Бердибек Сокпакбаев - Чемпион
— Ну-ка, ребята! Бросайте саман — и все в класс, быстро! — обратился он к ученикам.
Ребят не нужно было упрашивать. Они торопливо отряхнулись и бросились к школе. Сайбек, поставленный здесь Токмолдой за старшего, пытался было задержать их.
— Эй-эй! Подождите! — кричал он, размахивая своей палкой, но разве мог он остановить ребят, которые прыгали и скакали вокруг него, как ягнята, насытившиеся молодой травкой?
Однако не успел Николай Трофимович начать урок, как его вызвали к директору.
— Придется тебе все-таки заставить ребят собрать саман, — миролюбиво сказал Токмолда. — Он ведь может испортиться от дождя.
— Отменить урок? — спросил Николай Трофимович — Да разве можно ради самана отменять уроки? Надо же другое время найти!
— «Другое, другое»... Ничего не случится за один раз!
— Нет, случится. Мы пропустим тему одного занятия!
— В другой раз займетесь ею!
— Я не согласен! — отрезал Николай Трофимович. — Что значит в другой раз? Вот саман можно в другой раз убрать!
— Упрямишься? Ничего не случится с твоими ребятами.
— Может быть, — ответил учитель. — Но срывать плановый урок ради самана нельзя! И я категорически... Слышите? Категорически возражаю!
Глаза Токмолды замигали, лицо посерело. Это было признаком того, что он начинает сердиться. Никто из учителей не разговаривал еще с Токмолдой в таком тоне. С самого начала учебного года он старался поменьше вмешиваться в дела нового учителя, просто не замечал его, не посещал его уроков, а поэтому не имел ни малейшего представления о том, что творится на занятиях по физкультуре. Токмолда решил посмеяться над Николаем Трофимовичем.
— А есть ли у тебя вообще план проведения уроков? — ехидно сказал он и протянул руку. — Покажи-ка, что это ты боишься пропустить?
Но Токмолда ошибся. Он надеялся на то, что у молодого учителя не окажется плана. Николай Трофимович протянул ему тетрадку.
Токмолда отыскал тему сегодняшнего урока. «Закаливание организма готовит молодежь к труду и обороне родины», — прочел он про себя и, шумно засопев носом, начал листать страницы. В тетрадке не к чему было придраться и более того — на последнем листе Токмолда прочел подпись завуча школы Асановой и ее резолюцию: «Проверено». Некоторое время он делал вид, что читает: водил пальцем по строчкам, останавливался, будто раздумывая. Но поскольку Токмолда слабо знал русский язык и совсем плохо разбирался в предмете, в эту минуту он походил на теленка, обнюхивающего газету.
— План планом, — промолвил он наконец. — И всё-таки пошли ребят саман убирать... Сегодня, кажется, дождь будет...
Упрямство Токмолды вывело Николая Трофимовича из себя.
— Но почему, в конце концов, вы не отправили их на саман с урока арифметики? Или — родного языка?! — воскликнул он решительно.
— Э-э... Хватил! — усмехнулся Токмолда. — Твой-то урок по сравнению с ними...
— Второстепенный, хотите сказать?
— Не будем спорить и торговаться, — сказал директор. — Выполняй мое распоряжение. Выполняй! — Токмолда махнул рукой и повернулся спиной к учителю.
VII
Стычки между директором школы и Николаем Трофимовичем не прекращались. А вскоре наступили холода, подул резкий западный ветер. Выпали снега; заниматься физкультурой на спортплощадке около школы стало невозможно.
Токмолда, конечно, об этом и не подумал. Как всегда, он являлся в школу раньше других. Как всегда, встречал его у ворот сторож Сайбек. Они никогда не здоровались, словно ни днем, ни ночью не расставались. Но первым обычно заговаривал Токмолда.
— Зима наступает, Сяке, — говорил он и, прищурившись, смотрел на небо.
— Наступает, Токе, — соглашался Сайбек и тоже глядел на небо.
На этом их утренняя беседа кончалась. Токмолда отправлялся к себе в кабинет и погружался в проверку ученических тетрадей.
В одно такое утро к нему зашел Николай Трофимович. На нем была длинная серая шинель, на плечах — полоски от погон. Токмолда бросил на него взгляд и продолжал работать. Ему не очень хотелось начинать разговор с учителем физкультуры.
Николай Трофимович посидел, помолчал, а потом заговорил.
— Товарищ директор, зима наступает.
— Угу, — пробурчал Токмолда.
— Работу секций теперь нельзя на улице проводить, — продолжал Николай Трофимович.
— И что же?
— Нужен физкультурный зал.
— Да? — спросил Токмолда, не поднимая от тетради взгляда. — Что же ты от меня хочешь? Если есть свободный зал, — пожалуйста, занимай!
— Есть зал... В старом здании... Нам бы его хватило.
Токмолда поднял голову.
— А дрова куда я дену? Ведь там же дрова лежат!
— Можно перед школой сложить.
— Э-э-э... По одной щепке все дрова растащат, — возразил Токмолда.
— Разве в нашем ауле воруют дрова? Что-то, я не слышал раньше, — ответил Николай Трофимович. — Напрасное подозрение, товарищ директор!
Токмолда вскипел, будто на него насыпали горячих углей.
— Что ты за человек! А? Направляешь, поучаешь, ворчишь! Я сам знаю свои обязанности. Понял? Я знаю, что мне надо делать! Если зима затянется, а дрова растащат, чем топить будем? В классах будет холодно, ты первый начнешь кричать и ребят первый распустишь. А отвечать кто будет? Я? Спасибо! Не хочу!
Токмолда вытащил из ящика письменного стола пачку «Беломорканала» и, поднявшись из-за стола, взял папиросу. Он размял ее и продул мундштук. Но, рассердившись, он, видно, перестарался: так сильно дунул, что весь табак из гильзы вылетел.
Николай Трофимович еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
В коридоре прозвенел звонок. Токмолда швырнул пустую гильзу в угол и, даже не взглянув на Николая Трофимовича, вышел из кабинета.
Утро следующего дня началось тем же. Токмолда сидел, проверяя тетради, в кабинет к нему вошел учитель физкультуры.
— Ну, как хотите, товарищ директор, — сказал он решительно, — а я буду на вас акт писать и всех учителей наших в свидетели позову. Спортинвентарь, который нам застава на время дала, мокнет под дождем и снегом.
Когда в холодную воду выливают горячее масло, оно начинает шипеть. И Токмолда зашипел.
— Ну и пиши свой акт! Пожалуйста! Я его двумя руками заверю. Понял? Нет у меня зала! Не выкопаю я тебе его из земли. И не я эти палки-скалки, турники-пурники придумывал. Сам нашел их — сам и сохраняй!
— Сохранить — одно! — ответил Николай Трофимович. — Зал нам для занятий нужен.
— А для занятий у тебя класс есть. Класса мало — веди ребят в поле, на озеро. Пусть там занимаются, катаются. И не надоедай ты мне больше, герой, Отстань от меня. Понял?
VIII
Николай Трофимович ушел, а Токмолда задумался. Раздражение его постепенно улеглось. А что, если этот бывший старшина и вправду напишет на него акт из-за оставленного под открытым небом оборудования? Отвечать придется?
Сердце Токмолды дрогнуло. Человек он был боязливый, любил тихую жизнь, отвечать за что-нибудь не хотел, особенно, если дело касалось каких-либо ценностей. Иной раз от страха за свою голову у него волосы на макушке дыбом вставали.
— Если не отдать учителю зал, — думал Токмолда, — он ведь непременно акт напишет! Плохо будет, отвечать придется. А если отдать зал — где хранить дрова? Растащат дрова, и дело может кончиться опять же плохо. Что делать?
Обычно, когда Токмолда в своих мучительных сомнениях заходил в тупик, он вызывал к себе Сайбека. Старого сторожа все школьные учителя в шутку прозвали «главным советником Токмолды». В этом был свой смысл: Сайбек очень напоминал самого Токмолду: такой же бережливый и немного трусливый, добросовестный в работе, а главное — Сайбек никого, кроме директора школы, не признавал. Зная это, Токмолда не решал без него ни одного хозяйственного вопроса — любого, большого и малого.
— Сяке, — говорил Токмолда старику в таких случаях, — возникло одно дело... Мда... Вот Загипа отпрашивается на день, на мельницу хочет съездить... И подводу просит...
— Тебе виднее, — дипломатично отвечал Сайбек, но, помедлив, решительно говорил. — Пусть едет. Ее классы можно поручить Гюльсум и Марусе.
— Верно, — стараясь не терять достоинства, соглашался Токмолда. — Я и сам так думаю, но, может быть, они не согласятся? Вот в чем дело.
— Согласятся! Весной, когда болела Гюльсум, Загипа замещала ее. И справлялась.
— Так-то так. Но ведь она просит школьную лошадь! — многозначительно произносил директор, и Сайбек понимал его. Рыжей лошадкой, прикрепленной к школе, пользовались только Токмолда и Сайбек. Если же кто-нибудь другой садился на нее, обоим казалось, что хребет у лошади переломится.
Сайбек, поразмыслив, находил выход:
— Напиши записку Байтасу (Байтас был бригадиром полеводческой бригады). Чего ему стоит одну лошадь дать? Ведь у него два сына в школе учатся.
