Джуди Блум - Суперфадж
К половине восьмого мама уже напекла горку блинов. К десяти папа прикорнул в гостиной на диванчике, а мама заснула прямо на ковре. Вечером Фадж заявился ко мне в комнату. Я сидел в кровати, читал инструкцию к радиобудильнику.
— Научишь меня ездить на велосипеде? — спросил он.
— Конечно. Как только снег растает.
— Дэниел говорит, что будет учиться ездить на газоне.
— Глупость!
— На асфальт падать больно, — сказал Фадж.
— Ну и что, подумаешь, коленку обдерёшь.
— До крови?
— Бывает и до крови, — сказал я.
— Не люблю, когда кровь идёт.
— Ерунда, подумаешь.
— А ты обдирал коленки, когда учился кататься?
— Ну, бывало пару раз, — признался я. — Да не будешь ты часто падать, поверь мне.
— Я тебе верю. — Он забрался ко мне в кровать и улёгся на подушку. — Санта тебе не всё принёс, что ты просил, да?
— Я и не ждал, что всё исполнится.
— Я бы тебе подарил ноутбук, но у меня денег не хватает.
— Я и не ждал, что мне подарят комп, я просто шутил.
— Я тоже, — сказал Фадж.
— Ты о чём?
— Да я про всю эту чепуху с Сантой…
Я отложил инструкцию и внимательно посмотрел на брата.
— В каком смысле — «чепуху с Сантой»?
— Я знаю, что никакого Санты не существует, — сказал он.
— С каких пор ты знаешь?
— Всегда знал.
— Ты не веришь в Санту? — поразился я.
Он захохотал.
— Нет! Ты что!
— Тогда зачем же…
— Потому что мама с папой думают, что я верю… Вот я и притворялся.
— Притворялся? Ты хочешь сказать, все эти письма…
Он хитро улыбнулся.
— Правда я великий притворщик?
— Да, — я покачал головой. — Величайший.
Глава одиннадцатая
Катастрофы
Папа перестал говорить про свою книгу. У меня сложилось впечатление, что продвигается она не слишком успешно. Вместо работы он разглагольствовал о том, как выращивать овощи, или как их готовить по-китайски, или же о хоккейной команде Принстонского университета. Он водил меня на все игры. Когда в гости приехал Джимми Фарго, папа повёл нас обоих.
— Я за жёсткую игру, — сказал Джимми. — Нравится мне хоккей. Гораздо больше крови, чем в футболе, и дерутся чаще.
— Смысл хоккея совсем не в этом, — заспорил папа. — Здесь важно мастерство, расчёт, точность.
— Да, конечно, — сказал Джимми. — Это я всё знаю. Но так клёво смотреть, как кровь отскакивает от льда!
— Кровь отскакивает? — спросил я.
— Ага, — со смаком сказал Джимми. — И блевотина. Понимаешь, тут суть в разнице температуры льда и тела…
— Джимми, я бы тебя попросил! — взмолился позеленевший папа.
— Но это правда, мистер Хэтчер! И то и другое отскакивает!
— Может, и отскакивает, — сказал папа. — Но на игру мы ходим не за этим.
— Я знаю. Но это приятное дополнение.
Папа помотал головой и принялся вносить имена игроков в листок, вложенный в программку.
Джимми перегнулся через меня и потянул папу за рукав.
— Сам-то я не драчун, мистер Хэтчер. Не поймите меня превратно. Наоборот, это способ избавиться от агрессивной энергии.
— Слушай, Джимми, — сказал я.
— Да?
— Замолчи.
— Ладно. — И Джимми замолчал, и молчал до конца третьего периода, до тех пор, пока четверо игроков не затеяли потасовку. Тогда мой друг встал с места и начал орать: «Убей его! Прикончи!» Пришлось тянуть его за свитер, чтобы усадить.
Когда мы легли спать — я в кровати, а Джимми на полу в спальном мешке, — он сказал:
— Я дважды в неделю хожу к школьному психологу. Она говорит, во мне много злости из-за того, что родители разошлись. Учти, Питер: развод — это катастрофа! Следи за предками день и ночь, слушай каждое слово, чтобы они не устроили тебе сюрприз.
Следующие две недели я пристально следил за родителями, искал признаки намечающегося развода. Но ничего необычного не увидел и не услышал и скоро бросил слежку. К тому же всякий раз, когда мои предки спорят, кончается всё смехом.
В феврале отмечали первый день рождения Тутси. Она переняла семейную традицию лупить кулаком по деньрожденному торту. Бабушка считает, что в день рожденья дарить подарки нужно всем членам семьи, а не только виновнику торжества, так что мне досталась четырёхцветная шариковая ручка, а Фаджу — новая книжка Брайана Тамкина.
— Читай! — потребовал Фадж от бабушки.
Она посадила его на колени и прочла очередную историю про Юраю, это один из персонажей Брайана Тамкина.
— Мне очень нравились эти книжки, когда я был маленький, — сказал я.
— Я не маленький, — напомнил мне Фадж. — В следующем году иду в первый класс. А маленькая у нас — та девчонка, у которой день рождения!
Девчонка, у которой был день рождения, сидела на своём высоком детском стульчике и устраивала кавардак. Бабушка подарила ей детскую чашку-непроливайку, из которой ничего не выливается, даже если её уронить. Тутси крутила и вертела эту чашку и наконец, не выдержав, с воплем перевернула её над головой, окатив себя молоком.
— Первый Тутсин день рождения может обернуться полной катастрофой, — прокомментировал я.
— Что такое кастарофа?
— Это когда что-то идёт не так, — ответил я.
— Или когда всё идёт не так, — добавила мама.
Кстати, о катастрофах! Спустя шесть недель Тутси научилась ходить. Поначалу — несколько шажков за раз, от мамы к папе, от меня к Фаджу. Но скоро уже резво косолапила по всему дому, периодически совершая вынужденную аварийную посадку. Если зрителей не случалось, она смеялась, вставала и топала дальше. Если же замечала, что на неё смотрят, поднимала рёв и не умолкала, пока не получит печенье.
Тутси не единственная терпела аварии. Фадж учился кататься на велике. Основной проблемой было слезать. Вместо того чтобы тормозить, этот балбес всё время соскакивал на полном ходу. Я ошибся, пообещав ему только ободранные коленки. Локти, колени, голова и ладони — это уже ближе к правде. Причём каждый день. Но он не сдавался. Ездить в школу на велосипеде стало его идеей фикс. Наконец мама с папой решили, что он достаточно овладел искусством езды, чтобы отпустить его в школу с Дэниелом, который, как и обещал, учился на лужайке, и наука далась ему без единой царапины. Эх, если бы Фадж вспомнил о тормозах, встретившись со стойкой для велосипедов возле школы! Но он, увы, не вспомнил. Врезался в неё, повалил кучу чужих великов, содрал локти и коленки, да ко всему ещё и джинсы порвал.
— Не рассказывай маме, а то она больше не разрешит мне ездить в школу, — попросил он.
— Думаю, мама всё равно заметит, — покачал я головой. — Ты только погляди на себя!
Я отвёл его в медицинский кабинет. Мисс Элиот промыла царапины перекисью водорода, и Фадж завопил. Я его не виню. Я почти ощущал, как жжётся эта дрянь.
Однако одним воплем не обошлось. Он поднял такой вой, что его услышал директор, мистер Грин, и прибежал на шум.
— Что случилось? — спросил он.
— Содранные локти и коленки, — сказала мисс Элиот.
— Содранные локти и коленки, — повторил директор. — Когда я был мальчишкой, я постоянно сдирал локти и коленки. Катался на скейте. И так неделя за неделей.
Фадж хлюпнул носом.
— Жаль, что у вас не получалось.
— Кто сказал, что у меня не получалось? — поднял бровь мистер Грин.
— Вы же сами говорите, что всё время падали.
— Так это потому, что ездил. Как же не падать. А теперь беги в класс, скоро прибудет важный гость, но это пока секрет.
— А кто прибудет? — спросил Фадж.
— Очень известный человек. Он пишет и иллюстрирует детские книги. Его зовут Брайан Тамкин.
— Сам Брайан Тамкин, живой? — не поверил Фадж.
— Живой и здоровый, как раз в этот момент он спешит к нам в школу.
— Живой Брайан Тамкин! — выдохнул Фадж. — А я и не представлял, что он может прийти в гости! А ты представлял, Пита?
— Как-то не задумывался.
Мистер Грин, глядя на мисс Элиот, сказал:
— Большая удача, что он согласился выступить у нас.
— Боюсь, не знаю, кто он, — призналась мисс Элиот.
— Значит, вы ещё глупее, чем я думал, — брякнул Фадж. — Сперва льёте перекись на раны и притом не дуете, чтоб не было больно. А теперь оказывается, что вы не знаете, кто такой Брайан Тамкин.
— Я никогда не дую, — сообщила мисс Элиот. — Когда дуешь, можно инфекцию занести.
— Мама всегда дует.
— Н-да… Ну ладно, — сказал мистер Грин. — Расходитесь по классам. А то опоздаем к началу выступления.
В десять часов мы все собрались в актовом зале. Миссис Морган, библиотекарь, представила Брайана Тамкина: мол, миллионы детей читают и любят его книжки, и нам очень повезло, что он нашёл возможность заехать к нам в школу.
