Яков Длуголенский - Сиракузовы против Лапиных
— Ничего я не подкладывал, — сердито сказал я.
И тут показалась основная масса гонщиков. Они вынырнули из-за поворота, и сразу запрудили собой всю улицу, и теперь неслись, не глядя по сторонам, к площади.
Мы тревожно ждали.
— Приближается основная группа! — объявил судья-информатор. — В группе находится лидер многодневной велогонки студент Ленинградского индустриального техникума Константин Сиракузов! Он идёт в жёлтой майке!
Что тут случилось на площади!
Сиракузов-старший, забыв, что в руках у него мегафон, заорал на всю площадь радостно:
— Жми, Кеша!..
Коля заметался по площади и, вероятно, тоже помогая Сиракузовым, мысленно закрутил педалями.
Весь народ зааплодировал, а оба младших Сиракузова закричали:
— Ура!
Я тоже закричал «ура», хотя никаких Сиракузовых в этой пёстрой массе катящихся гонщиков не видел. Видел только спицы и колёса. Они сверкали.
Сиракузовы-младшие подозрительно уставились на меня:
— Не примазывайся к нашим гонщикам! — сказали они и снова закричали «ура».
Я хотел ответить, что они такие же их гонщики, как и мои, и пожалел, что не подложил им всё-таки гвоздики или щётку.
А дальше было всё, как и предполагалось: усталые спортсмены безропотно выслушали Колину речь, с ответным словом выступил один из тренеров, потом велосипеды под охраной Сиракузова-старшего отвезли на автобазу, где дядя Борис вместе с механиками велогонки принялся за их профилактический осмотр, а самих гонщиков на двух автобусах отправили в баню, и мы поняли, что сегодня наших Сиракузовых так и не увидим.
— Мы наметили для вас целый ряд мероприятий, — говорил Коля.
— Сейчас для них главное — баня, а потом спать, спать и спать, — отвечали тренеры и руководители команд. — А уж завтра, если получится, они примут участие в ваших мероприятиях.
— Я, конечно, понимаю, — печально соглашался Коля.
Но, как мы увидели, он всё понимал по-своему.
8. Велогонка (продолжение)
Скоро на площади остались мы да Сиракузовы: Сиракузовы чуть ближе к своему Коле, мы — чуть подальше.
— А теперь ты куда? — спросили Сиракузовы Колю.
— Не знаю, — печально сказал Коля.
Он стоял на площади, но душа его, вероятно, была со спортсменами, в бане.
И тут Сиракузовы решительно сказали:
— Надо идти в баню. Иначе мы не увидим сегодня ни Кешу, ни Виктора… и не познакомимся.
Мы с Верой сразу приблизились, а Коля восхищённо сказал:
— Молодцы! Я тоже думал про баню. Но у нас нет мочалки. Хотя бы для отвода глаз.
— Можно без мочалки, — сказали оба Сиракузова.
Мы с Верой, чтоб обратить на себя внимание, ещё больше приблизились.
— А ей нельзя в мужскую баню, — сразу сказали оба Сиракузова.
Вера чуть не заплакала от обиды.
— Ничего, — утешил её Коля, — если мы вытащим их из бани, то себе возьмём Виктора, а вам отдадим Кешу…
И, отправив расстроенную Веру домой, мы пошли в баню.
— Спортсмены моются, — увидев нас, сказал банщик дядя Саша.
Но тут появился Коля, протянул билеты и сказал, что мы не просто в баню, а на совещание; мол, между приезжими и нами состоится сейчас совещание по спортивным вопросам.
Банщик ещё больше изумился, но впустил.
Мы зашли и разделись.
— А это зачем? — увидев в руках Сиракузовых блокнот и авторучку, спросил Коля.
— Для автографов, — пояснили Сиракузовы.
— Оставьте, — сердито сказал Коля.
Нехотя Сиракузовы сунули свои блокнот и авторучку под одежду и бросились нас догонять.
Только теперь, когда мы вошли в мыльню, нам стало ясно, какая это нелёгкая задача — найти здесь Кешу и Виктора: в мыльне мылось сто тридцать человек, клочьями висел пар, и опознать среди всех этих людей незнакомых нам Кешу и Виктора было невозможно.
— Значит, так, — вглядываясь, сказал Коля. — Вы, — он имел в виду Сиракузовых, — пойдёте в тот зал. А ты будешь опрашивать тех, кто моется здесь. Встречаемся в парилке.
И, договорившись, мы начали действовать.
Я подошёл к первому велогонщику с шайкой.
— Здравствуйте, — сказал я ему.
— Здравствуй, — ответил он.
— Поздравляю с прибытием в наш город.
— А? — переспросил он и посмотрел на меня на этот раз, как на сумасшедшего.
— Я ищу Сиракузовых, Кешу и Виктора. Это мои братья, но я их, к сожалению, никогда не видел. Вы не знаете, где они?
— Эй! — закричал он. — Тут спрашивают Сиракузовых: Кешу и Виктора. Никто их не видел?
— В парилке они, — ответили сразу несколько голосов, и я поспешил в парилку.
Разглядеть что-либо в парилке было невозможно, потому что несколько велогонщиков только что поддали пару, но зато я услышал голоса обоих Сиракузовых, Коли и, вероятно, Кеши и Виктора. Пятый голос принадлежал, наверно, их тренеру. Голоса доносились откуда-то сверху, очевидно, с самого полка.
Голос Коли. Эх… ох… фрр… бррр… Отпустили бы вы их, товарищ тренер.
Бас тренера. Не положено… брр… фрр… Вон, они сами молчат… между лопаток поддайте, между лопаток.
Голос Кеши или Виктора. А что говорить тут, Сан Саныч, хотелось бы, конечно… фрр… бррр… полегче, Сан Саныч, полегче… с родственниками встретиться…
Голоса разомлевших Сиракузовых. Отпустите их, дяденька.
— Эй! — крикнул я.
— Лезь сюда! — ответили мне Сиракузовы.
Было ясно: они уже обобрали всю яблоню, то есть поговорили с Кешей и Виктором, и теперь допускали меня.
Я полез по полку и увидел на самом верху Колю, обоих наших Сиракузовых и ещё двух незнакомых востроносеньких.
Кеша и Виктор, догадался я.
Пятый человек сидел в шайке ко мне спиной.
— А это кто? — увидев меня в тумане, спросили Кеша и Виктор. — Тоже родственник?
— Тоже, — сказал Коля. — Знакомьтесь.
— Алёша, — сказал я.
— Виктор, — сказал один.
— Кеша, — представился другой.
— Просто и не знаю, что делать, — заметил тренер и вылез из шайки. — С одной стороны, режим, а с другой, — родственники.
— Отпустите их, дяденька, — опять начали Сиракузовы.
— Ладно, — решительно махнул веником тренер, — шут с вами. Но чтобы в двадцать два часа были в гостинице. Я проверю.
«Ого, — подумал я, — как у них строго».
9. Велогонка (продолжение)
Дома, вероятно, были уверены, что я приду не один, а с Кешей.
На столе уже стоял чайник и тушёная картошка, а также сыр, кекс и колбаса.
— Как-то просто неловко, — говорил мне Кеша, когда мы подходили к дому, — с одной стороны, я вроде как родственник, а с другой — никого не знаю…
— Да ты сейчас познакомишься! — сказал я.
И открыл дверь.
Наши, сидевшие за столом, тут же обернулись и уставились на Кешу.
— Кеша! — объявил я.
Кеша стеснительно улыбнулся.
— Ты меня помнишь? — спросила тётя Роза.
— Нет, — приглядываясь, виновато сказал Кеша.
Дядя Борис дёрнул себя за бороду и радостно захохотал.
— Ты здорово вырос, — спокойно продолжала тётя Роза и представила остальных: — Твои дальние родственницы, мои племянницы. Слева Вера, справа Наташа, а это — дядя Борис.
— Привет, — сказал Кеше дядя Борис и положил себе картошки, объяснив, что в связи с ремонтом велосипедов торопится.
— Что же мы стоим? — спросила тётя Роза.
И усадила Кешу рядом с собой и Наташей.
— Мама и папа, — сказал Кеша, — гм… тоже передают вам приветы.
— Спасибо, — откликнулся дядя Борис.
— Вы из бани? — с интересом спросила Вера.
— Из бани, — сказал Кеша.
— Жарко? — снова спросила Вера.
— В Вологде было жарче, — ответил Кеша.
Он покосился на Наташу, которая сидела прямо, словно проглотив аршин.
— Вера, — строго сказала тётя Роза, — дай поговорить старшим.
Кеша открыл было рот, но тут снова влез дядя Борис:
— Что же ты, чёртов сын, ничего не пишешь, — спросил он, — а?
Кеша смутился.
— А какая там стояла погода? — глядя на пирог, спросила вдруг Наташа.
— Где? — радостно спросил Кеша.
— В Вологде.
— Да градусов пятнадцать.
— А там что, баня тоже с парилкой?
— Тоже, — Кеша совсем оживился, — но там ещё есть бассейн. Знаете, пройдёшь за день сто с лишним километров, взмокнешь, устанешь — очень хорошо попасть в бассейн.
— Кеша, — сказала тётя Роза, — ешь. Вот сыр, вот масло. Дай, я положу тебе картошки. Мама всё работает на Химкомбинате?
— Ага, — с набитым ртом сказал Кеша.
— А папа?
— Тоже, — сказал Кеша.
— Самые сильные бани — в Финляндии, — сказал дядя Борис. — Наши ездили, знают. Там после каждого мытья пива дают.
— Да ну? — удивился Кеша.
