Юханна Тидель - Звезды светят на потолке
— Ну что, — говорит наконец Сакке, — сядем на ту скамейку?
Йенна кивает. Присесть ей сейчас не помешает.
— Ты красивая, — говорит Сакке, у него немного заплетается язык.
— Да нет, — Йенна отпивает еще вина.
— Не, я серьезно. Ты суперкрасивая. Правда. Ты сама не видишь, что ли?
— Нет…
Сакке придвигается к Йенне. Скамейка тихо поскрипывает. Колено Сакке обжигает ногу Йенны. Плечо касается плеча.
О господи, она сейчас описается — от у выпитого вина или, точнее, от волнения. Мурашки по коже, руки трясутся, ноги дрожат!
— Стесняешься, да? — улыбается Сакке.
— Нет, нет, — Йенна поднимает глаза, чтобы Сакке убедился: она уверена в себе как никогда!
Черные волосы, угольно-черная челка скрывает лоб (и пару прыщиков, но какая разница, боже мой!), карие глаза, россыпь веснушек, красивый прямой нос, под ним пушок, широкие губы.
— Ты же меня не боишься? — Сакке придвигается еще ближе.
— Конечно, нет! — фыркает Йенна.
Хотя на самом деле ужасно боится.
Черт, она жутко боится!
Йенна всего боится.
— Красивые у тебя волосы, — говорит Сакке и случайно рыгает, но сам не замечает.
Запустив пальцы в волосы Йенны, он распутывает прядки. Йенна закрывает глаза, наслаждается теплом, ничего не понимая.
— Ты… — еле выговаривает Сакке. — Ты…
— Что?
Йенна смотрит на Сакке, и он совсем близко, слишком близко, и он притягивает ее к себе, пробует ее губы, осторожно раздвигает их языком, который уже ищет ее язык, щекотно, его язык учит ее язык правильно двигаться, Сакке гладит Йенну по щеке, по волосам, по ноге, целует в щеку, возвращается к губам, наслаждается их теплом, целует ее, целует ее, целует ее.
Четырнадцатое ноября две тысячи первого года.
Это первый поцелуй Йенны Вильсон.
Глава 32
— Ну и где ты была?
Бабушка с бигуди в волосах, в старушечьей ночной рубашке, в мохнатых тапках встречает Йенну на пороге — подбоченившись, поджав губы.
— Где я была? — повторяет за ней Йенна, стараясь изобразить как можно более равнодушный тон, а главное — скрыть тот факт, что кое-кто за вечер выпил немало вина. — Просто гуляла, я же говорила.
— До половины второго ночи? — бабушка бросает взгляд на наручные часики, которые никогда не снимает. Йенне кажется, что от такого сердитого взгляда лопнет стекло.
— До часу тридцати пяти?! — уточняет бабушка. — Ты на часы смотрела?
Йенна сбрасывает кроссовки — не шататься! — вешает куртку на крючок — только не шататься! Бабушка тут же берет куртку и вешает снова — аккуратно. Йенна, понимаете ли, повесила не на петлю, а как попало.
— И где же ты гуляла? — спрашивает бабушка, стряхивая с куртки уличную пыль.
— Просто гуляла! Здесь, рядом. Я же предупредила.
— Почти пять часов? Да?! Пока я тут ворочалась с боку на бок и сходила с ума?
Йенна не отвечает.
— А вино! — продолжает бабушка. — От тебя воняет вином! Ты пила?
Йенна не отвечает.
— Там наверху такое творится, такой шум! — бабушка указывает на потолок. — Ты там была?
Йенна по-прежнему молчит.
— Там пьют вино, Йенна?
— А тебе какое дело?
— Это бог знает что!
Бабушка брызжет слюной от ярости, одно бигуди вот-вот соскользнет и упадет.
— Уму непостижимо, что ты творишь, Йенна! Дома такие дела! В газетах пишут, как девочек насилуют, про педофилов всяких и наркотики и еще бог знает что!
Бабушка умолкает. Йенна мрачно смотрит на нее. И вдруг бабушка сползает по стене, обхватывает колени руками, прячет лицо. Становится такой маленькой.
Йенне стыдно, хоть она и злится, хоть ей и хочется закричать: «Это нормально! Все так делают! Если человеку уже тринадцать лет, то можно!»
Но она не кричит.
Она молчит.
Она уходит, оставив растрепанную бабушку на полу в полумраке прихожей.
— Значит, ты туда ходила, — констатирует Сюзанна утром в воскресенье.
В ее голосе слышно разочарование, даже по телефону.
— Да, — Йенна грызет ноготь. — Ходила. Все равно делать было нечего. Ты ушла на конюшню.
— Ну да.
Сюзанна молчит. По телефону слышно, что в ее комнате играет классическая музыка. Моцарт, или Бах, или Шопен — в общем, что-то такое. Йенна в них не разбирается. Зато Сюзанна — мегаэксперт по классике.
— Весело хоть было? — спрашивает Сюзанна таким жалким тоном, что у Йенны внутри все сжимается.
— Да так… — спешно отвечает она. — Если б ты тоже пошла, было бы веселее.
— Да уж, конечно, — отзывается Сюзанна, но тон уже немного светлее.
— Я тут подумала, может, встретимся вечером… — больше Йенна ничего не успевает сказать — в дверь стучат.
Это бабушка. Не дожидаясь ответа, она приоткрывает дверь и заглядывает в комнату.
— Йенна, — говорит она, но умолкает, заметив телефонную трубку.
— Да? — Йенна прижимает трубку к плечу.
— Снова по телефону болтаешь?
Поджав губы, бабушка барабанит по дверному косяку.
— Я говорю с Сюзанной. Может, подождешь?
— С Сюсанной? Ты говоришь с Сюсанной? Милая ты моя, она живет в двух шагах. Могли бы и так поговорить.
— Не могла бы ты… — начинает Йенна.
— А когда вы с мамой тут вдвоем, ты тоже так много болтаешь по телефону? — перебивает бабушка. — Дороговато выходит, Йенна. Ты о маме подумала?
— Не могла бы ты подождать? — Йенна сердито уставилась на бабушку.
— В общем, ужинать пора, — так же сердито подытоживает бабушка и хлопает дверью.
— Тогда купи мне мобильник, и я буду платить сама! — кричит Йенна вслед и снова подносит трубку к уху. — Гр-р-р!
— Бабушка?
— Да! Старуха!
— Можно заказывать детализацию телефонного счета.
— Чего?
— Ну, вместо мобильного. У мобильного вредное излучение. Можно заказывать детализацию, и ты будешь платить за свои разговоры. Или можно заключить отдельный договор. Тогда у тебя будет свой номер.
Йенна вздыхает — сил нет с этой Сюзанной, с этой бабушкой, со всем этим!
— Если она не уедет, я сдохну! — Йенна чуть ли не кричит в трубку. — Бесит!
— Можешь переехать ко мне.
— Не получится. Я сдохну!
— Ну, на время! Поживешь тут немного. Ненадолго ведь можно?
Йенна знает повседневную жизнь Сюзанниной семьи: мама, папа, дочь и сын, кофе после ужина, приятные беседы. Обычная жизнь. Все как надо.
О, как она хочет такой жизни.
— Нет, — наконец вздыхает Йенна. — Не получится. Точно.
— Да, — соглашается Сюзанна. — Наверное, не получится.
— Ну ладно, потом увидимся. Мне надо идти.
— Ладно. Держись.
— Буду стараться.
Глава 33
Понедельник. Коридор. Вдоль стен коридора — ряды шкафчиков.
Из одного конца коридора, в направлении с севера на юг, вот-вот выйдет мальчик. Его зовут Сакариас. Ему пятнадцать лет.
Из другого конца коридора, в направлении с юга на север, вот-вот выйдет девочка. Ее зовут Йенна. Ей тринадцать лет.
В середине коридора они встретятся.
С ним — компания друзей.
С ней — всего одна подружка.
В середине они встретятся, она засияет, она будет лучиться, не зная наверняка, совсем ничего не зная, она улыбнется в надежде.
Но именно в ту секунду, когда они должны встретиться, он засмеется над словами друга, идущего позади, ему станет так смешно, что он повернется к другу, в то же время отвернувшись от нее, и не заметит. Нарочно не заметит.
В середине они встретятся.
И пройдут мимо друг друга.
Вот и все.
Глава 34
Ничего не вышло с Сакке. Все плохо.
И лучше не будет. Дело дрянь.
А вот с Уллис что-то произошло.
Несколько дней ее нет в школе. Говорят, она рассталась с Хенке, но никто точно не знает. Карро и Лиселотта с явным удовольствием отвечают на вопросы, греются под беспокойными, любопытствующими взглядами. Хотя, кажется, и они ничего не знают.
Наконец, Уллис возвращается и тут же попадает в свет прожекторов, она снова в центре, все как обычно. Или почти.
— Привет, Йенна.
Йенна достает учебники из шкафчика, Уллис заглядывает через плечо. Сюзанна косится на них, стоя у своего шкафчика чуть поодаль. Удивленные карие глаза.
И Йенна не знает, что сказать. Она не знает, что у Уллис на уме. На вечеринке они держались за руки, и это было даже здорово, но ведь Уллис была пьяной.
И еще было темно.
При свете дня, да еще и в школе — все по-другому.
Так что Йенна просто стоит и молчит, не зная, что ответить.
— Привет, — произносит она наконец.
Уллис заглядывает в шкафчик Йенны.
Учебники стоят аккуратными рядами, тетради лежат ровными стопками. Йенне вдруг хочется разгромить всю эту красоту.
— Красиво, — говорит Уллис. Вроде бы про шкафчики так не говорят — вроде бы они у всех одинаковые?
