Всеволод Нестайко - Невероятные приключения в лесной школе
— Давайте! — поддержал друга Колька Колючкин.
— В войну! В войну! — закричал Вовка Волков.
— В войну-войнушку! — пропел Рудик Лисовенко.
Вовка и Рудик признавали только одну игру — в войну. Причём, они всегда были «нашими», а все остальные — «врагами». А побеждают, как известно, всегда только «наши». Так и заканчивалась игра каждый раз победой Вовки и Рудика. Потому остальные мальчишки и не любили играть с ними в войну, но отговориться было нельзя. Всё-таки, мальчишки есть мальчишки. Кто отговорится — тот трус.
Вот и теперь Вовка и Рудик закричали:
— Мы — «наши», вы — «враги»! — схватили в лапы по суковатой палке и, наставив их как автоматы, затрещали на весь лес, — Тра-та-та! Падай — ты убит! Ту-ту-ту! Мои пули изрешетили тебя насквозь — падай!
Ещё бы несколько минут, и все «враги» были бы уничтожены, а Вовка с Рудиком праздновали бы победу.
Но Мишутка Медведенко вдруг предложил:
— Нет! Нет! Так не интересно! Давайте — одни будут прятаться, а другие — их искать! Как настоящий десант!.. А как найдут — тогда и стрелять!
— Правильно! Правильно! — подхватили Коська Ухин и Колька Колючкин.
Девчонки, как всегда, в войну не играли. Они в сторонке собирались поиграть в мирные «дочки-матери».
— Ладно, — вынуждены были согласиться Вовка с Рудиком, — Тогда — мы прячемся — мы будем «нашим» десантом, а вы — «врагами». Закрывайте глаза и считайте до ста! После чего выходите искать! Только не подглядывайте!
Все закрыли лапами глаза и принялись хором считать, а Вовка с Рудиком помчались в лес.
— …девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять, сто! — все разом открыли глаза. Никто не подглядывал. Все они были честными ребятами.
— Значит так, — начал Мишутка Медведенко (он всегда был командиром «врагов»), — Делим лес на пять секторов и прочёсываем. При обнаружении подаём сигнал. Вот такой: «Фи-и-и!» И Мишутка пронзительно свистнул.
— Умеешь свистеть? — спросил он новичка.
— Умею, — кивнул тот и свистнул так, что девчонки чуть не упали.
— Правильно! — кивнул Мишутка, — Свистеть умеешь! Побежали!
И все разбежались в разные стороны. Каждый в свой сектор.
Очень долго на поляну никто не возвращался. Девчонки начали беспокоиться.
Но вот прискакал запыхавшийся Коська Ухин. Он обычно бегал быстрее всех.
— Не слышали, никто не свистел?
— Не слышали, — ответили девочки.
Вторым прибежал Мишутка Медведенко:
— Ну, что?..
— Ничего… — развёл лапами Коська, — Не нашёл.
— И я.
Тут одновременно прибежали Боря Сук и Колька Колючкин.
— Глухо! У нас — глухо! Никого! — объявили они.
Стали ждать Васю Кошкина.
Ждали-ждали — и его нет.
Вот уже и солнышко к полудню подошло.
Девочки, наигравшись, попрощались и разбежались по домам.
А Васи всё нет и нет. Ни Васи, ни Вовки, ни Рудика.
И не свистит никто. Тихо в лесу. Что случилось?
— Я уже есть хочу, — сказал Боря Сук, — У нас сегодня на обед борщ и каша.
— А у нас — блины с мёдом, — вздохнул Мишутка Медведенко.
Коська с Колькой переглянулись и промолчали. Дома их тоже ждал вкусный обед, и очень хотелось есть. Но не хотелось выходить из игры, не дождавшись остальных. Так честные звери не поступают!
— Ребята! Мы больше не играем! — закричал Мишутка Медведенко.
— Ребята! Мы идём домой! — крикнул Боря Сук.
— Ребята! Вася! Вовка! Рудик! Где вы? — одновременно позвали Коська и Колька.
Но из леса никто не отозвался.
Долго они ещё кричали и ждали, пока Мишутка вдруг не сказал:
— Может, они давно дома, а мы тут ждём…
— Наверное… — согласился Боря Сук, — Вы что, не знаете Волкова и Лисовенко?! Они же ни с кем не считаются!
— А Вася?.. — удивились Коська с Колькой, — Он же не такой!
— Может, Васе неудобно стало возвращаться, не найдя их. Вот и смылся домой!
Мальчишки подождали ещё чуть-чуть, покричали и разошлись по домам.
Глава четвёртая. Встреча с Полканом Барбосовичем. Торжественные приёмы. На месте преступления. «Шакалом Бациллой и не пахнет!»
А тем временем делегация от школы и лесной общественности отправилась в село. Делегацию выделил директор школы — Бурмила Михайлович Медведь. Её членами были учитель физкультуры Макак Макакович и отец Волкова — Вольф Вольфович.
Бобик Барбосович работал сторожем на колхозной птицеферме. В лесу все его хорошо знали. Особенно Лисавета Патрикеевна, которая до перехода на преподавательскую деятельность работала обычной лисицей.
Полкан Барбосович давно — ещё с детства — переехавший в город, раз в году обязательно
приезжал погостить в родное село. И сердце его безудержно щемило, когда он смотрел на выгон, свинарник, лужу около него, речную заводь, по которой гордо прохаживались утки и гуси, глубокие ухабы на дороге, взрытой машинами… Словом, родное место, где он когда-то бегал маленьким щенком, беззаботно задрав хвост… Глядя на всё это, он вздыхал и сентиментально чесал задней лапой за ухом. Неповторимое босолапое детство!.. Гав-гав!.. Как оно далеко ушло!.. сколько воды утекло с тех пор!.. И юность в милицейской спецшколе, и ответственная должность служебной собаки в уголовном розыске, и — вот уже сколько лет — он — артист — один из главных исполнителей номера «Собачий цирк», куда Полкана Барбосовича, заметив его способности и смекалку, взял знаменитый дрессировщик Степан Колбасов.
Милые сердцу воспоминания роились в голове Полкана Барбосовича, когда он лежал на травке посреди двора, пощёлкивая зубами, чтобы отогнать муху, которая по дурости своей не понимала, что он — заслуженный артист, и села ему на нос, думая, что это нос обыкновенной овчарки.
И вдруг послышалось радостное:
— Друг сердечный!
На подворье прошла делегация.
Макак Макакович кинулся к Полкану Барбосовичу. Друзья обнялись и трижды расцеловались.
Макак Макакович представил Бурмилу Михайловича и Вольфа Вольфовича.
Полкан Барбосович приветливо завилял хвостом, хотя от одного вида дальнего родственника шерсть на его загривке стала дыбом. Между волками и собаками, как известно, давно нет нежностей.
Бурмила Михайлович без отлагательств изложил суть дела. Всё, что их сюда привело.
— Да-а… — почесал лапой за ухом Полкан Барбосович, — Колёсико, говорите?.. Из часов… На высоком дубе… Да… Что ж… Тут нечего гадать — надо идти на место преступления!.. Сначала осмотреть, обнюхать, а потом уж выдвигать версию… Но сначала надо пообедать. Подождите, я сейчас соберу на стол!.. Брат на работе…
— Ну, что Вы!.. что Вы! Мы не голодны! — замахал лапой Бурмила Михайлович.
— Да где же это видано, что бы гостей не угощали?! Извините — такой уж обычай! — и Полкан Барбосович стал накрывать на стол.
Угощение, как и полагается, было щедрым.
Отобедав, и не замети, как начало заходить солнце.
Бурмила Михайлович несколько раз пытался встать из-за стола, но гостеприимный Полкан Барбосович настаивал:
— Куда же Вы?! Попробуйте ещё вот этого!.. Вот этого ещё не отведали!.. Кушайте, звери дорогие!
А Вольф Вольфович, разомлев от обеда, похлопал Бурмилу Михайловича лапой по плечу:
— Да не переживай, директор! Не гони пургу! Найдётся твоё колёсико! Никуда не денется! Раз такой специалист взялся за дело — базара нет! Всё будет о’кей!
Наконец, Полкан Барбосович решил, что час пришёл.
— Подождите, я только брата предупрежу! А то будет волноваться за меня…
Пока Полкан Барбосович бегал на ферму, пока все выходили — начало смеркаться…
Их с нетерпением ждали учителя. Бурмила Михайлович познакомил учителей с Полканом Барбосовичем, а тот всем по очереди протягивал лапу и вежливо говорил:
— Очень приятно!
И все учителя также по очереди вежливо отвечали:
— Взаимно!
Потом Бурмила Михайлович вздохнул:
— Жаль только… Темновато уже…
— Ничего! — успокоил его Полкан Барбосович, — Темнота — не беда! Мне и в полной темноте доводилось работать! Для меня главное — запах! Я носом работаю!
И Полкан Барбосович обнюхал место преступления — поляну около дуба и сам дуб. Несколько раз обнюхал и задумался:
— Гм… — почесал он лапой за ухом, — Никаких посторонних запахов не чую. Надо часы обнюхать! Да они высоко — не достану!.. По стволу, боюсь, не смогу забраться…
— Что Вы, что Вы — не волнуйтесь!.. Это в нашей власти! — и директор обернулся к Мамонту Африкановичу, — Помогите, пожалуйста, коллега!
— С удовольствием! — и учитель лесной истории осторожненько взял хоботом Полкана Барбосовича и поднёс его к часам.
Полкан Барбосович обнюхал часы и сказал:
— Гм… Чувствуется сильный птичий запах! Кукушиный…
— Правильно! — подтвердил снизу Бурмила Михайлович, — Это запах нашей уборщицы тётушки Кукушкиной. Она следит за часами.
— Ещё чувствуется запах другой птицы, но не разборчиво… Запах кукушки всё перебивает!.. Опускайте!
Когда Мамонт Африканович поставил Полкана Барбосовича на землю, тот отряхнулся и задумчиво произнёс:
