тут окаменелости, – возразила Юля. – Тут недалеко глину разрабатывали, там много всего нашли. Пойдемте, посмотрим.
