Астрид Линдгрен - Мадикен
— Зажги фонарик, чтобы было виднее.
Но Аббе не зажигает света.
— Сразу видно, что ты говоришь с непривычки, привидения больше всего злятся, если на них посветить фонариком, бывает, они даже рычат от злости! Слыхала когда-нибудь, как рычит привидение?
Нет, такого Мадикен, к счастью, еще не доводилось слышать.
— Тебе повезло! — говорит Аббе. — Один человек услышал, так он до сих пор трясется.
Тут Мадикен поняла, какая это была безумная затея — посветить фонариком на графа Крока: не хватало еще, чтобы он зарычал! Уж Аббе знает, что можно и чего нельзя. И Мадикен беспрекословно вступает с ним в непроглядную тьму. Аббе закрывает дверь изнутри. Кругом темно, как в дымоходе. Где-то в этой тьме затаился граф Крок, и хотя он пока не рычит, рядом с ним все равно очень страшно. Мадикен пугливо жмется к Аббе. Остановившись у порога, они молча ждут, что будет дальше.
Вдруг Мадикен почувствовала, как Аббе вздрогнул, и услышала его шепот:
— Вот он! Появился! Вон там, где стоит плита.
Мадикен взвизгивает и вцепляется в Аббе изо всей мочи. Она крепко прижалась к нему и зажмурилась.
— Видишь его? — спрашивает Аббе шепотом.
Мадикен через силу заставляет себя открыть глаза и посмотреть в ту сторону, где стоит плита с вмурованным в нее чаном. Кругом непроглядная тьма, и ничего не видно. Должно быть, Аббе прав, и ясновидения у нее не больше, чем у поросенка, но сейчас она этому даже рада.
— Неужели ты его не видишь? — шепчет Аббе. — Вон же он — страшучий, весь в белом и еще светится.
— Не-ет, — правдиво отвечает Мадикен.
— Странно, — говорит Аббе. — Я-то его ясно вижу.
И Аббе даже вступает с привидением в разговор:
— Высокородный граф! Позвольте спросить вас, ваша светлость, где вы спрятали кубышку?! Ответьте мне, если будет угодно вашей милости.
Молчание, и никакого ответа. Как видно, его светлости отвечать неугодно.
— Вот он всегда так! — шепчет Аббе Мадикен. — Упрям как бык.
Затем он снова говорит громко:
— Я тоже граф, и мне бы очень пригодилась эта кубышка… Уж ты удружи мне, дедушка… Мы же с тобой родня.
И опять шепотом Мадикен:
— Вид у него довольно-таки страхолюдный! Неужели ты его совсем не видишь?
— Нет, — твердо отвечает Мадикен. — У меня, наверно, нет ясновидения.
— А ты не зарекайся, — советует Аббе. — Бывает, что сперва требуется время для раскачки, а потом вдруг — раз! — и, куда ни повернись, всюду покажутся привидения.
Но Мадикен уже уверилась в том, что она не духовидица. Она испытала себя, а теперь бы ей только поскорее убраться отсюда подальше.
И опять Аббе вздрагивает и шепотом объясняет:
— Гляди, он мне машет рукой… Он хочет, чтобы я приблизился. — Затем, словно откликаясь на зов, кричит: — Сейчас, дедушка! Сейчас я подойду!
Но Мадикен вцепилась в него изо всех силенок и не отпускает.
— Нет, не ходи! — испуганно просит она.
— Надо! — шепчет в ответ Аббе. — Он хочет показать мне, где зарыт клад. А ты стой на месте и не двигайся.
Неожиданно Мадикен очутилась одна в темноте. Она слышит, как Аббе удаляется от нее в потемках, и тут уж окончательно теряет голову. Пойти следом — страшно, стоять — тоже страшно.
— Аббе! — зовет Мадикен. — Аббе!
Но Аббе не отвечает, он исчез во мраке. Секунды идут. Аббе не возвращается. Для Мадикен эти секунды тянутся очень долго.
— Аббе! — зовет она снова. — Аббе! Я хочу домой!
И в этот миг она увидела! О, страх и ужас! Она увидела привидение… Совершенно ясно она видит перед собой белое страшилище, озаренное призрачным светом. Оно стоит в глубине сарая, возле вделанного чана. Нет сомнений, это он — граф Крок!
И тут Мадикен как закричит не своим голосом! С криком она тычется в потемках, чтобы найти дверь. Свет, исходивший от графа Крока, давно погас. Его больше не видно, но Мадикен все кричит и кричит. Из темноты раздается голос Аббе:
— Тише, Мадикен! Ну что ты орешь, как будто тебя режут! Ты же напугаешь графа Крока. Перестань, слышишь!
Но Мадикен так зашлась, что больше ничего не слышит. Ей лишь бы вон отсюда и поскорее!
У Альвы в этот день был выходной. Сейчас она только что вернулась и не успела вставить ключ в кухонную дверь, как на нее, откуда ни возьмись, налетела Мадикен. Не говоря ни слова, она обеими руками схватилась за Альву и уткнулась ей головой в живот. Она так сильно ее боднула, что чуть не сбила с ног.
— Да что же это ты тут делаешь в такое время? — говорит Альва.
Вместо ответа Альва слышит стон, она чувствует, что Мадикен дрожит, как в ознобе. Не пускаясь в расспросы, Альва скорее ведет ее на кухню. Там она зажигает лампу. Это не так-то просто, потому что Мадикен не отпускает ее ни на секунду и цепляется, как утопающая.
— Да что же это с тобой приключилось, что за напасть? — спрашивает Альва.
Она усаживается в обнимку с Мадикен на диван, берет ее на колени и начинает тихонько покачивать.
— Альва, я видела привидение, — говорит шепотом Мадикен. — Ой, Альва! Я — духовидица.
Потребовалось некоторое время, прежде чем Альва добилась от Мадикен кое-каких подробностей. У Мадикен заплетается язык, она с трудом выговаривает слова. Вдобавок Аббе сказал ей, чтобы она никому не проговорилась. Но ей все-таки надо хоть с кем-то поделиться. И в конце концов перед Альвой раскрывается вся история графа Крока, который живет в пивоварне. Альва приходит в неописуемое возмущение:
— Вот пойду сейчас и выдеру за вихры этого Аббе! Я ему покажу — привидение!
Но Мадикен его защищает:
— Он же не виноват, что он духовидец.
— Не виноват он! — негодует Альва. — Вот погоди, уж я с ним разберусь! Он у меня и думать забудет о духах, слово тебе даю! Высокородный граф Аббе! Скажите на милость, что выдумал!
Мама и папа, к счастью, уже спят, и Альва дает Мадикен обещание, что ничего им не скажет.
— Да уж лучше им не знать! Если мама узнает, тебя к ним больше и на порог не пустят. Но с Аббе я все-таки потолкую по-свойски — век будет помнить!
На другой день, возвращаясь из школы, Мадикен еще издалека увидела Аббе. Он околачивается у забора, как будто поджидает кого-то. Вихры у него на месте, Альва их не выдрала. Однако она ему высказала все, что о нем думала, и сейчас у него довольно пристыженный вид.
Увидев Мадикен, он ей свистнул, и она послушно подбежала по первому зову.
— Я же не думал, что у тебя такое сильное ясновидение, — говорит Аббе. — Если бы знал, никогда не повел бы тебя в пивоварню.
— Я никогда больше туда не пойду.
— Ну почему же! — говорит Аббе. — Прапрадедушку-то больше бояться нечего. Он теперь больше никогда не придет.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает Мадикен с удивлением.
— Кончились его хождения, не сомневайся. Потому что я откопал клад.
— Да ну! — восклицает Мадикен.
— Вот тебе и ну! Но только это — секрет! Так что смотри, не вздумай об этом докладывать Альве!
Смущенно пообещав, что не будет, Мадикен во все глаза уставилась на Аббе:
— Теперь ты богатый? Да, Аббе?
Аббе рассеянно сплевывает себе под ноги:
— Понимаешь, на мой взгляд, прапрадедушка зря хлопотал. Стоило ли шум поднимать из-за каких-то двух с полтиной!
Он сует руку в карман брюк и вынимает три монетки — две кроны и пятьдесят эре.
— И больше ничего не было? — удивляется Мадикен.
— Больше ничего. Но ты учти, что прапрадедушка жил сто лет назад, в его время два с полтиной были приличные деньги. Так что, пожалуй, и не удивительно, что он вставал из могилы и волновался за свое сокровище.
Одну крону Аббе отдает Мадикен:
— Вот. На тебе. За все труды и мучения — или как там еще говорят!
Мадикен просияла во всю рожицу: вот какой Аббе добрый и хороший!
— Спасибо тебе, Аббе, миленький!
— Не за что, — отвечает Аббе. — Денежки не простые, как-никак их привидение сторожило! Но покупать на них можно с таким же успехом, как на обыкновенные.
С этими словами высокородный граф Аббе удаляется к себе на кухню, а Мадикен долго еще стоит, разглядывая свои волшебные деньги. Подумать только! Столько лет пролежали зарытыми в пивоварне, а блестят, как настоящие. Наверняка на них можно купить бумажных куколок. «С народом за отечество» — написано на монетке, а посередине — портрет Густава V[6]. Все правильно — деньги как деньги!
Вот ветер, вздымая метель, налетел…
Долгая зимняя темень опустилась на Юнибаккен. Скоро придет Рождество. В своих вечерних беседах Мадикен и Лисабет вспоминают о нем каждый день.
— Как здорово, что есть Рождество! — говорит Мадикен. — Хорошо, что его придумали, потому что это самое лучшее, что есть на свете.
— Каттегоритчески! — подтверждает Лисабет.
Девочки трясут свои копилки — похоже, что в обеих свинках накопилось много денег. То, что гремит внутри, пойдет на рождественские подарки. Вот почему этот звук так приятно слушать.
