Павел Голубев - Буран
— Купаться! — крикнул заведующий, и все побежали на реку.
Долго не вылезали из воды. Кашевары уже два раза прибегали: обед пригорает!
Незатейливый обед — картофельная каша с черным хлебом — был необыкновенно вкусен. Все ели с удовольствием. Чай с земляникой — и того вкуснее.
Косцы залезли в палатки отдыхать, остальные разбрелись, кто куда.
Заведующий с Тайданом лежали под кустом и обсуждали хозяйственные планы.
— О-го-го! — послышался из леса голос.
Тайдан приподнялся:
— Никак Сенька кричит?
Действительно, из лесу рысью на чужом черном коне скакал Сенька.
Заведующий встревожился:
— Не случилось ли что?
Но Сенька имел сияющий, веселый, радостный вид.
— Что это значит?
Подскакав ближе, он весело крикнул:
— Товарищ Иванов приехал! Сейчас будет здесь, я вперед ускакал!
Сенька соскочил с коня и хлопал его по груди.
— Это наш теперь будет, "Фонариком" зовут, — сообщал он с восторгом.
Из лесу выехало десять красноармейцев, среди них и товарищ Иванов.
— А мы к вам на помощь! — улыбался Иванов, слезая с коня.
Красноармейцы привязали своих коней в тень. Поздоровались...
— Как, принимаете?
— Очень рады! Еще бы не принять! — смеялся Тайдан.
— А косари где ваши? — спросил один из красноармейцев.
— Отдыхают, устали.
— Ну-ка, товарищи, пока ребята спят, давайте пройдемся "по ручке", — предложил Иванов.
Красноармейцы так же весело, как и ребята утром, пошли длинными прокосами через весь луг.
Мальчики проснулись от какого-то крика, визга; это вернувшиеся девочки приветствовали товарища Иванова.
Исчез сон, все выскочили из палаток. Вот так диво: на лугу звенят косы, а половины луга как не бывало!
Кашевары снова вскипятили котлы и звали всех пить чай со свежей ягодой.
— Вот это семейка! — радовался Тайдан. — Хорошо.
— Ну, ребята, нас тоже к вашему дому приписали, — смеясь говорил Иванов.
— Как к нашему? — удивились ребята.
— Так, я теперь ваш политрук. Что, незнакомое слово? Это значит, я буду вашим политическим воспитателем. Буду рассказывать вам про красных, про белых, про рабочих, про крестьян, кто чем живет, и что на свете делается. Ну, да рассказов хватит. А эти товарищи — ваши шефы: вроде как бы попечители. Если, скажем, вам что не под силу сделать — они сейчас же к вам на помощь. Поняли.
— Как же! как же! — закричали ребята, — вот хорошо-то! Ура!
Долго радостные крики разносились по лесу.
— А это наш "Фонарь", — торжествуя сообщил ребятам Сенька.
— Как наш? Совсем? На-вовсе? — и ребята обступили коня. Гладили, щупали, трепали...
Гришка вскочил ему на спину и галопом понесся по дороге.
Все по очереди пробовали прокатиться.
— Да вы замучаете коня-то! Он подумает, что попал в сумасшедший дом, — смеялся заведующий.
После чая прошлись еще по две "ручки" через весь луг и стали собираться домой...
Хватились — нет малышей, Саньки и Тимки. Мальчики укоряли девочек, что те не смотрели за малышами, — девочки плакали. Все кричали, искали в речке, ныряли в глубокие места, — нет!
— Куда могли деваться ребята?
Красноармейцы на конях разъехались по лесу и через полчаса вернулись ни с чем. Все были встревожены; веселье пропало.
Тайдан ходил по прокосам и собирал разбросанные бруски.
— Ишь, баловники, — ворчал он, подойдя к кучке травы, — набросали сколько: когда высохнет?
Наклонился, чтобы разбросать траву, сунул руку и отскочил.
— Чтой-то? не змея ли под руку попала?
Отбросил ногой траву.
— Ах вы, пискуны несчастные! Вот и ищи их! Нашел! — закричал Тайдан. — Вот они!
Ребята большие бросились к Тайдану.
Под травой сладко спали Санька и Тимка.
Все облегченно вздохнули.
XXIV. КОНТР-РЕВОЛЮЦИЯ
После сенокоса заведующий уехал на районный учительский съезд. Тайдан отправился на покосы огораживать сено.
Власть по управлению домом перешла к комитету.
После чая Андрейка распределил наряды на день.
Мишка, Васька и Яцура, как очередная тройка, должны были возить воду на кухню, в прачечную и на огород для поливки.
Мишка демонстративно стал собираться ловить рыбу.
— Мишка, а воду? — остановил его Андрейка.
— Вози сам, на то ты и комитетчик, — засмеялся Мишка и ушел.
— Яцура и Васька — за водой! Двое отправляйтесь!
— Чего мы двое-то? Мишка ушел, а мы что? — протестовали дежурные и тоже убежали на реку.
Степанида ругалась, что такие большие парни, а по воду некому съездить, хоть бы девчонки с ведрами сбегали.
— Как же, пойдем! Мальчишки будут купаться да рыбачить, а мы за них работай... нет, дудочки!
— Ведь обеда не будет, надо же кому-нибудь сходить! — настаивала Степанида.
— Давай, сходим! — вызвались Таня и Даша, дежурные по кухне, и побежали к речке.
— Мы принесем, давайте ведра, — кричал Яцура из-под берега.
Васька подкрался к девочкам и столкнул их под песчаный откос берега. Загрохотали ведра, кубарем покатились вниз девочки. Яцура подхватил ведра и убежал к Мишке.
Плачущие девочки вернулись ни с чем.
Возмущенная Зойка требовала от Андрейки, чтобы он проучил Яцуру и Ваську.
Андрейка послал Гошку за Яцурой и Васькой, но те отказались итти, погрозив Гошке кулаком.
— Вот вашему комитету! Ишь, комитетчики собрались!.. Начальство!
Гошка убежал.
Рассердился Андрейка, отправился на берег, подошел к Ваське и Яцуре и, ни слова не говоря, ударил по затылку одного, потом другого.
— Будете знать, как не слушаться комитета!
Мишка с Васькой и Яцурой набросились на Андрейку.
Началась драка.
На крик прибежали Гошка и девочки, вступились за Андрейку.
Мишка бросился на девочек, ударил по лицу Зойку, та заревела и пустилась бежать, остальные за ней... Андрейка с Гошкой, видя, что им не справиться, тоже обратились в бегство.
Васька и другие гнались за ними, пока те не забежали в дом и не заперлись в спальне.
Преследователи ломились в дверь, грозились выломить ее, и тогда уж им достанется, как следует.
— Все равно не выпустим! Есть захотите, — выйдете!
— Умрем, да не выйдем! — кричала из-за двери Манька.
— Долой комитет! — кричал Мишка под дружный хохот своих приятелей. — К чорту новую власть!..
Степанида, вернувшись от соседки, заругалась.
— Тьфу ты, окаянная сила, — и плита-то потухла!
Принялась снова разжигать плиту.
Вернулись остальные ребята с пильни, тоже ругались, что так долго не готов обед.
А наверху Васька подсовывал под дверь длинную кочергу, стараясь зацепить кого-нибудь за ногу.
— Не уйдете, достану! — грозил он осажденным.
Наконец, вернулся Тайдан, освободил пленников и решил доложить заведующему: так дела оставлять нельзя!
Мишка с Гошкой и Яцурой убежали на речку и только уж к вечеру, когда заведующий сходил с парохода, пришли домой.
Во дворе встретили товарища Иванова, заехавшего к ним по пути из лагерей.
Ребята поздоровались, но как-то вяло, сухо. Странным показалось это заведующему: обычно всякий приезд его или кого-нибудь из хороших знакомых сопровождался веселыми криками.
И только после доклада Тайдана все стало ему ясно.
— Целая контр-революция сегодня у нас разразилась, — смеясь сообщал заведующий Иванову. — Вы очень кстати сегодня заехали, после ужина надо побеседовать с ними.
Собрались в большой комнате. Контр-революционеры чувствовали себя неважно.
— Слово предоставляется членам комитета, — начал торжественно заведующий, когда все уселись на скамейки.
Зойка с завязанным глазом со слезами заявила, что она больше не будет в комитете, что мальчишки издеваются над ней и подбивают девочек не слушаться комитета.
Андрейка тоже отказывался:
— Лучше сам буду без очереди все делать, чем так, — заявил он и сел.
Заведующий сказал, что ребята еще плохо понимают новый порядок, что если кого сами выбрали на какую-нибудь должность, то обязательно нужно его слушаться, иначе никогда никакого порядка не будет.
— Слово имеет товарищ Иванов.
Иванов встал, как будто перед ним было большое настоящее собрание.
— Я сравниваю два события в своей жизни, связанные с вашим детским домом. Одно у кургана на покосе, когда все были веселы, радостны, когда стройными рядами шли вы, размахивая косами, не отставая от более сильных красноармейцев. Мне тогда казалось, что с такими ребятами можно горы сдвинуть! И второе — сегодня, когда некоторые из вас не решаются прямо в глаза посмотреть. Я думаю, вы тоже чувствуете разницу между этими двумя днями и, вероятно, дорого бы заплатили, чтобы сегодняшнего дня у вас не было. Верно?
