Анне-Катрине Вестли - Щепкин и коварные девчонки
– Щепкин, иди сюда. Всё-таки надо постучать, нас же позвали в гости.
Малыш осторожно поскрёбся в дверь, потом стукнул раз, другой и услышал наконец шаги.
Дверь открылась. За ней стояли принцесса с папой, и оба были в туфлях, пижамах и халатах, причём халатах одинаковых, только один большой, а другой маленький. Волосы и у папы, и у принцессы были растрёпаны, а лица мятые и заспанные.
– Малыш, ты ранняя пташка, – сказал папа. – Добро пожаловать, заходи. Мы ещё не завтракали, но ты составишь нам компанию. Заходи, сними только башмаки и свитер. Вы же наверняка скоро убежите играть на улицу, да, Кнопка?
Малыш быстренько разделся и разулся, сел за кухонный стол на лавку и дальше только смотрел. Кнопка держала в одной руке кофейник, а в другой – чашку. Она отмерила три чашки воды и три ложки кофе и поставила кофейник на плиту, хотя едва до неё доставала. Потом она принесла ножи, вилки, ложки и тарелки, всё по три, и поставила их на стол. Папа резал хлеб, жарил яичницу и протирал стол тряпкой. Они всё делали молча, сразу было видно, что они давно привыкли работать на пару и каждый отлично знал, что станет делать другой. Под конец Кнопка вытащила из ящика свечку и вставила её в подсвечник, а папа тут же свечку зажёг, хотя она его об этом не попросила. Затем Кнопка вышла и ударила во что-то медное – блюдо, таз или что-то ещё.
– Это что? – спросил Малыш.
– Это наш гонг, – объяснила Кнопка. – Когда один из нас в него ударяет, то и папа, и я, мы оба сразу понимаем, что еда готова.
Малыш вообще-то позавтракал, но всё равно хлеб с яичницей показался ему отменным на вкус. Говорил Малыш мало, но и остальные больше помалкивали, так что он, наверно, правил не нарушал. Папа Кнопки ещё не совсем проснулся и, отхлёбывая кофе, зевал, но постепенно стряхнул с себя сон окончательно и сказал:
– Малыш, это очень здорово, что ты с нами познакомился.
– Да, – согласился Малыш.
Потом никто ничего долго не говорил, до самого конца завтрака. А тогда папа взглянул на Кнопку и сказал:
– Сейчас прикончим или потом?
Малыш покрылся испариной. О чём они сговариваются? Это его они хотят прикончить?
– Прикончим сейчас, – сказала Кнопка спокойно и рассудительно.
– Нет! – закричал Малыш. – Вы не можете меня прикончить!
– Тебя? – переспросил папа Кнопки. – Нет, мы совсем о другом.
– Мы о грязной посуде, – объяснила Кнопка. – Она наш враг, но иногда у нас нет сил разделаться с ней сразу после еды, и тогда она растёт, растёт и превращается в гору, особенно если у папы много работы. Поэтому мы стараемся покончить с ней сразу.
– Теперь понятно, – сказал Малыш. – Тогда я, чур, тоже за вас, дома вытираю посуду почти всегда я.
– Это очень хорошо, – сказал папа Кнопки. – Раз ты сегодня в нашем войске, мы непременно победим.
Он налил горячую воду в тазик и стал мыть посуду, а Кнопка с Малышом её вытирали, слов больше никто не говорил, и они справились быстро и хорошо.
– Нам с тобой надо одеться, – сказал папа Кнопке. – Малыш пока посидит тут, а мы раз-два – и готово.
– Я лучше не буду терять времени и надену башмаки, – прошептал Малыш, – и тоже буду готов.
– Сегодня вы со мной вообще не разговаривали, – буркнул Щепкин.
– Так потому, что я даже не успеваю тут на всё посмотреть, – ответил Малыш. – Но теперь мы с тобой снова друзья, да? Ты пойдёшь с нами гулять. Щепкин, а как мне быть со шнурками, а?
– Спроси дядю, – посоветовал Щепкин.
Пришла Кнопка, она была совсем одета, уже и в шапке, и в варежках.
– Ты умеешь завязывать шнурки? – спросил её Малыш.
– Умею, – ответила Кнопка. – Почти.
– И ты сумеешь почти завязать шнурки на моих башмаках? – спросил Малыш.
– Лучше папа, – ответила Кнопка.
Папа пришёл, нагнулся, завязал оба шнурка.
– Кнопка, – спросил он, – ну что – два часа? Если не приключится чего-то совсем неожиданного.
– Да, – ответила Кнопка. – Тогда ты будешь бить.
– Будет бить? – в ужасе переспросил Малыш.
– Ну да, – ответила Кнопка, – в гонг. Когда мы прогуляем два часа, он ударит в гонг. Он должен работать, и так он точно знает, что у него есть два часа.
– Понятно, – кивнул Малыш.
– Дело в том, – объяснила Кнопка, – что за папой присматриваю одна я, вот мне и приходится следить, чтобы он работал, а то иначе у нас не будет денег купить ни еды нам, ни овса коню.
– А мамы у тебя совсем нет? – спросил Малыш.
– Есть, – ответила Кнопка, – но не совсем у меня. Она живёт в Англии, у неё там двое других детей и другой папа, зато у меня есть совсем моя бабушка от папы.
– Ого! – восхитился Малыш. – А у моего старшего брата Филиппа есть школьный рюкзак.
– Ничего себе, – ответила Кнопка. – А теперь пойдём поухаживаем за Пегасом.
– Пегасом?
– Нашим конём, – объяснила Кнопка.
Она зашла в конюшню, и Малыш с Щепкиным шагнули следом. Кнопка подмела пол, навела порядок, а потом дала коню овса и налила воду в поилку.
– Ну вот, всё сделано, – сказала Кнопка. – Теперь я свободна. Снег сегодня липкий, может, построим дом?
– Угу, – ответил Малыш.
Он уже вовсю работал над домиком. Утро пролетело незаметно. Он вздрогнул от неожиданности, когда папа ударил в гонг. Зато ему пригодились сухие носки, штаны и тапочки, которые он положил утром в рюкзак, потому что ноги у Малыша промокли насквозь.
– У меня и завтрак с собой есть, – сказал Малыш.
– Отлично, – ответил папа. – Вот мы сейчас втроём им и перекусим, если не возражаешь.
Малышу понравились папины слова.
После еды папа вернулся за свой письменный стол, а им с Кнопкой пришло время поиграть в доме.
– Говори шёпотом, – напомнила Кнопка, – папа должен работать.
Малыш кивнул, хотя не было видно, чтобы папа работал. Он просто сидел за столом, смотрел в окно и ничего не делал.
– Он думает, – сказала Кнопка. – И это его работа. А потом он записывает то, что подумал, и это тоже работа.
– Вот как, – сказал Малыш шёпотом.
– Ещё бы, – добавил Щепкин.
Он хорошо понимал, какая это работа – думать.
Они долго так шептались, а когда устали, Кнопка нашла карандаши и бумагу и они сели рисовать за кухонным столом. Здесь они могли разговаривать как обычно.
– Малыш, а что ты не рисуешь? – спросила Кнопка, заметив, что Малыш давно уже смотрит в окно и ничего не рисует.
– Шш, – сказал Малыш, – я думаю, а это работа, сама понимаешь. Но теперь я подумал и буду рисовать.
Он нарисовал папу Кнопки за письменным столом, и Пегаса в стойле и под седлом, и Кнопку верхом на нём. Рисунок получился очень хороший.
– Надо тебе взять его домой и повесить на стенку, – сказала Кнопка.
– Да, тогда вы как будто бы придете ко мне в гости, – ответил Малыш.
Стало смеркаться, и в дверь постучали. Это старший брат Филипп пришёл забрать Малыша.
– Приходи поскорее ещё, Малыш, – сказал папа Кнопки.
– Спасибо, конечно, – ответил Малыш и посмотрел на Кнопку.
Ему показалось, что вид у неё теперь одинокий, но она сказала:
– Пока, Малыш. Папа, я ставлю вариться картошку.
Малыш сел на санки, посадив на колени Щепкина вместе с его мешком, Филипп сел сзади, и они помчались вниз по просеке, но Малыш нисколько не боялся, потому что Филипп рулил мастерски.
– Ну, – спросил папа Малыша, когда он вошёл в дом, – как прошёл приём у принцессы?
– Её зовут Кнопка, – ответил Малыш, – а коня Пегас, и у неё есть совсем её бабушка от папы.
– Понятно, – сказал папа и спросил громко: – А не сыграть ли нам после обеда с Малышом в лото, например?
– Всем вместе? – уточнил Малыш. – С Филиппом?
– Конечно, – ответил папа, и Малыш раздулся от радости.
Но когда они после обеда начали вставать из-за стола, Малыш обвёл всех застывшим взглядом и могильным голосом спросил:
– Сейчас прикончим или потом?
– Кого ты собрался прикончить? – спросила мама.
– Грязную посуду, – ответил Малыш. – Так говорят у Кнопки. Они играют, как будто бы грязная посуда их враг.
– Я не прочь принять бой прямо сразу, – сказал папа. – Когда против посуды встают вчетвером, дело идёт быстро.
И правда, совсем скоро они уже сели играть в лото.
– Все в домике, – самым первым сказал Малыш.
– И я, – сказал Щепкин.
Он сидел на коленях у Малыша и смотрел на фишки.
– Послушай, Малыш, а как нам её называть – Кнопка или принцесса?
– Вслух – Кнопка, а про себя – принцесса.
– И я того же мнения, – кивнул Щепкин.
– А когда мы разговариваем только вдвоём, то можем называть её принцессой и вслух тоже, – добавил Малыш.
– Только если нас никто не подслушивает, – сказал Щепкин.
– Согласен.
Малыш аккуратно спустил Щепкина под стол и посадил так, чтобы его не задели ногой. Сейчас у него не было времени болтать с ним.
Сейчас у него была совсем его мама, совсем его папа и совсем его старший брат, который играл с ними в лото, невзирая на свой солидный возраст.
