Гвюдлёйгюр Арасон - Морской узел
Смотровое стекло в рулевой рубке вращалось, стряхивая с себя водяные брызги. В другие окна из-за хлещущих волн почти ничего не было видно.
«Слейпнир» шел к Гримсею, чтобы отстояться там под прикрытием острова, пока бушует непогода. Лои воспользовался сменой вахты и вместе с Купцом спустился в кубрик: они подождали на мостике удобного момента, когда вырубили машину, и успели перебежать на бак, почти не намокнув.
В кубрике было душно и жарко — кок стряпал, а открыть световой люк не позволяло волнение на море.
— Тьфу ты, нечистая сила, кажется, меня сейчас вырвет, — простонал кок. Весь взмокший, он стоял, уцепившись обеими руками за плиту. — Не видать вам жратвы, пока не дойдем до Гримсея… Какая тут к черту готовка в этой преисподней!
Лои не мог сдержать улыбки.
— Смейся, смейся, негодный мальчишка. — Кок посмотрел на Лои страдальческим взглядом: — Тебя бы нужно…
Но тут он зажал рот рукой и сломя голову ринулся наверх. С палубы донеслись стенания кока, который звал Эйоульва[13].
— Его действительно рвет? — спросил Лои.
Он не мог разобраться, когда кок шутит, а когда говорит серьезно.
— В плохую погоду его всегда укачивает, — сказал Мюнди, отправляя в нос щепотку табаку.
— Как по-твоему, Мюнди, не стихнет к утру? — спросил Рудольф.
Мюнди задумался, словно прикидывая, дать буре посвирепствовать еще несколько дней или прекратить ее.
— Если верить сегодняшнему прогнозу по радио, не стихнет, — ответил он и громко втянул носом табак.
— Это у нас что, антициклон лютует? — спросил с верхней койки Лейфи.
— Нет, милок, циклон.
— Проклятущий!
— Тот самый циклон, который позавчера был в районе Ньюфаундленда. Он нас еще несколько дней потешит. Я, между прочим, перед выходом в море предупреждал кэпа, что к вечеру заштормит.
— Да, и он, прислушавшись к тебе, чуть было не отменил рейс. Теперь бы мы веселились на празднике, — сказал Гюнни.
Лейфи, засмеявшись, свесил голову с койки.
— Сбегай-ка, Лои, наверх и скажи этому чертову коку, чтоб поскорей собирал на стол, ему же самому легче станет, когда поест.
Лои приготовился идти, но Мюнди удержал его:
— Оставь Сайвара, он сам придет, когда досыта накормит чаек.
Мюнди снова взял табакерку и насыпал понюшку на тыльную сторону руки. Просто не верилось, что такая огромная — порция табака может уместиться в носу одного человека.
Мюнди долго разглядывал коричневый порошок, наконец поднес руку к носу, зажмурился и что было мочи втянул в себя табак. Потом он выдохнул и перевел дух.
— Ой, сколько в тебя влезает табачищу!
— Обрати внимание, что ничего не просыпалось, табак попал ему в нос весь до крошечки, — сказал Рудольф. — Мюнди — единственный человек в Исландии, у которого в черепушке есть специальное табачное отделение. Туда весь табак и идет.
— Враки!
— Сущая правда. Поэтому-то у него отличное зрение. Таких людей на земле всего двое: Мюнди и один индийский раджа, которому уже сто семьдесят лет.
Лои недоверчиво смотрел на Рудольфа. Но даже если Рудольф шутит, столько табака, сколько вдохнул в себя Мюнди, ни у кого другого в носу просто не поместилось бы.
Шторм продолжал бушевать, в сводке погоды передали, что он достиг девяти баллов. Команде пришлось дважды подводить шлюпку к борту и вычерпывать из нее воду.
— Совсем будет другое дело, когда мы наконец развяжемся с этим проклятым неводником, — сказал Хёйкюр, вернувшись в кубрик после вычерпывания.
— Эх, если бы можно было верить чудесам, которые рассказывают про этот блок, или как он там называется, — откликнулся Рудольф. — А то выйдет с ним одна сплошная морока. Помните замет у острова Фанё? Рыбаки тоже взяли кошелек на борт, а вспомогательную шлюпку оставили на берегу. Только намучились, а проку никакого.
— Норвежцы очень хвалят этот блок, — сказал Лейфи.
— Норвежцы! Сами-то они им не пользуются, ходят на промысел с двумя ботами. Так же, как и финны.
— Я слышал, этим летом блок собираются испытывать на «Оулавюре Каурасоне», — вставил Мюнди. — Интересно бы посмотреть, что у них получится.
— А что такое блок? — спросил Лои.
— Я плохо себе представляю, — ответил Мюнди. — Что-то вроде колеса, которое крутится и само втягивает невод, так что остается только выбирать слабину. По-моему, его точное название — силовой блок, да, Лейфи?
— Кажется, так. А развязаться со шлюпкой давно пора. Только куда тогда девать невод? На корме он у нас не поместится. Такое суденышко, как наше, маловато для кошелькового невода.
— Значит, построят большее, уж будь уверен. Не оказался бы этот блок очередной новинкой, которую нам хотят всучить, чтобы загрести кучу денег. Почему сами норвеги, как следует блок не испытав, предлагают его нам? Ох, не нравится мне все это…
Сидя за столом в кубрике, Лои внимательно слушал разговор. По своему обыкновению, он ловил каждое слово. Если речь шла о предмете, в котором Лои плохо разбирался, он, выслушав все мнения, выбирал из них наиболее для себя приемлемое. Чаще всего такое мнение высказывал Конни, но в этот раз Лои был согласен с Рудольфом. Силовой блок и у него вызывал подозрения: без вспомогательной шлюпки на лове сельди никогда нельзя будет обойтись.
Когда они наконец пришли к Гримсею, обстановка на море улучшилась, но ветер оставался крепким.
Вечерело. Натянув фуфайку, Лои уселся на баке. Вокруг стояло множество укрывшихся от непогоды рыболовных судов, в том числе «Сигюрдюр Йоунссон», на котором был Пьетюр.
У причала места всем не хватило, поэтому Паульми дал команду бросить якорь в бухточке к востоку от гавани. С раннего утра, когда брали на борт невод, капитан не покидал рулевой рубки.
Отдав якорь, почти все матросы завалились на койки: накануне из-за качки и суматохи никому не удалось выспаться. Только Гюнни и Лейфи извлекли катушки с лесой и прикрепили их к фальшборту, чтобы половить треску.
Первая поклевка не заставила себя ждать. Не успела леска уйти в глубину, как ее пришлось вытаскивать, и на палубу шлепнулась небольшая треска кроваво-красного цвета.
— Ничего себе начало! — сказал Лейфи, снимая рыбу с крючка. — Такое чудище наверняка не к добру!
— Не бойся, из нее получится замечательный лабардан, — засмеялся Гюнни.
— Лабардан? А что это? — спросил Лои, весь обратившись в слух.
— Это треска, особым образом разделанная и провяленная, — отвечал Лейфи, снова забрасывая лесу. — Лучше всего подходит небольшая, вроде тебя… Пожалуй, мы тебя теперь будем называть Лабарданом.
В окно рулевой рубки высунулся кок. Он закричал:
— Вы бы попробовали поймать палтуса, чтоб можно было приготовить обед повкуснее!
— Ты так долго кормил чаек, что все палтусы передохли, — прокричал в ответ Лои.
— Лои, возьми в рубке нож, будешь обескровливать рыбу, — сказал Гюнни. — Отныне ты назначаешься Главным Кровопускателем!
Утро застало их на прежнем месте.
Лои всю ночь провел на палубе, помогая Гюнни и Лейфи. Разделывая рыбу, каждый из них помечал свой улов: Гюнни надрезал рыбе хвост, а Лейфи отрубал передний спинной плавник. Такая метка называется «без переднего, с цельным хвостом», объяснил Лейфи.
За помощь они отдали Лои несколько лабарданов, пусть, сказали они, на вырученные деньги купит себе конфет.
Погода держалась все такая же. Над островом нависало хмурое небо, море у выхода из залива бурлило и пенилось. Но, как ни мрачен был здешний пейзаж, он не производил впечатления безотрадности — кругом кипела жизнь. Казалось, будто сюда, к этому северному острову, собрались на тинг[14] птицы со всех концов света. В одиночку или огромными стаями они сплошь покрывали и сушу и море. От птичьего базара исходил неумолчный гомон, передохнуть от которого можно было лишь ночью, когда появлялся добрый Оле-Лукойе и закрывал тебе уши.
После обеда все слушали по радио специальную передачу для рыбаков. Ребята лежали по койкам, а Лои сидел за столом и на листе бумаги, который дал ему Конни, рисовал судно с богатым уловом. В торжественной тишине кубрика звучали приветы и поздравления, адресованные рыбакам.
Вдруг все переглянулись и затаили дыхание. Диктор прочла:
«Гюннару Хальдоурссону с моторной шхуны „Слейпнир“ из Дальвика передает сердечный привет одна дама, которая ждет, тоскует и надеется. Она скрылась под девизом „Белые чайки“».
Эта весть произвела на судне впечатление разорвавшейся бомбы. Все загалдели, стараясь перекричать друг друга, так что в кубрике поднялся невообразимый гвалт. Из рулевой рубки прибежал Ауси и присоединился ко всеобщему шуму.
Целый день только и разговоров было что об этом привете. Правда, Гюнни в ответ на все расспросы уверял, будто понятия не имеет о том, кто мог его послать. Рыбакам оставалось самим строить догадки.
