Жан-Филипп Арру-Виньо - Вишенка на торте
Я короткими перебежками направился в порт, затолкав берет в карман и моля небеса о том, чтобы по дороге мне не встретился никто из товарищей.
Мне нужно было пересечь весь город, и, когда я наконец нашел причал, к которому был пришвартован наш учебный парусник, ребята из моей команды уже собрались на борту.
Старший скаут был, похоже, не в духе.
— Отвязывай концы и запрыгивай, Кальмар! — крикнул он мне.
— Концы? — переспросил я. — Концы чего?
Тут все ребята в лодке расхохотались, как будто я сморозил ужасную глупость.
— Швартовы! — крикнул старший, скривившись от нетерпения. — Веревку отвязывай, вот чего! Ты всех задерживаешь, Кальмар!
Я поспешил исполнить его приказ, но, когда попытался забраться на палубу, парусник вдруг резко отчалил, и я свалился в воду, изо всех сил пытаясь ухватиться за борт. Тут лодка принялась злобно раскачиваться, угрожая сбросить в воду всех, кто в ней находился.
Да, мое появление на паруснике было эффектным. Парни из команды хохотали и присвистывали, глядя, как я беспомощно барахтаюсь в воде, а вода, между прочим, была настолько холодной, что мне казалось, будто всю нижнюю половину тела сдавило тисками.
— Давай руку, — вдруг услышал я чей-то добрый голос.
Я уцепился за протянутую ладонь и с усилием подтянул себя на борт. Я до нитки промок, дрожал от холода и думал о том, что еще никогда в жизни не испытывал такого унижения.
— Спасибо, — пробормотал я.
— Не за что, — ответил мой спаситель. — Ты в первый раз здесь?
— Да, — честно признался я.
— Это заметно, — сказал он.
В голосе его не было и тени издевки. Наоборот, он сам казался каким-то тщедушным, с головой, облепленной капюшоном дождевика. Я выжал берет и натянул его по самые глаза. Вот бы под ним можно было исчезнуть целиком, как исчезает кролик в шляпе фокусника!
Я мало что помню из этого первого вечера в парусной школе. Помню, что мы набились в лодку как кильки в банку, надели оранжевые спасательные жилеты и слушали, как старший скаут, отчаянно жестикулируя, объяснял, как управляться с фок-мачтой и грот-мачтой. Каждый раз, когда парусник поворачивал, приходилось прижиматься ко дну, чтобы нас не ударило палкой под названием гик, прикрепленной к мачте.
Вскоре нам пришлось покинуть рейд, где стояли на якоре другие суда, потому что море вдруг взволновалось. Оказалось, что к дну нашей лодки прицепилось не меньше двух тонн ракушек. Мы тренировались, и ветер дул нам в лицо, и тошнота подкатывала к горлу каждый раз, когда особенно высокая волна поднимала нос нашего парусника.
— Смотри! — вдруг сказал мой сосед, толкнув меня локтем в бок.
Мы описали в воде полукруг и теперь возвращались в порт, проходя между бакенов, обозначающих вход. В воде по правому борту вдруг замерцал длинный мрачный силуэт. Это было нечто вроде металлической гильзы для сигары, оснащенной плавником. Оно бесшумно обогнало наш парусник, разрезая у самой поверхности серую воду.
У меня перехватило дыхание.
— Подводная лодка! — выдохнул я.
— Мы их тут часто встречаем в это время. Они как раз возвращаются с маневров.
Приближался вечер, и мы долго смотрели вслед удаляющейся подлодке.
— Я никогда их не видел живьем, — признался я, когда лодка совсем исчезла из виду.
— Тебя правда зовут Кальмар?
— Это не имя, это мой тотем. А твой — какой?
— У меня нет тотема.
— Ничего себе! Скаут — и нет тотема?
— Я не скаут, я — жанет[14].
— Жанет? — переспросил я. — Так ты что — девчонка?
Должно быть, вид у меня при этом был очень глупый, потому что она рассмеялась.
— Разве не видно? — спросила она, стягивая с головы капюшон.
Вообще-то этого было совсем не видно. У нее были короткие растрепанные волосы, маленький волевой подбородок и щеки, усыпанные крошечными веснушками.
— Тогда что же ты делаешь в отряде скаутов? — спросил я, когда опомнился от удивления.
— В Тулоне нет морских жанет-отрядов, — объяснила она. — Мой папа добился особого разрешения, чтобы я могла вступить в отряд мальчиков.
Я не поверил собственным ушам.
— Так ты здесь по собственной воле?
— Конечно! — сказала она. — Я обожаю ходить под парусом. Когда я вырасту, я буду капитаном подводной лодки.
— Серьезно? — снова удивился я. — Разве они берут девчонок?
Она снова засмеялась своим негромким хрустальным смехом.
— А как же, еще как берут!
— И ты что же — будешь запускать торпеды и все такое?
Она пожала плечами, разглядывая свои руки, зажатые между коленями.
— Надеюсь, что нет. Только если не будет другого выхода. Моя мечта — поплавать подо льдами. Единственное, что меня беспокоит, — я не знаю, можно ли будет взять с собой моего кота.
— Я думал, что коты не любят воду.
— Мой — любит. Он даже пьет прямо из-под крана.
Для девчонки это была какая-то совершенно удивительная девчонка. Трудно поверить, но я совершенно не стеснялся с ней разговаривать. Остальные были так заняты спорами о том, кому держать штурвал и кому стягивать шкоты, что совсем не обращали на нас внимания.
— У меня тоже был кот, — сказал я. — Маленький беспородный котенок, его звали Диаболо.
— Красивое имя, — сказала она. — Больше у тебя его нет?
— Он умер, — ответил я.
— Ох, — огорчилась она. — Что с ним произошло?
— Тиф. Он был совсем еще маленький.
— Паршиво…
Она не была знакома с Диаболо, но было видно, что она искренне за меня расстроена. Она закидала меня вопросами, ей хотелось знать, каким он был. А потом она рассказала мне про своего кота — у нее был огромный котяра по имени Пушкин.
— Настолько огромный — с Пушкина размером? — пошутил я. — В таком случае тебе будет непросто протащить его незаметно в кабину, когда ты станешь капитаном подводной лодки.
— Между прочим, от кота вроде Пушкина на борту может быть большая польза, — сказала она. — Особенно если на лодке заведутся мыши, которые прогрызают дырки в электросхемах у торпед.
— К тому же воздуха коты потребляют совсем мало, — добавил я.
— А ты? — спросила она. — Кем ты хочешь стать?
— Я еще не знаю, — ответил я. — Секретным агентом или писателем.
Она ненадолго задумалась.
— И то и другое хорошо, — наконец вынесла она вердикт. — А почему бы тебе не писать книги о секретных агентах? Тогда не придется выбирать.
— Я их уже пишу, — признался я. — Ну, то есть начал писать кое-что…
Мы так и разговаривали до самого возвращения в порт и не слышали ничего из того, что объяснял старший скаут. Но когда пришло время пришвартовываться, он доверил маневр именно моей новой знакомой. Она встала за штурвал и в мгновение ока развернула нашу лодку так, чтобы та встала вдоль берега — и даже ни разу ни обо что не стукнулась бортами.
Я восхищенно присвистнул.
— Да ты не жанет, а просто какой-то морской волк! — сказал я.
Она состроила презрительную физиономию.
— Подумаешь! — фыркнула она. — Легкотня.
— Даже для этих болванов, — добавила она, глядя на то, как остальные разбегаются с лодки кто куда, напоследок швыряясь друг в друга беретами.
Наконец и я спрыгнул на берег и только тут заметил, что весь дрожу — форма, оказывается, промокла до нитки.
Элен
На следующий день я проснулся с температурой сорок и целую неделю пролежал в постели.
— «Что может быть лучше, чем вольный морской ветер?» Ты, кажется, так говорил, да, дорогой? — подтрунивала над папой мама.
Папа — очень хороший врач.
— Это обыкновенный насморк, вот и все, — поставил он мне диагноз и протянул пакетик с лекарством и стакан подслащенной воды. — С этим порошком он очень скоро встанет на ноги и сможет снова выйти в море!
У меня была ватная голова, все тело ломило, болели даже такие мышцы, о существовании которых я раньше не знал. Ну и я, конечно, немного преувеличивал, описывая свои страдания, чтобы все жалели меня и считали жертвой несправедливого наказания.
— Странно, температура не падает, — удивлялся папа каждое утро, когда я протягивал ему термометр, который потихоньку подогревал на батарее.
Шли дни, а температура оставалась высокой — и папа с каждым днем выглядел все более растерянным и уже не так сильно гордился тем, что отправил меня к морским скаутам.
В таком состоянии в школу меня, конечно, не пускали. По утрам я оставался в постели, пока все остальные дрались и орали в ванной. Мама приносила мне тарелку с завтраком прямо в кровать, а потом все уходили, и я оставался один в тихом доме и с наслаждением снова засыпал.
Остаток дня я перечитывал книги о Великолепной пятерке. Конечно, я уже немного вырос из этой серии, но все библиотечные книжки про Боба Морана[15] я уже прочел.
