Ахто Леви - Такой смешной король! Книга вторая: Оккупация
Король давно уже для себя выбрал — своего врага. Тот, враг, ещё об этом даже не догадывался, он по привычке не замечал всяких там местных ничтожеств, аборигенов, он смотрел на них так, как и должен смотреть на эстов далёкий потомок тех, кто этих людишек отучал пню дубовому молиться и осчастливил приобщением к истинно христианскому божеству. Во всяком случае, он знает — кто он есть и чей он сын и знает свою судьбу, а она его устраивает, она ему по душе.
Всего этого не знал Король Люкс.
Он знал другое: он «этого» выбрал своим врагом, а значит, он должен на него напасть, и он обязан победить. Напасть на такого было вообще-то рискованно. Даже как будто страшно. Очень этот юмбу был мясистый и большой. Что же заставило Короля именно его выбрать для себя врагом, ведь мог же с ним разделаться Ингвар? Но ни Ингвар, ни личные вассалы Короля в лице Свена — Вальдура, никто не знал о том, что Его Величество каждый раз, когда встречал где-нибудь своего юмбу, присматривался, примеривался, куда и как следует бить, чтобы наверняка, чтобы выбить из него дух. Но надо не загонять его в такое место, откуда ему некуда будет бежать, отступать. Король помнил, как ему когда-то доставалось от Морского Козла лишь потому, что тот был загнан в безвыходную ситуацию… Именно поэтому он выбрал для себя в жертву этого чванливого немца, что был он так похож на Морского Козла — это давало уверенность, что он такой же размазня, как и Козёл. Но на войне всякое может случиться…
Король вспомнил, как учил его первый тренер в лесу у Брюкваозера — Элмар: нападать надо первому и бить сразу ударом свинг в солнечное сплетение, а удар этот потому называется свинг, что как только рубанёшь в нужное место, в ушах у противника тут же зазвенит. Так Король и решил: свинганет немца сразу в солнечное сплетение, а там видно будет.
Пока что его враг, потомок высокородных Шредеров из Ольденбурга, разгуливал вместе со своими придворными в Аренсбургском (как считалось им) парке и надменно наблюдал примитивное развлечение этих дикарей, которые в одном из больших помещений Курзала кувыркались, как поросята в соломе. В том помещении Курзала стоявшие здесь русские обозники устроили склад для сена, которого после них осталось много. Если подняться по внутренней лестнице небольшой башни, то можно было добраться до люка, открывавшегося в зал с сеном. Ох, и здорово же отсюда прыгать примерно с пятиметровой высоты!
Сам Король, его свита, даже Арви с пропорциональными ногами, и даже Ингвар со своими приверженцами — кто здесь только не прыгал! Иногда заходили и юмбу на эту забаву любоваться и посмеяться на это дурацкое веселье, когда эти образины барахтались в сене, как свиньи, все в пыли и грязные. Впрочем, они снисходительно относились к освобождённым от русского ига аборигенам — пусть прыгают.
И не подозревал юный Шредер, что он… что на него кто-то из… этих! посмеет напасть.
А Король тем временем думал о том, где совершить нападение. В Курзале? И как? При свидетелях из своих или без них? С одной стороны, лучше при своих — хочется показать всем. С другой стороны, если тот вдруг его самого… свинганёт? При своих-то? На войне всякое может случиться. Да и советоваться с кем-нибудь рискованно: своим скажешь — отступать некуда будет, тогда в любом случае надо действовать. Можно вообще от затеи отказаться, и никто не узнает, что он хотел это делать, но он не может отказаться — почему? Он не знает, объяснить себе этого не умеет, но кажется ему, что это месть за что-то. Всё-таки он осторожно, намёками, с Тайдеманом попробовал поговорить.
— Узнает Алфред, он тебе эту проблему разрешит, будь спокоен, — объяснил Тайдеман, хитро глядя через очки своими серыми глазами на Повелителя. — Но к бою-то надо готовиться… Надо тренировать волю. Побеждает не сильный, а смелый. Я когда-то… В общем, надо быть тренированным.
Сколько же надо тренировать эту волю? — задавал себе вопрос Король. К тому же он не потому вовсе хочет разделаться с этим юмбу, чтобы кому-то что-то показать, он испытывает к этому юмбу ненависть, он не знает её причин, а как узнать? Надо просто делать дело и тогда он, может, и причину узнает.
Действовать же надо смело — Карла прав — и неожиданно. И в любом месте, даже там, где тот меньше всего ожидает. Опыт — Король не раз в этом удостоверился — великое достижение: вспомнил Король, как ему Ингвар, встретившись на Каменном Мосту, глаз подбил. Силы здесь, правда, распределены в обратном порядке: нападавшему было уже пятнадцать, а жертве — девять. Теперь же нападавшему — десять, а жертве пятнадцать. Ростом же юмбу повыше Ингвара вымахал. Но неожиданность и ещё… Ржавая, двухкилограммовая гиря, найденная в старой кузнице во дворе небесно-синего дома…
Атака произошла в «территориальных водах» противника, тот прохаживался недалеко от своего дома в парке, начищенный и внушительный, как всегда, и, видимо, дожидался кого-то из своих. На приближающегося Короля он не обратил ровно никакого внимания, во всяком случае не больше, чём на только что пробегавшую дворняжку. Поравнявшись, Король ловко ударил гирей, которую засунул в старый носок. Натуральный свинг! Юмбу свалился и тут же получил ещё парочку свингов по надменной физиономии, второй свинг оборвал его жуткий крик, не успевший, к счастью, превратиться в сирену. Конец его верещания Король услышал уже за уборной, рядом с Курзалом, здесь начинались камыши в старом замковом рву.
А ведь правильно говорят в народе: где есть делающие — присутствуют и наблюдавшие. Аттендат на юмбу увидел Жорж Калитко.
Что же касается юмбу, он был повержен своевременно: в те дни начинались фильмы с участием Тхео Лингена, Хейнца Рюмана, с Хансом Мозером и Хансом Альберсом, особенно же, конечно, любимец Короля — Тхео Линген, комик, привлекал всех. Лишь только Тхео показывался на экране, ещё не сказав ни слова и ничего не сделав, зал уже надрывался от безудержного смеха. Мастер! И в такое время — какая радость! Ни один юмбончик не показывался. Их вожак, видать, выглядел так, что показаться в общественном месте не мог. Следовательно, не показывались и остальные юмбончики.
— Сына нашего комиссара изуродовали, — рассказал вечером Отто.
Это сообщение осталось без должного внимания, потому что сын какого-то комиссара — не сам комиссар.
— Хулиганы. Зубы выбили, лицо разбито зверски. Подозревают, что в городе действуют диверсанты. Приказано искать, но сам Шредер в диверсантов не верит. Да и правда, были бы диверсанты, так на него самого напали бы. Шредер во всём обвиняет своего Геркулеса, такое имя у парня, что не смог за себя постоять, а ещё спортсмен! И ещё, мол, Шредер называется — позорище! Но искать велено. Главное, никто не видел, не слышал…
В мире господствовала война, везде воевали. Из-за чего? Да всё из-за материального благополучия. Так, во всяком случае, считал Тайдеман. В газетах печатались бесконечные объявления, чтобы вернули имущество того или другого, присвоенное во время перехода власти от освободителей к освободителям нечистыми эстонцами с нечистой душой, обязательно делалась приписка: «Личности, присвоившие чужое, известны»… Так что, если не отдадут, то… Отдавали, видимо, редко. Вероятнее всего, не отдавали совсем. В связи с этими имущественными проблемами кто-то вспомнил, как после завершения революции в России эстонские адвокаты ездили туда по поручению белоэмигрантов за оставленными там драгоценностями. По советским законам, за найденные ценности отдавали 25 процентов их стоимости. Многие получили тогда валютой или самими ценностями из своих спрятанных в России сокровищ. Но часто адвокаты ездили и без толку: изменились названия улиц, снесены дома, одним словом, уже не смогли обнаружить ценности.
Палусалу — двукратному чемпиону мира по борьбе в тяжёлом весе — и ещё трёмстам мобилизованным красными гражданам нашей республики удалось уйти из России через финскую границу. Они прибыли в Главный Город.
Рузвельт пригласил в Америку Сталина, чтобы вместе с Черчиллем распить бутылочку виски. А немецкий генерал — фельдмаршал фон Браухиц решил перестать воевать и уйти на отдых; он сообщил своим солдатам, что отныне сам фюрер лично станет руководить армией и поведёт её, несомненно, к победе. Албанское королевство официально сообщило, что тоже объявило войну Америке… раз уж все кругом воюют. Шавка, конечно, эта Албания, поспешила подобрать, что падает со стола крупных… заблаговременно вилять хвостом, чтобы саму не сожрали. Рузвельт же стал усиленно заботиться о неграх, помогать им экономически. А как же! Ходили слухи, что соберутся ещё один фронт образовать в Европе, где и американцам необходимо участвовать, так что негры в конце концов тоже люди, во всяком случае, американские.
Египет прервал дипломатические отношения с Францией, Болгария с Финляндией. К женщинам острова и всей страны власти обратились с хорошими словами: «Какие вы добрые, нежные, чуткие, красивые, за вас сражаются мужчины, вяжите им, пожалуйста, побольше тёплых носков, а то холодно». И стали нежные и красивые усиленно вязать. Не только к женщинам обратились с хорошими словами, но и к молодежи, чтобы вступала она в трудовые отряды хотя бы на один год, объяснили, что служба в этих отрядах спортивного характера, даёт возможность зарабатывать деньги, заодно бороться мирным оружием — лопатой и киркой — с коммунизмом (в России коммунизм начали строить лопатой и киркой, здесь этими же инструментами ломать). А холод то тут, то там давал о себе знать серьёзно. По этой причине стали собирать по стране одежду: шубы, полушубки, пальто на вате, бараньи шкуры. Но префект полиции предупредил островитян официально, чтобы те не надевали трофейное, найденное в лесах, окопах русское военное обмундирование: это может ввести в заблуждение рыщущих в лесах людей из службы «СС» и самообороны, выискивающих бандитов.
