Аделаида Котовщикова - Кутерьма
В тяжком раздумье Севка вертел в пальцах авторучку, но вдруг положил ее. Он услышал шорох в темноватом углу чердака поближе к двери. Севка вгляделся, и брови его полезли кверху. Возле двери стояли две небольшие фигуры. Зрение у Севки было острое, и он сразу узнал Вартана и Колю.
27Дышать свежим воздухом необходимо, и врач говорил, что, как только будет нормальная температура, надо Коле выходить на небольшие прогулки. Поколебавшись, Анна Петровна вняла просьбам Коли и Вартана и выпустила внука во двор.
Еще в передней у Шапкиных, дожидаясь, пока Коля оденется и бабушка ему замотает шею шарфом, Вартан делал какие-то таинственные знаки: вытягивал губы, прикладывал к ним палец, усиленно подмигивал. Едва мальчики очутились на лестничной площадке, он обнял Колю за плечи и зашептал ему на ухо. Если бы кто-нибудь стал прислушиваться, то различил бы слова «чердак», «Севка» и «чудеса».
Через высокий порог чердака они перебрались, сдерживая дыхание, чтобы кто-нибудь их не услышал. Надо осмотреть то место, где так странно Севка учил уроки.
Каково же было удивление Вартана, когда он опять, на том же самом месте, увидел Севку. Можно подумать, что Севка и не уходил. Он сидел у чердачного окна и что-то писал на листке бумаги. День угасал, и на чердаке было сумеречно. Но лицо, руки Севки и лежащий перед ним листок бумаги были хорошо освещены. Ведь на подоконник был прикреплен довольно длинный огарок елочной свечки. Пламя торчало вверх продолговатым язычком. Поставленная стоймя раскрытая книга защищала огонек от ветра. Да и со двора его не было видно.
— Видишь, что делается! — еле слышно шепнул Вартан.
В сильном удивлении Коля переступил ногами. Половица скрипнула. Севка поднял голову. Мальчики разинули рты: по щекам их бывшего командира ползли слезы.
Несколько секунд длилась тишина. Потом Севка спросил высокомерно:
— Как вы смеете нарушать мой покой?
— Мы… просто так, — неуверенно сказал Коля. — По смотреть пришли…
Вартан молчал.
Неожиданно Севка сказал покладистым, снисходительным тоном:
— Садитесь, раз пришли. Вон там ванна дырявая, подтащите ее.
Мальчики живо приволокли детскую оцинкованную ванну, поржавевшую и пыльную. Повалив ванну набок, Вартан и Коля рядышком чинно уселись ка нее. Сидели и молчали.
Про себя Вартан сказал: «Я же с тобой не разговариваю!»
Коля с чувством неловкости вспомнил, как Севка сказал ему нехорошее. И как ему тогда стало стыдно и как-то смутно, будто его вдруг пнули ногой. О папе, которого у него не было, он никогда не думал. Ну, нету и нету. Никакого огорчения по этому поводу Коля не испытывал. У него есть мама и баб-Аня. Хватит с него. А после Севкиного выкрика ему долго было неловко и как-то не по себе, будто он в чем-то провинился.
Коля молчал с замкнутым, неуверенным и виноватым лицом. А Вартан, сжав губы, твердил про себя:
«Я с тобой не разговариваю!»
Молчание нарушил Севка.
— Скоро вы меня никогда больше не увидите! — сказал он и вздохнул.
— Почему? — не выдержал Вартан. Сильно покраснел и пробурчал: — Я ведь с тобой не разговариваю!
На эти подначивающие слова Севка не обратил никакого внимания.
— Потому что я исчезну с вашего горизонта, — сказал он. — Навеки.
— А куда ты денешься? — тихонько спросил Коля.
— Вероятно, уплыву на каком-нибудь корабле в дальнее плаванье. Наймусь юнгой. Спрячусь в трюм, а вдали от берегов вылезу. В открытом море не высадят.
Вартан засопел. Его распирало от желания задать множество вопросов, но он крепился. Он же терпеть не может Севку, а вообще между ними все кончено!
— А мама тебя отпустит? — спросил Коля. И кашлянул: ему очень хотелось добавить: «А папа?» Но это у него не выговорилось.
Севкино лицо приняло гордое и вместе с тем горькое выражение.
— Мне ни до кого нет дела! Теперь я сам себе голова. Буду бабушке в Днепропетровск письма писать. И бросать их на каждой стоянке. Хотите, я вас оповещу о своей нелегкой судьбе?
— Что ж, — согласился Коля, — оповести.
— Ладно. Запечатаю письмо в бутылку и брошу ее в океан. Годами она будет носиться по беспредельной и грозной водной стихии. Будет подвергаться натиску штормов и бурь, а потом какой-нибудь рыбак на Тихом океане, возле пустынного мыса, выловит ее, она ему в сети попадет вместе с рыбой. Рыбак извлечет из бутылки слегка подмокшее письмо, но все-таки можно будет разобрать адрес, и он отправит письмо в Ленинград.
— Но, если бутылка будет так подвергаться, — печально сказал Коля, — то мы долго ничего не будем о тебе знать. — Ему стало жаль Севку.
— Конечно! — Севка кивнул грустно и с достоинством. — Но что же делать! Такова жизнь!
Помолчали.
— А те хулиганы, Васька Большой, — хрипло, оттого что долго сдерживал свой голос, сказал Вартан, — и Рыжий этот. Они уже, наверно, уехали куда-нибудь? Совсем о них больше не слышно.
Севка усмехнулся.
— Уехали? Да их и не было никогда!
— Как не было? — Вартан не верил своим ушам.
— А как же ты… — звонким голосом начал Коля.
В эту минуту яркий луч света прорезал чердачный сумрак. Луч осветил Севкино отрешенное от обыкновенной жизни лицо, перескочил на беретик Вартана, скользнул по Колиным плечам. Мальчишка лет тринадцати в пальто с поднятым воротником вертел карманным фонариком. Рядом с ним стоял парень лет семнадцати.
— Почему ты не пришел сегодня, как было условлено? — обратился мальчишка к Севке.
— Не мог. — Севка приподнял брови. — А разве я обязан?
— Слово держат железно! — сказал Толик.
Севка присматривался к парню, совершенно ему незнакомому. Это еще кто такой?
— Да, слово, данное корешу, держать полагается, — сказал незнакомый и покосился на Вартана с Колей. — Это что за плотва?
— С нашего двора, — ответил Севка, начиная нервничать.
— Надо поговорить. — Толик мотнул головой в глубь чердака. — Отойдем.
Как пичуги на заборе, Вартан и Коля продолжали смирно сидеть на опрокинутой ванне. Отошедшие в сторону Севка, мальчишка и парень о чем-то толковали, стоя под стропилами. Похоже, что спорили. Эти, вдруг появившиеся, кажется, чего-то требовали от Севки. Севка замотал отрицательно головой, отпрянул от них. Парень схватил Севку за плечи, мальчишка стал сдирать с него пальто. Севка сопротивлялся и держался за карман.
— Это мамин будильник! — закричал он. — Заграничный, я только взял с собой, чтобы время знать!
— А долг не принес? Плати теперь! — мальчишка повысил голос. До сих пор все трое говорили тихо.
Вартан и Коля в испуге соскочили с ванны.
— Кажется, те злодеи! — прошептал Вартан. — Соврал Севка, что нету их!
— Что они с ним делают? — Колю забила крупная дрожь.
— Грабят у него какой-то будильник…
Дальше все произошло так быстро, что и не сообразить, как это случилось.
Севке выкрутили руку. Раздался его пронзительный крик: «Помогите!» Вартан метнулся в сторону Севки, потом кинулся к выходу с чердака, оглянулся и успел увидеть, как Коля бросился к парню, схватил его за штанину и стал отрывать от Севки. Парень взмахнул рукой. И вот Коля куда-то провалился. В следующую секунду, задохнувшись от ужаса, Вартан увидел, что Коля, его Коля, валяется на дощатом полу. Лицом вниз валяется и не шевелится. Нет, это не на самом деле, такого не может быть!
Вартан затопал ногами, крича изо всех сил и не замечая, что его толкнули, убегая, парни. Севка, которого уже не держали, высунулся в чердачное оконце и слезно вопил:
— На по-омощь!
Какие-то люди, грохоча по лестнице, взбегали на чердак, поднимали с полу Колю. А он молчал, глаза у него были закрыты, голова жалко и страшно болталась. И уже много было вокруг них людей. Уже во дворе, а не на чердаке. Вартан все видел и замечал, но как-то мельком. Какая-то старая женщина в сбившемся платке, в которой Вартан не сразу узнал Колину баб-Аню, кричала чужим, никогда им не слышанным голосом, высоким и страшным. И слово «убили» висело в воздухе, как кирпич, который валится на голову.
28Когда Коле было три года, он рассказал баб-Ане такую сказку, выдуманную им самим:
— Зайчик хотел есть снег. Я ему говорю: «Не ешь снег! Простудишься и умрешь». А он все-таки стал есть. И умер. А потом мы с ним вместе пошли гулять.
Пойдет ли Коля когда-нибудь гулять?
Анна Петровна задремала на стуле у кровати.
И сейчас же увидела Колю. В одних трусах, в белой панамке, он скакал в палисаднике возле кипариса, что-то насвистывая, веселый, как скворец, тоненький, легкий. И тут же ее окутала южная ночь. Сильный теплый ветер порывами влетал в окно. На своих крыльях он вносил запах магнолий из сада и чебреца, растущего на горах. Во тьме звенела какая-то бессонная птица. Звенела настойчиво и терпеливо, точно кто-то ее принуждал. Сердце привычно сжимала тревога…
