Герман Матвеев - Первая весна
Не успел Саша договорить, как кончик удилища резко дёрнулся, сама удочка подскочила и чуть не нырнула в лунку. Саша схватил её и потащил. Рыба упиралась.
— Здо-оровый… — пробормотал он прерывающимся от волнения голосом.
— Поймал? — спросил Ваня, оглянувшись.
Саша присел над лункой и медленно выбирал лёску. По рукам его было заметно, как сопротивлялась и дёргала рыба.
— Не упусти! — предупредил Ваня и почувствовал, как в этот момент по его удочке словно кто ударил.
Зимой, в холодной воде, рыба обычно спокойней, но и сейчас упругие толчки, тяжесть на крючке волновали мальчиков не меньше, чем летом.
— Есть! — торжествующе воскликнул Саша, вытаскивая на лёд крупного окуня. — Тише, тише, голубчик!
У Вани тоже попался окунь, но значительно меньше. Зелёный, с красными плавниками, он был очень красив.
— Старший племянничек попался… Хорошо бы теперь ихнего папашу зацепить… — говорил Саша, меняя червя и снова опуская его в лунку.
На рыбной ловле он любил разговаривать. Ваня же был всегда молчалив и сосредоточен. Всех пойманных рыб Саша называл в зависимости, от величины: папаша, мамаша, сынок, дядя, тётя, племянник. Самых мелких он называл внуками и правнуками. „Дедушки“ и „прадедушки“, в представлении мальчика, жили в глубине озера и никогда не попадались на удочку. По мнению Саши, они были слишком умны, чтобы их можно было обмануть каким-то червяком.
— Ваня, а у тебя племянничек?
— У меня дядя!
— Ну да! Дядя, знаешь, какой? На полкило… Ага! Опять сцапал! Давай, давай!.. Этот калибром помельче… упирается… — вполголоса ворчал Саша, выбирая леску. — Иди, иди, голубчик… Чего тебе там делать? Там темно, холодно… Гоп! Вот!.. Нет, ничего, подходящий. Младший сынок… Ишь ты! А кто виноват? Не надо хвататься за крючок! — весело говорил он прыгающей на льду рыбе. — В другой раз будешь умнее…
За полчаса Саша поймал семь окуней. У Вани не клевало. Ни разу в жизни ему не хотелось поймать рыбу так, как сегодня. И, как назло, кроме этого несчастного окуня, ни одной поклёвки.
Когда Ваня потерял уже всякую надежду, неожиданно попалась небольшая плотва. Он немедленно взял у приятеля жерлицу и бегом побежал к заготовленной лунке. Размотав метра два шнура и осторожно насадив за спинку плотву, Ваня пустил её в лунку. Некоторое время рыбка, вяло шевеля хвостом, плавала кверху брюхом. Затем очухалась и убежала под лёд. Шнурок натянулся. Жерлицу пришлось привязать пока к пешне и бежать на берег за палкой.
Пока Ваня возился с жерлицей и бегал за палкой, Саша поймал ещё трёх окуней.
Солнце опустилось совсем низко. Становилось всё холодней. Лунка начала подёргиваться морщинистым льдом. Крепко пощипывало мокрые пальцы.
Прошёл час. Солнце скрылось. Гулко застучали по льду шаги уходящего домой Федьки, а Ваня всё ждал у лунки.
— Хватит! Всё равно не клюёт. Рыба спать ушла. Пойдём домой! — сказал Саша, сматывая лёску.
— Тебе хватит, а у меня всего один.
— Завтра поймаешь.
Делать было нечего. Пришлось и Ване сматывать удочку.
Жерлицу следует осматривать утром, но Ване захотелось проверить палку, к которой она привязана, и он свернул в сторону.
— Ты куда? — окликнул его Саша.
— Палку посмотрю. Ты иди, я догоню.
Темнело. Багровый закат всё сгущался и окрашивал неровности льда кровавым цветом. На озере имелись тёплые ключи, и в тех местах лёд был совсем тонким, как плёнка. Саше казалось, что впереди него такая промоина. Вот сейчас он сделает несколько шагов и ух!.. под лёд. Стало жутко. И вдруг раздался отчаянный крик.
— Сашка-а! Сюда-а!
От неожиданности у мальчика подкосились ноги, а сердце словно оборвалось. „Провалился“, — мелькнула страшная мысль. Оглянувшись, он увидел друга, топтавшегося вокруг лунки.
— Ты чего-о? — крикнул Саша.
— Щука-а! Большая!
Забыв о страхе, Саша со всех ног бросился к Ване. Действительно, Ваня с трудом удерживал в руках шнур.
— Не давай ей опомниться… Перекусит…
— Струну-то… Ох, здоровая!
Щука не дёргала, но шла туго. Похоже было на то, что крючок зацепился за небольшую корягу и поднимал её со дна.
— Сорвётся… обязательно сорвётся… — жалобно говорил Ваня, медленно выбирая шнур.
— Ты осторожней… Дай-ка я!
— Не тронь! Тебе говорят, не тронь! Я сам знаю…
Ударившись об лёд, щука сильно дёрнула, но Ваня успел отпустить шнур, слегка притормаживая его пальцами.
— Сорвалась? — шёпотом спросил Саша, когда шнур остановился.
— Тут, — таким же шёпотом ответил мальчик и вздохнул. — Как она рванула-то…
— Не торопись, Ваня… — умоляющим голосом попросил Саша.
— Да знаю…
Несколько раз он поднимал щуку, но каждый раз она подходила к лунке и, ударившись о лёд, уходила снова вглубь. Почувствовав, что рыба сидит на крючке крепко, Ваня стал тащить смелее. Улучив момент, он направил показавшуюся голову в лунку и сильно потянул. Щука рванулась вперёд и застряла в лунке. Крючок сорвался. В первый момент ребята растерялись. Широко открытая зубастая пасть, торчавшая надо льдом, начала медленно сползать вниз. Сейчас уйдёт… Но Ваня бесстрашно схватил рыбу за верхнюю челюсть. Щука закрыла рот…
— Э-эх! — крякнул от боли мальчик. — Как вцепилась!
— Ты за глаза, за глаза!
— Не пролезает. Руби лунку… скорей!
Саша схватил пешню и забегал вокруг приятеля, не решаясь долбить лёд, чтобы не ударить Ваню по руке.
Другой рукой Ваня схватил рыбу за глазные впадины и потянул. Лунка была маловата, но когда надо льдом появилась вся голова, Саша подхватил щуку за жабры, и вдвоём они вытащили её на лёд. Щука открыла рот и освободила окровавленную руку рыбака. Было больно… Но что значит боль и кровь, когда щука весила не меньше шести килограммов!
Кряхтя и морщась от боли и холода, Ваня вымыл руку в лунке, замотал её платком и только тогда засмеялся счастливым смехом.
— Ну что, видал? Сам дедушка!
— Ну да! Щучьи-то дедушки бывают на два пуда… Это внучатый племянник…
На берег вернулись поздно. Когда они поровнялись с домом председателя, Ваня остановился.
— А, знаешь, что? — сказал он. — Давай подарим щуку Марии Ивановне. А?
Он ждал, что Саша будет возражать, но тот равнодушно сказал:
— А мне-то что… Щука твоя. Дари, пожалуйста.
Всю дорогу Сашино сердце глодал червь зависти и досады. Жерлица принадлежала ему, и если бы он поймал плотву немного раньше, то щука и слава были бы тоже его…
Дарья Андреевна всплеснула руками, когда вошли мальчики и Ваня положил щуку на лавку.
— Ну и щучка! Как это вы поймали?
— Дарья Андреевна, это мы для Марии Ивановны поймали, — сказал Ваня.
— Мария Ивановна! Зина! — крикнула Дарья Андреевна. — Идите-ка сюда!
Саша забыл о своей досаде, когда начались аханья, похвалы и расспросы. Он был таким же героем, как и Ваня, если не больше. Рассказывать о том, как была поймана щука, пришлось ему, и само собой разумеется, что о себе он не забыл. По словам Саши выходило, что если бы он во́-время не подхватил щуку под жабры, то она могла руку откусить, а то и самого Ваню утащить под лёд.
Заметив перевязанную платком руку, Мария Ивановна взволнованно захлопотала. Она налила в таз тёплой воды, осторожно обмыла ранки и перевязала руку бинтом. Зина деятельно помогала.
— Не больно, Ваня? — спрашивала Мария Ивановна, чуть прикасаясь своими маленькими тёплыми пальцами к онемевшей от холода руке мальчика.
— Не-ет… какое там… — говорил Ваня, улыбаясь.
Сашу он не слушал. А если бы и слушал, то возражать не стал бы. Не всё ли равно, кто из них поймал рыбу. Ловили вместе, а значит, всё пополам.
Наконец рука была перевязана, всё рассказано, и мальчики собрались уходить.
— Щуку-то возьмите! — вспомнила Мария Ивановна.
— Это вам подарок, — сказала с улыбкой Дарья Андреевна.
— Подарок? — удивилась та. — Уж очень большая…
— Какая попалась. На ваше счастье.
— Ну, спасибо, Ванюша! — сказала она, и это было самое лучшее.
Ваня был вполне счастлив.
17. Драка
Последний день каникул.
От больших окон и белых стен в доме светло. Пахнет свежевыстроганным деревом и смолой.
На столе, на скамейках, на полу стоят новенькие ящики, на дне которых мальчик сверлит дырки, чтобы при поливке рассады в них не застаивалась вода.
Пришла мать. Она косо посмотрела на работавшего сына, на сыпавшиеся опилки и вздохнула. Всю эту затею с картошкой она считала ребячьей забавой, в лучшем случае — учебным занятием и не придавала ей серьёзного значения.
— Что это за ящики?
— Рассадочные. Будем ростки укоренять.
— Куда столько? — удивилась мать и покачала головой.
Достала из печки чугунок с горячей водой, приготовила пойло и ушла к корове.
