Герман Матвеев - Первая весна
— Нет, папа. Я сейчас беседу провела… Чтобы они знали, как это надо делать.
— Ну, ну, смотри сама… Я на всякий случай говорю.
Зине казалось, что сейчас самое время посоветоваться с отцом о том, как ей лучше руководить бригадой. Но в это время дверь распахнулась и в дом вошла Мария Ивановна, а за ней улыбающиеся во весь рот Ваня и Саша. Все они разрумянились от солнца, воздуха и работы, у всех было прекрасное настроение.
— Как раз к обеду! Старшей хозяйки нет, зато младшая дома. Зина, командуй! — приветливо сказал Николай Тимофеевич.
— Я сейчас, — отозвалась девочка, проходя в свою комнату.
— Николай Тимофеевич, вы велели прийти? — спросил Ваня. — Нам Тигунова сказала…
Брови председателя нахмурились, и приветливое выражение исчезло.
— Велел… Садитесь пока. После обеда поговорим, — сказал он и угрожающе повторил: — Серьёзно поговорим!
Мальчики сняли шапки и сели на скамейку возле двери. Никакой вины они за собой не чувствовали. Но настроение сразу упало. Серьёзный разговор с председателем ничего хорошего не предвещал.
Николай Тимофеевич продолжал обедать, не обращая внимания на присмиревших ребят. Зина хлопотала возле стола и, встретив вопросительный взгляд Вани, пожала плечами.
— Насчёт „бабы“, наверно, — шепнул Саша, — которую на дороге поставили. Помнишь?
Ваня презрительно вытянул нижнюю губу и отрицательно мотнул головой:
— Ну вот… он и забыл давно.
В комнате стояла тяжёлая тишина, как это бывает перед грозой, пока не вернулась Мария Ивановна. Она внесла оживление и рассеяла это гнетущее состояние, но ненадолго.
— Такой вопрос, — неожиданно сказал Николай Тимофеевич и строго посмотрел в сторону мальчиков: — насчёт навоза вы давали разрешение, Мария Ивановна?
И вдруг всё опять потускнело.
— Какого навоза? — удивилась девушка.
— Значит, не давали! А что́ было сказано? Или я на ветер говорил? Почему вы разрешения агронома не спросили?
Опустив голову, мальчики молчали.
— Ну, папа, ты уж очень… Старый навоз у хуторов… Значит, по-твоему, если нам камни понадобятся, то и их взять нельзя? — неожиданно заступилась Зина.
— Да! Если те камни для дела заготовлены и на место привезены, для строительства к примеру, — нельзя! Ты их не выгораживай, Зина. Камни камнями, а навоз для сельского хозяйства — ценность.
— Мы же не для себя, Николай Тимофеевич, — сказал Саша.
— Не имеет значения. А лопаты вы где взяли? — спросил он и, немного подождав, повторил вопрос: — Где взяли, я спрашиваю!
Отрицать и запираться было бесполезно.
— Нашли… — еле слышно ответил Саша.
— Где нашли?
— За скотным сараем.
— Так. Интересная находка! Хорошо, что не в сарае или не в складе нашли. Вот, Мария Ивановна, вы говорили, что пионервожатой раньше были… Как в таких случаях надо поступать?
— Надо послушать, что они скажут, — ответила девушка.
По всему было видно, что ей жаль ребят, но она не хотела и не могла оправдывать их поступка.
— Иван, ты, как бригадир, — обратился председатель к Рябинину, — какую ты оценку даёшь… А? Как такая находка называется?
— Конечно, утащили… — с трудом сказал Ваня, не поднимая глаз.
Если бы тут не было Марии Ивановны, он чувствовал бы себя иначе.
— Мы же не для себя их взяли, — сказал Саша.
— Опять не для себя! А для кого? Я понимаю, что не для продажи… Ну вот, посудите сами, если вы на самом деле пионеры! Я вам такой пример приведу… Стоит на улице бочка с водой. А вам поливать надо на мичуринском участке огурцы, скажем! До озера далеко. Таскать воду лень. Ну, вы взяли ту воду и вычерпали. Нашли! На улице стоит неизвестно чья бочка… И вдруг пожар! Прибежали люди, хвать-похвать — воды нет! Пожар можно бы сразу двумя вёдрами потушить, а пока бегали к озеру за водой, огонь разгорелся… Кто будет виноват?
Некоторое время молчали. Николай Тимофеевич барабанил пальцами по столу, Мария Ивановна ходила по комнате, Зина стояла у окна, а мальчики сидели без движения, внимательно разглядывая на полу сучки.
— Мне не жалко лопат… Если вам надо, выпишите со склада дюжину! В каждом деле порядок должен быть! Правильно я рассуждаю, Мария Ивановна?
— Да. Я считаю, что если они действительно и нашли лопаты, то долг пионера — вернуть их владельцу.
Николай Тимофеевич взглянул на ребят и встал.
— Мы сделаем так: вынесем выговор на словах, так сказать, внушение, и этим на первый раз ограничимся.
— А лопаты? — спросила Мария Ивановна.
— Лопаты мы закрепим за ними как трофейные, — с усмешкой ответил Николай Тимофеевич. — Настоящие трофеи о победе напоминают, а эти трофеи — память о поражении…
Через несколько минут мальчики вышли на улицу. Ваню не радовал ни яркий солнечный день, ни весёлое пение скворцов. Он глубоко переживай свой позор.
— Здо́рово влетело, — сказал беззаботно Саша.
— А ну тебя! Замолчи! — огрызнулся Ваня. — Если в другой раз подведёшь… мало не будет! — погрозил он, и Саша понял, что товарищ говорит серьёзно.
16. Подарок
Получив разрешение, обе бригады занялись заготовкой перегноя. За три дня разыскали и перетащили к парникам много старых навозных куч. К вечеру на третий день Ваня взял зимние короткие удочки и, остановившись против окон пыжовского дома, пронзительно свистнул.
— Ты что? — спросил выскочивший на крыльцо Саша.
— Пошли на озеро!
Уговаривать Сашу не пришлось. Он давно с тоской поглядывал на озеро, но, верный дружбе, на рыбалку без Вани не ходил.
Вид озера изменился. Еще вчера тёмные поля растаявшего снега пугали трусливых: „Не провалиться бы!“ Сейчас вся поверхность озера имела ровный голубой цвет к востоку и ослепительно золотистый к западу. Талая вода ушла в многочисленные трещины и подняла лёд.
— Смотри, Ваня! Лёд всплыл!
— Давно пора.
Скользя взглядом по льду, мальчики наткнулись на чёрную фигурку рыбака далеко от берега.
— Вон, против тресты Федька ловит! — показал Саша пальцем.
— Айда к нему!
Сошли на лёд. Ваня шагал смело, не обращая внимания на трещины. Саша ступал боязливо, внимательно разглядывая хрустящие под ногами льдинки.
— Да ты не бойся! Лёд, знаешь, какой…
Для доказательства Ваня ударил несколько раз пешней по льду. Это убедило Сашу, но всё равно неприятное чувство опасности осталось.
Минут через десять подошли к рыбаку, одиноко сидевшему на корточках перед лункой. Федька Широков был их ровесник и жил в колхозе „Ленинские искры“, на противоположном берегу.
— Здоро́во, Федя! На червя ловишь? — спросил Ваня.
— На червя.
— Клюёт?
— Плохо! — ответил мальчик и покосился на лежавший рядом мешок, в котором трепыхалась рыба.
Конец его коротенькой удочки, стоявшей на подставках, дёрнулся, и он вытащил довольно крупную плотву.
— Видал? Плотва берёт! — заметил Ваня, отходя от рыбака. — Ты взял жерлицу?
— Взял.
— Если поймаем плотву, насадим… Щуки должны ловиться.
Выбрав место метрах в пятидесяти от Федьки, Ваня принялся рубить лунку. Звонко бьёт пешня, и во все стороны брызгами летят льдинки, сверкающие серебром на солнце. По мере углубления удары становились глуше. Саша поминутно выгребал из ямки нарубленный, мелкий, похожий на снег, лёд. Наконец лёд „забубнил“. Это значит, близко вода. Ваня надел шнур от пешни на руку. Ещё несколько взмахов — и пешня провалилась вниз. В пробитом отверстии забурлила фонтанчиком вода, пока не сровнялась с поверхностью льда. Зачистив края лунки, Ваня перешёл на другое место.
Покончив с лунками, друзья направились ближе к берегу. Летом здесь густой щетиной поднимался из воды тростник, или, как его называли, „треста“. Немного не дойдя до границы тресты, Ваня сделал третью лунку, для жерлицы.
— Федька опять вытащил, — вполголоса сообщил Саша. Его охватывало нетерпение. Ловля подо льдом — очень увлекательное дело, надо только найти место, где держится рыба. Бывает, что рыбак наткнется на хорошее место — и, словно из садка, таскает рыбу. А совсем рядом делают лунки — и, как в колодце, ничего нет!
Вернувшись к первым лункам, ребята размотали удочки, наживили червей и, волнуясь, опустили их в воду. Бывает, что червяк еще не успеет до дна опуститься, а рыба его схватит и потащит в сторону… Прошла минута, другая… Не клюёт. Значит, надо ждать.
Саша положил удочку на край лунки.
— Ну, что, Ваня? Не клюёт?
— Нет. А у тебя?
— Тоже ниче…
Не успел Саша договорить, как кончик удилища резко дёрнулся, сама удочка подскочила и чуть не нырнула в лунку. Саша схватил её и потащил. Рыба упиралась.
— Здо-оровый… — пробормотал он прерывающимся от волнения голосом.
