Леонард Пирагис - Красавчик
— Митька! — крикнул он другу. — Вернись!
Но тот продолжал плыть, словно и не слыхал оклика.
Прошло не больше минуты. Рыбак был совсем близко. Он бранился во все горло и грозил. Красавчик различал даже злобное лицо врага.
Вдруг произошло нечто непонятное. Челнок рыбака сделал странное движение, Непонятное проклятье сорвалось с уст финна, и с громким плеском он погрузился в воду. Челнок, перевернутый вверх дном, несколько секунд одиноко плавал на взволновавшейся воде. Потом вынырнула голова его владелец. Фыркая и кашляя, он поплыл к опрокинутому суденышку.
Все свершилось так неожиданно, что Красавчик застыл в недоумении. Он готов был видеть чудо во всем происшествии и, разинув рот, наблюдал за рыбаком, совсем забыв о грозившей опасности.
— Греби, Миша, скорее греби! — вывел его из оцепенения голос приятеля. — Я по пути влезу в челнок.
Мишка взялся за весла и легкий челнок заскользил по озеру, оставляя за собой злополучного рыбака и его опрокинутое судно.
— Что, брат, здорово? — спросил Митька, осторожно влезая в челнок с кормы.
Глаза его смеялись, лицо подергивалось от сдерживаемого смеха.
— Это ты его опрокинул?
Митька только головой мотнул: смех душил его, он не мог дольше сдерживаться и звонко расхохотался.
Красавчик не замедлил присоединиться к нему, и два звонких смеха, сплетясь вместе, далеко разнеслись по озеру. Вероятно, они коснулись слуха злополучного финна, потому что оттуда, где плавал он, донеслось длинное громкое ругательство. Судя по интонации, это было самое страшное ругательство, какое только имелось в запасе у рыбака. Друзьям же оно показалось только забавным, потому что они ответили на него еще более звонким хохотом.
Челнок все дальше и дальше уносил их от места приключения. Вот показался высокий берег, как бы окутанный туманом, а там и темная масса кустов, оберегающих пещеру…
V
Приятная весть
Всю ночь Красавчик не сомкнул глаз. Сперва его волновали только что пережитые приключения, а потом захватили мысли о предстоящем дне. Он рисовал себе различные картины того, как придет к художнику и, что будет делать у него. Он не имел ни малейшего представления о художниках и никак не мог сообразить, какого свойства работа ожидает его. Тщетно пытался Красавчик проникнуть в смысл загадочных слов: «Я хочу написать тебя» — ничего не выходило.
«Написать тебя», — было крайне сложной загадкой. Мишка понимал только, что в этих словах заключается работа, за которую будут ему платить. Дальше этого не могла проникнуть его мысль. Другое дело фантазия. Она создавала самые чудовищные представления. Так Мишке казалось, что он не что иное, как письмо, которое художник собирается написать. Представлялась за одно и большая бутыль чернил (о чернильницах Красавчик знал лишь то, что они стоят на окнах магазинов) вместе с большим пером, какие приходилось видывать в витринах писчебумажных магазинов. Интересовала мысль: как-то возьмется художник за дело и больно ли это будет.
Митька спал сном праведника. Его ничто не волновало и не беспокоило. Раскинулся на моховой постели, запрокинув голову, и хмуро улыбался чему-то во сне. Это была улыбка ободрения и ласки, странной угрюмой ласки. Снилось ему, что Красавчик стал наконец «человеком» и показывает свою первую добычу. Это бумажник, наполненный деньгами.
Груды пестрых бумажек высовываются из всех отделений, тут сотни, тысячи рублей.
«Молодец, молодец! — одобряет Митька. — Ай да, Красавчик!»
Кругом нависли «фартовые». Тянутся любопытными лицами, сверкают завидующими взглядами. Слышатся завистливые похвалы. А он, Митька, стоит возле друга и гордо заявляет:
— Это мой ученик!
Вдруг странное смятение. Лица «фартовых» побледнели. Все сбились в беспокойную кучу, потом шарахнулись, рассыпались по сторонам.
— Обход! Обход!
— Беги! Беги, Мишка! Винти! — хочет крикнуть Митька и не может: что-то свинцом надавило грудь. Ужас охватил и оледенил кровь… Выросли перед глазами темные фигуры городовых, чья-то рука схватила Красавчика. Заметался в ужасе Митька и проснулся.
— Что с тобой? — испуганно спросил Красавчик. — Заорал ты так, что за версту поди слышно было.
Митька обвел всполошенным взглядом пещеру, друга и вздохнул с облегчением.
— Фу, так это сон был!
— Какой сон? — полюбопытствовал Мишка.
— Потом расскажу, ладно.
В поселок пошли вместе. Митька от скуки решил проводить Красавчика. Кроме того, он боялся, что одному Мишке не найти дорогу. Когда огибали озеро, Митька толкнул приятеля.
— Смотри.
В заросли возле берега стоял челнок. Он не был привязан и тихо покачивался на зыби.
— Это наш верно? — предположил Красавчик.
— Понятно. Видно его не искали еще… А здорово я чухну выкупал?
— Ловко!
Оба рассмеялись.
Красавчика, однако, ночное похождение мало интересовало, Его упорно занимала мысль о том, что придется делать у художника. Мишка решил поделиться ею с другом.
— Как ты думаешь, зачем я понадобился барину? — спросил он.
Митька покачал головой.
— А черт его знает. У господ разные блажи бывают.
— Он сказал, что хочет написать меня. Что это значит и как он будет меня писать?
Митька фыркнул.
— Написать? — он вскинул веселый взгляд на приятеля. — Да письмо ты что ли какое, ненаписанное?
— Вот и я думаю, — улыбнулся Мишка. — Ведь не чернилами же он меня мазать будет? — нс совсем уверенно добавил он.
— Тогда ты совсем красавчиком выйдешь! Хо-хо! — расхохотался Митька. — За целковый, знаешь, он тебя разукрасит…
Митька оборвал вдруг смех и схватил за руку руга.
— Чухна… тот… вчерашний.
По тропинке, навстречу мальчуганам шел высокие безусый парень. Стоило Красавчику взглянуть на него, что бы убедиться, что это был их недавний враг. Финн курил трубку и, казалось, не замечал детей. Шел прямо на них, попыхивая дымом.
Митька замедлил шаг.
— Узнал нас чухна или нет? — озабоченно шепнул он другу, не спуская глаз с рыбака.
Рыбак приближался не спеша, по-прежнему не обращая внимания на друзей. Только раз он кинул быстрый хитрый какой-то взгляд на мальчуганов и этого было достаточно. Митька перехватил взгляд и лукаво ухмыльнулся.
— Как бы не так. Тебе ли поймать нас, чухонское рыло, — пробурчал он. — Готовься винтить, Миша!
Он почти поравнялись с рыбаком. Равнодушное, словно каменное лицо финна вдруг преобразилось. Злобой вспыхнули глаза и он быстро подался вперед, протянув руки.
Два прыжка в стороны, топот быстрых ног и финн остался один на тропинке, нелепо растопырив руки. С секунду он недоумевал. Громкий хохот позади передернул его всего.
Митька и Мишка издали кивали ему головами и хохотали во все горло. Финн позеленел от злости.
— Hellevetti! — грозя кулаками зарычал он.
— Поймал, чухна? — дразнился Митька.
Финн сделал было движение, точно собираясь пуститься в погоню. Но понял видно, что это было бы бесполезно, и только прокричал своим маленьким врагам, неистово грозя кулаком:
— Затам я вам, тармоеты… Рипа чужая таскать… Лодка воровать… Лютей топить… Затам… Затам…
И в ярости добавил еще какое-то ругательство. Оно у него вышло таким смешным, что мальчуганы разразились неудержимым хохотом.
— А теперь он нас ловить будет, — заметили Мишка, когда, насмеявшись вдоволь, приятели двинулись дальше.
— Пусть ловит! — беспечно ответил Митька, срывая прутик с куста. — Пещеру ему не найти, а в лесу пусть погоняется за нами — только весело будет.
Но Красавчик не мог так легко отнестись к встрече. Злобный мстительный взгляд финна врезался в память и внушал тревогу. На душе залегло скверное предчувствие, что обозленный рыбак сыграет какую-то мрачную роль в их свободной жизни.
Подходили к поселку. Митька взял у приятеля карточку художника.
— Мигуновская, 32, — прочел он. — Где это будет? Да знаешь, Миша, это кажется и будет тот самый дом, что понравился тебе.
— Где сирень и разные фигуры в саду?
— Ну да. Тут написано: «Мигуновская, 32». — Мигуновская улица и будет сейчас, как кончается дорога, а дом 32 как раз будет тот самый дом или рядом с ним… Знаю я…
— Неужели тот самый?
Мишка даже взволновался.
— Говорю я…
— Хорошо бы это было! — вырвалось у Красавчика.
Митька с изумлением посмотрел на него.
— Что же хорошего?
Мишка не знал, что ответить. Он и сам не знал что хорошего будет, если дом окажется тем самым. Просто проникнуть в чудесный дом являлось для него какой-то заветной мечтой. Странная радость наполняла его душу при одной мысли о возможности такой удачи, рождались какие-то светлые предчувствия. Красавчик даже зарумянился слегка. Он поглядел на друга мечтательным взглядом.
