Джуди Блум - Суперфадж
— Мамочка, скажи, что я снимался в рекламе, — попросил Фадж.
— Да. Фадж снимался в рекламе «Тодл-байк».
— Видишь, я же говорил.
— А тебе заплатили? — поинтересовался Дэниел.
— Не знаю. Мамочка, мне заплатили?
— Меня там не было, Фадж. Помнишь? Я навещала в Бостоне тётю Линду и её младенца.
— А, точно, — сказал Фадж. Потом спросил меня: — Мне заплатили, Пита?
— Тебе разрешили съесть столько шоколадного печенья «Орео», сколько сможешь.
— Мне дали «Орео», — перевёл Фадж Дэниелу.
— Ненавижу «Орео», — заявил Дэниел.
* * *В тот день, когда Дэниел ел у нас бутерброд с тунцом без лука, фасоли, гороха и корочки, Тутси научилась ползать. Вот она стоит на четвереньках, качается и ни туда ни сюда, и вдруг раз — и поползла. Мама побежала позвать папу, а он бросился наверх за камерой. И до вечера мы снимали домашнее видео. Тутси была звездой.
Только на Дэниела всё это не произвело впечатления.
— Все дети ползают, — сказал он.
Поупражнявшись неделю, Тутси стала настоящим асом — двигалась с такой скоростью, что не догнать. И уже пыталась встать. Теперь нигде нельзя было ничего оставить, всё попадало прямиком ей в рот. Буквально всё, до чего она могла дотянуться: от фломастера до катушки ниток, от деталей конструктора «Лего» до папиной тетради. Однажды она сжевала три страницы его заметок, и папа весь вечер их склеивал.
Родители убрали мелочи в недосягаемые для младенца места. Тутси была собой довольна. Она сказала:
— Ога бахфах фам.
Черри тоже научился ползать на животе, и Тутси, хохоча, играла с ним в догонялки. Черри и Тутси были дружбаны не разлей вода.
Я постоянно держал дверь в свою комнату закрытой. К чему рисковать. Папа приделал две калитки на лестнице: вверху и внизу.
Надо было ходить теперь осторожно, чтобы не наступить на Тутси, которая вечно крутилась под ногами.
— Посадите её в манеж! — завопил как-то Фадж, когда она добралась до его конструктора и всё раскидала.
— Ей необходима свобода для исследований, — объяснил папа.
— Ну, тогда пусть не попадается мне на пути, — пригрозил Фадж. — А то придётся показать ей, кто тут старший брат! — И тут он наступил Тутси на руку, а она закричала.
* * *В субботу в гости приехал Джимми Фарго.
— Ух ты, как малышка подросла — просто не верится! — сказал он, увидев, как Тутси шурует на четвереньках по гостиной. — Когда ты уезжал, она была размером с мою кошку, а теперь — только погляди, совсем как… настоящий человек.
— Путта… Путта… — сказала Тутси и поднялась с пола, подтянувшись за мою ногу.
— Что она говорит? — спросил Джимми.
— Ничего, просто детские звуки издаёт, — сказал я.
Ещё больше впечатления на Джимми произвёл Дядя Перьев.
— Ух ты, ну и птица!
— Он говорит по-французски. Скажи «бонжур», — предложил я Джимми.
— Бонжур, птичка, — сказал Джимми.
— Бонжур, тупица, — сказала птичка.
Я засмеялся, Джимми — нет.
— Эй, курья башка, меня зовут Джимми. Можешь так сказать? Джимми.
— Так сказать… так сказать…
— Нет, дурак! Джимми!
— Джимми дурак… Джимми дурак…
— Да нет же! Просто Джимми.
— Просто Джимми… просто Джимми…
— Я сдаюсь, курья башка!
— Курья… башка… Джимми курья башка…
— Заткнись! — заорал Джимми.
— Заткнись… заткнись…
— Сдаюсь!
— Сдаюсь… сдаюсь… сдаюсь…
Наконец Джимми улыбнулся.
— Ну и птица!
Алекс зашёл познакомиться с Джимми.
— Ты и есть знаменитый Джимми Фарго? — сказал он.
— Кто сказал, что я знаменитый? — спросил Джимми.
— Ну… Судя по тому, как Питер о тебе всегда рассказывает…
— Ага. Судя по тому, как он всё время рассказывает о тебе, ты и есть знаменитый Алекс Санто.
— Он самый, — сказал Алекс.
— Тогда я знаменитый Джимми Фарго.
И пошло, и покатилось. Они выпендривались друг перед другом. А я оказался посередине, между двумя моими лучшими друзьями.
По-моему, мама поняла, как мне несладко, и предложила:
— Почему бы вам, мальчики, не сходить в кино?
— Что показывают? — спросил Джимми.
— «Супермена», — сказала мама.
— Я уже видел, — сказал Джимми.
— Я тоже, но могу и второй раз посмотреть, — сказал я.
— Я дважды смотрел, — сказал Джимми.
— А я ни разу, — сказал Алекс.
— Второй раз интереснее, — сообщил Джимми.
— А в третий наверняка ещё интересней, спорим? — сказала мама.
— Ладно, — сказал Джимми. — Я пойду. — И нагнулся завязать шнурки.
— Прекрасно! — обрадовалась мама. — Тогда вы возьмите с собой Фаджа и Дэниела.
Мы втроём устроили совещание по-быстрому.
— Я против Фаджа ничего не имею, если не придётся сидеть рядом с ним, — сказал Джимми.
— Я тоже, — сказал Алекс. — И рядом с его дружком не сяду. Он зануда.
— Я тоже, — сказал Джимми.
Я вернулся к маме.
— Ладно, мы их берём, но сидеть рядом с ними не будем.
— Хорошо, — не стала спорить она.
— Договорились, — кивнул я Алексу и Джимми.
Мы отправились в город. Продажа билетов на сеанс ещё не началась, и мы показали Джимми картину его отца в витрине галереи.
— Я на Хэллоуин нарядился «Гневом Аниты», — сказал Алекс. — Потрясающий костюм получился!
— Да ты скромняга, — хмыкнул Джимми.
— Просто говорю как есть.
— Ну он вообще, — шепнул мне Джимми.
— Обычно он не такой, — шепнул я в ответ. «Не надо было сводить их», — подумалось мне.
Они друг другу не понравились. А я крайний.
— Ой, а давайте зайдём и познакомим Джимми с Беверли, — сказал я преувеличенно бодрым голосом.
Беверли обрадовалась:
— Да никак это Алекс, и Питер, и Фадж!
— И Дэниел Манхейм, — сказал Дэниел. — Мне шесть. Вайн-стрит, 432.
— Рада знакомству, Дэниел, — сказала Беверли.
— А это Джимми Фарго, — сказал я Беверли. — Понимаете? Фарго.
— Сын Фрэнка?
— Точно.
— Мне очень нравятся картины твоего отца. Такие оригинальные.
— Он работает над новой, — сказал Джимми. — Называется «Салями на параде».
— Звучит фантастически!
— Папа любит салями. Бутерброды с салями и луком — его любимая еда.
— А я ничего с луком не ем, — сказал Дэниел.
— Мы знаем, — проворчал я.
— Салями с луком, — продолжал Джимми. — Папа может только этим и питаться!
Беверли засмеялась.
— Наверное, целуется он нечасто.
— Точно, — сказал Джимми. — Это моя мама любила целоваться. Поэтому и уехала в Вермонт.
— Что ж, — сказала Беверли, — мечтаю познакомиться с твоим папой.
— А что, можно будет это устроить. — Меня осенило, что Беверли и мистер Фарго наверняка влюбятся друг в друга.
Судя по всему, Джимми подумал о том же.
— Он не каждый день питается салями с луком. По воскресеньям он ест копчёную лососину с яичницей.
— А я не ем ничего с фасолью и горохом, — сказал Дэниел. — Ненавижу корочку на хлебе, а пью только шоколадное молоко.
— Ишь, привереда, — Беверли покачала головой.
— Да, — согласился Дэниел. — Имеете что-нибудь против?
— Нет, ни в коей мере.
— Нам пора, — сказал я. — Мы идём на «Супермена».
— Удачи! — крикнула вслед Беверли.
Интересно, кто-то кроме нас вообще заходит в эту галерею? Я там ни одной живой души не видел.
Перед кинотеатром выстроилась очередь.
Пока мы тащились вдоль неё, чтобы встать в хвосте, я заметил Джоанну Макфадден. С ней были Шерон, которая всегда смотрит или в пол, или в небо, и Элейн, которая обожает бить мальчишек в живот.
Джоанна меня тоже заметила и помахала рукой:
— Питер! Давай деньги, я куплю вам билеты. А то вам ещё долго стоять придётся.
Мама дала мне денег на всех. Я протянул их Джоанне и встал рядом. Тут подул ветер, разметал ей волосы, и они полетели мне в лицо, а я не шевельнулся, хотя в носу ужасно защекотало.
— Ну, — сказала Элейн, когда билеты были куплены, — ты не собираешься представить нас ему? — Она мотнула головой в сторону Джимми.
— А, да. Джимми, это Элейн, Шерон и Джоанна.
Джимми долго смотрел на Шерон. Шерон глядела в небо.
— Я Дэниел Манхейм, — сказал сами знаете кто. — Мне шесть. Живу на Вайн-стрит, 432.
— Как мило, — улыбнулась Элейн. — А ты кто? — Это уже Фаджу.
— Фадж Хэтчер.
— Твой младший братишка? — спросила Джоанна.
— Угу.
— А я и не знала, что у тебя такой чудесный брат, — Джоанна впервые сказала мне столько слов сразу.
Фадж расплылся в улыбке.
— Чудесный, да, я такой.
— А я Дэниел Манхейм. Мне шесть.
— Мы поняли, — сказала Элейн.
— Имеете что-нибудь против? — Дэниел выпустил на сцену «крутого парня».
— Ага, — сказала Элейн и подняла два сжатых кулака к носу Дэниела. — Защищайся!
