Татьяна Мельникова - 13 историй из жизни Конькова. Рассказы
Но только достал горбушку и начал половинку Вовке отламывать, Дунь-ветер в своей канаве сразу насторожилась. И нежно так затрепетала ноздрями, будто певица на эстраде.
И Вовка тоже насторожился, толкает меня:
— Видишь, видишь?
— Что вижу-то? Травы наелась, теперь еще и хлеба подавай! Как бы не так!
А Вовка произнес с сожалением, но твердо:
— Придется все-таки отдать горбушку. Надо уметь жертвовать. Животных следует поощрять. Вот посмотришь, сейчас она, как миленькая, побежит.
Дунь-ветер, и правда, из канавы за горбушкой выскочила. Но прошла всего каких-нибудь десять шагов. Пока у нас хлеба хватило. И снова остановилась. Прямо поперек дороги.
— Сбегай, — Вовка командует, — спроси еще у кого-нибудь хлебца кусочек.
Я обиделся:
— Что ли, я нищий какой, чтобы кусочки просить? Сам беги, если хочешь.
Вовке, конечно, просить тоже неудобно.
— Ладно, — говорит, — пусть еще немножко постоит, успокоится. Она же переживает, ты понимаешь. Кому охота прививку делать?! А у животных у всех предчувствие есть. Когда у нас в школе уколы делают, я тоже всегда предчувствую. Сейчас нам главное до лечебницы ее довести. А обратно она сама побежит.
У козы, наверное, в самом деле предчувствие разыгралось. Она стояла-стояла и вдруг как рванет от нас. И — бац рогами в чужую калитку.
«Спрятаться решила, — подумал я, — от прививки».
Но Дунь-ветер со двора — прямехонько в огород. И на грядки с морковкой. Как на собственные! Вот так предчувствие, нечего сказать!
Ну, и будет нам сейчас от хозяев! В окне уже мелькнуло чье-то сердитое лицо.
Но Вовка храбрится:
— Ей необходимо сейчас витаминами подкрепиться. От нервов. Я хозяевам объясню.
И хотел тетеньке объяснить, которая из дома выскочила. Только тетенька, наверное, тоже нервная попалась. Она про Вовкины витамины даже слушать не захотела, а сразу кинулась на Дунь-ветер с хворостиной. И еще пообещала на нас с Вовкой бабушке пожаловаться.
Но нам уже было все равно. Потому что после хворостины Дунь-ветер с обиженным видом и вовсе застыла посреди дороги.
Тут какой-то шофер ехал. На самосвале. И стал нам из кабины кричать, чтоб мы свою козу убрали. Она проезд загородила.
А мы бы рады Дунь-ветер сдвинуть. Да она не сдвигается!
Мы начали шофера просить:
— Дяденька, погудите немножко, может, подействует.
— Вот еще! Охота мне из-за вашей козы в ГАИ объясняться. У нас в городе звуковые сигналы запрещены.
Кое-как объехал нас.
А мы опять стоим. Ждем, когда у Дунь-ветер настроение появится.
Наконец, добрались мы кое-как до лечебницы. Осталось только прививку сделать.
Ветеринар в сером халате уже в дверях показался.
— Чего же вы? — поторапливает. — Заходите скорей. Мы скоро закрываем.
— Сейчас, сейчас!
А что сейчас! У этой Дунь-ветер не только характер упрямый, но и нюх, наверное, как у сыщика. Потянула носом в сторону ветеринара, и аж шерсть на загривке поднялась. Прямо овчарка! Ничего, сейчас ветеринар возьмет ее за рога!
Но тут Вовка опять за свое:
— Я когда боюсь зуб дергать, мама мне всегда помогает. Психологически. Смотри, говорит, ничего страшного. И в зубоврачебное кресло сама садится. Рот раскрывает. Может, нам тоже прививку сделать? Чтоб Дунь-ветер не так сильно переживала.
Я молчу, а ветеринар смеется.
— Пожалуйста, я могу. — И стал шприц доставать. Здоровенный такой, прямо бревно. Вижу, Вовка аж побледнел весь. Но храбрится.
— Отвернись, — говорит, — Юрка. Я тоже, когда смотрят на меня, начинаю волноваться.
Но только я отвернулся, от Дунь-ветер только пыльное облачко во дворе осталось.
— Чего ж ты стоишь? — Вовка чуть не плачет. — Лови ее быстрей. Спереди, спереди забегай, животные препятствий боятся.
Может, и боятся, если по-научному подходить. Но Дунь-ветер, я давно уже это понял, чихала и на науку, и на препятствия. Едва я ей дорогу загородил, она так саданула своими рогами, что у меня искры из глаз посыпались. Чувствую, лежу носом в пыли, а над головой только ветер — вжи-и-ик. Перелетела все препятствия, как на крылышках!
Стали мы Дунь-ветер вдвоем ловить. А коза подождет, пока мы к ней доковыляем, подпустит поближе и снова — раз, и все сначала.
Ловили, ловили, пока ветеринар свою лечебницу не закрыл.
— Рабочий день, — кричит, — кончился. Завтра приходите.
И здесь проклятая коза сразу успокоилась. Прямо нарочно! Даже сама к лечебнице подошла. И еще замок на двери полизала.
Я не знаю, что бы сейчас с ней сделал! Как та женщина на огороде, огрел бы ее, наверное, хворостиной от всей души.
Но забор-то у лечебницы не плетеный, а дощатый. Хворостину взять негде. И хитрая Дунь-ветер это отлично понимает. Стоит себе и как будто усмехается. И никуда не торопится.
— Ты же говорил, — Вовку спрашиваю, — что домой она сама побежит?
Но Вовка не отвечает. Пасмурный такой стал. И только вздыхает.
А солнце уже совсем низко опустилось. Бабушка, наверное, ужин готовит. Дунь-ветер травку пощипывает, закусывает с устатку.
— Пойдем, — решительно потянул я Вовку за рукав. — Захочет, догонит. А про тигра твоего я забыл давно. Эта коза хуже любого тигра.
Мы шли и все время оглядывались, может, Дунь-ветер все-таки бежит за нами.
Но никто не бежал. И глаза у Вовки совсем грустные сделались.
— Неужели, — говорит, — Юрка, одна коза сильнее всей науки? Ты как хочешь, а я вернусь. Может быть, уговорю.
Я про науку спорить с Вовкой не стал. Но постоял, постоял и тоже назад пошел. Про науку я не знаю, но дружба мне дороже.
Вернулись мы и снова начали Дунь-ветер с ее настроением сторожить. Как в почетном карауле: один — слева, другой — справа.
Тут как раз знакомый шофер опять на самосвале едет. С работы возвращается.
— Все стоите? — спрашивает.
— Стоим.
Шофер, наверное, все понял. Вылез и привязал Дунь-ветер к кузову самосвала веревкой, а нас с Вовкой рядом с собой посадил.
И привез потихоньку к бабушке.
И мы сказали ей, что завтра еще раз сходим в лечебницу. Сегодня просто не успели немножечко.
Пятачок
Как Пятачок переехал в наш дом, мы с ребятами даже не заметили. И не только потому, что на девяти этажах живет у нас народу целая тысяча или даже больше и каждую неделю кто-нибудь обязательно уезжает или приезжает.
Все равно, когда люди перебираются на новую квартиру, не хочешь, да заметишь. Приходят во двор большие фургоны «Трансагентство», грузовики и легковушки. Новоселы, их соседи, родные и знакомые долго таскают всякую мебель и узлы, ставят в грузовики холодильники и шкафы, пианино и диваны, на легковушках везут банки с вареньем, цветы в горшках, аквариумы с рыбками, сажают какую-нибудь кошку с круглыми от ужаса глазами или болонку с бантиком. Одним словом, шуму хватает.
А Пятачок появился совсем незаметно. Просто появился, и все. Маленький такой заморыш, наверное, еще из начальной школы. На Пятачка настоящего, того, который из мультфильма, и не похож вовсе. Просто его толстый Вовка из третьего подъезда так назвал: «Пятачок, поди туда! Пятачок, принеси это».
Ну, а поскольку самого Вовку во дворе все звали Винни-Пухом, то и Пятачок как-то так, само собой прилипло. Пятачок и Пятачок. Я даже и не знал долго, что на самом деле он — Сашка.
Раза два, правда, Пятачок неожиданно появлялся у нашей двери. Вдруг звонок, и стоит, носом шмыгает:
— Юра выйдет?
— Юра, ты выйдешь, к тебе какой-то дружок пришел, — мама говорит.
А какой он мне дружок? К нему выйдешь, а он молчит. Один раз, правда, вдруг предложил:
— Хочешь, я тебе клюшку принесу?
— Ты мне? Клюшку? Да у меня есть.
Да и где он ее возьмет, клюшку? Как будто я не видел, как он бегает вокруг хоккейного поля и выпрашивает у ребят:
— Дай разочек стукнуть. Разочек.
Нет у него никакой клюшки. И не было.
Если ему ребята разрешат немножко в воротах состоять, он и то рад. Валится на шайбу прямо животом.
Все хохочут, и он тоже. И кулаком свой вечно мокрый нос вытирает.
Он, наверное, у него и зимой, и летом, этот нос, мокрый.
Помню, летом вытащит Винни-Пух свой велосипед, хвастает, как фон-барон. У него, конечно, велик замечательный, не как у других ребят, «Орленок» там или «Уралец». А складной, шины толстые такие, белые. Рама оранжеватая, прогнутая. Чтобы сесть, не надо разгоняться и ногу задирать, а так просто садись и езжай.
Конечно, прокатиться на таком велосипеде каждому охота. Но как подумаешь, что у Винни-Пуха просить, — лучше не надо.
А Пятачок просит. Даже не просит, а так, глазами смотрит. Винни-Пух издевается, а он все равно смотрит.
Винни-Пух:
— Я поеду, а ты беги. Три круга не отстанешь, дам.
И сначала так медленно-медленно, вразвалочку едет. Пятачок-дурачок обгонит его и радуется. А Вовка поднажмет на последнем повороте, фырк — и обошел. Пятачок — ни с чем.
