Ирина Христолюбова - Вася Кочкин, человек лет двенадцати
Вася не успел дочитать любимое произведение, раздался звонок. Он быстро спрятал тетрадки в целлофановый кулек и побежал открывать дверь, уверенный, что пришел папа.
Но… Но… За порогом стояла учительница.
— Здравствуйте, Светлана Ивановна, — пробормотал Вася. — Родителей нет дома… Я один.
— Может быть, ты меня пустишь?
— Пущу…
Светлана Ивановна сняла свое зеленое пальто, повесила на вешалку, как будто домой пришла.
— Показывай свое житье-бытье.
— Смотрите, хорошо живу, — сказал Вася. — Отдельный кабинет имею. — Он провел учительницу в свою комнату, которую любил называть кабинетом.
В комнате был порядок. Светлана Ивановна и представить не могла, что Вася кое в чем был педант. Например, у него все лежало там, где надо, и так, как надо. Иногда, прибираясь, мама нарушала порядок. Вася страшно сердился.
— Да у тебя что тут — научные труды? Ну, прямо пылинку не сдунь! Жили в бараке — своего угла не имел!
Но мама была не права. У Васи и в бараке был свой угол — на чердаке. И там у него тоже был свой порядок.
Светлана Ивановна осмотрелась, села на стул и только собралась начать с Васей разговор, как опять раздался звонок.
На сей раз явился папа. Он был навеселе. Это Вася сразу понял.
Папа увидел Светлану Ивановну — незнакомую ему девушку, очень изумился. Оглядел ее с ног до головы. Узкая юбка с разрезом на боку, которую осуждал директор школы, папе как раз понравилась.
— Это кто? — спросил он.
— Наша учительница! — как можно радостнее сообщил Вася.
— Какая наша? Что, у нас есть учительница?
— Я — классный руководитель, Светлана Ивановна. Папе тут же захотелось стать трезвым.
— Вы почему сегодня не были на собрании? — спросила Светлана Ивановна.
— Не мог. Собирался, честное слово, собирался. Но не мог!
— Потому что пили! — глаза Светланы Ивановны сузились. Она презирала папу. Вася это почувствовал.
— У него сегодня день рождения! — с отчаянием произнес Вася.
— У меня день рождения? — папа рассмеялся. — Родной сын не знает, когда его отец родился! Мой день рождения в декабре, 19 декабря. Я по знаку Зодиака — Стрелец. А Васька — Скорпион. Тяжелый знак! Скорпион — весь в себе. Сам мучается и других мучает. Тяжелый знак. А вы, между прочим, симпатичная. Я думаю, что по гороскопу ваша стихия — воздух! Васька, ты почему не сказал, что у тебя такая учительница?
— Перестаньте паясничать! — Светлана Ивановна вспыхнула.
— Честное слово! Симпатичная! Скажите, когда вы родились? Я вам предскажу судьбу!
Светлана Ивановна не желала вступать в разговор.
Папа это понял.
— Все мы созданы для счастья, как птица для полета, — вздохнул он. — И вы тоже.
В этот же день Светлана Ивановна доложила директору школы Глебу Григорьевичу, что была в семье Кочкиных, где воспитанием сына явно не занимаются. Отец пьет, мать работает парикмахершей.
Отступление. Пора воспитывать папу
В Васиной семье назревала драма. Мама сказала, чтоб папа собирал чемоданчик и катился подальше. Сына она воспитает сама, а папу пусть воспитывает общественность. Папа каялся и признавал все свои ошибки. Клялся, что никогда ни по какому поводу он больше капли в рот не возьмет. А перед учительницей Светланой Ивановной лично извинится.
Вася закрылся в своей комнате, чтоб не слышать этот трам-тарарам. Но мама не могла обойтись без Васи.
— Ты мне подробно расскажи, что твой непутевый отец наговорил учительнице?
— Спрашивал о моих школьных успехах, — неохотно отвечал Вася.
— А она что?
— Говорила, что подаю большие надежды.
— Ты мне не ври! Про отца рассказывай!
— А чего рассказывать? Все хорошо. Когда она уходила, папе даже руку подала.
Отец, услышав Васины признания, чуть не расплакался, стал просить у него прощения. Мама еще больше разгневалась, уже не только на папу, но и на Ваську.
Вася снова ушел в свою комнату. Иногда ему казалось, что он старше своих родителей. Ссорятся — мирятся. Мирятся — ссорятся.
А как нужно жить — вот так, как они, или как-то иначе? Наверное, иначе… Но ведь они хорошие — и папа, и мама. Когда из барака уезжали, все соседи ревели. «Да вы что, братцы, мы же не за границу!» — говорил папа. А мама сама ревела, всех обнимала и целовала. А потом, нацеловавшись, напрощавшись, все сели в автобус и поехали к ним на новоселье.
У папы с мамой все получается само собой. Мама говорит: «А чего загадывать? Загадывай не загадывай — все равно не угадаешь! Живем, как умеем. Лишнего про себя не выдумываем».
А Вася другой… И жизнь у него, значит, должна быть другая. Только вот какая она должна быть?
Снова поединок
В трудное положение попал Вася Кочкин. Светлана Ивановна решила, что за него нужно браться всерьез. «Мальчик из неблагополучной семьи», — думала она, стараясь полюбить Васю. Ведь учитель должен любить детей! Но с любовью у нее ничего не получалось. Раздражал ее этот Кочкин, и всё тут.
И вообще, зачем ей дали пятый класс? Со старшеклассниками можно говорить о моде, эстраде, кино, устраивать вечера отдыха. А пятиклассники?! О чем с ними говорить? О чем можно говорить с Кочкиным?
Вася тоже не знал, о чем можно говорить со Светланой Ивановной. К тому же ему было не до разговоров: предстоял поединок с Кузаковым.
— Может, передумаешь? — спросил Костя.
Вася покачал головой.
— Я понял: ты упрямый, как козел, — вздохнул Костя.
— Сам ты козел.
Татка Малахова заметила: и на уроках, и в перемену Вася с Костей о чем-то шепчутся.
— Вы прямо такие таинственные, — сказала она. — Можно подумать, что на дуэль собираетесь.
Вася поразился: сказала невзначай, а попала в точку. И с какой стати ей дуэль в голову пришла? Или так бывает? Именно как — так? А вот так… Непонятно как. С Васей тоже один раз такое случилось. Как-то зимой дядя Коля поехал на рыбалку, а Вася говорит:
— Не езди, тебя волк съест.
Вася был еще маленький, дядя Коля посмеялся над его страхом. А волк на самом деле встретился, тут уж было не до смеха. После этого некоторое время на Васю посматривали с опаской и ждали, не скажет ли он еще чего-нибудь выдающееся. Но больше на него пророчество не находило.
Может, и на Татку нашло раз в жизни?
— Какая дуэль? — Вася сделал неестественно удивленное лицо. — Ты что, с луны свалилась?
— А с кем у тебя дуэль? — спросила Татка, будто не слышала, что ей Вася сказал.
— Не вмешивайся в мужские дела! — строго произнес Костя.
Татка обиженно отошла.
После уроков Кочкин с секундантом Гвоздиковым пришли на поединок в условленное место.
За школой был гараж, в котором стоял бездействующий трактор. Около гаража накопаны ямы еще для какого-то строительства. Здесь они и договорились встретиться с Кузаковым.
Вася с Костей явились первыми. Сели на бревно.
— Может, он не придет? — с надеждой спросил Костя.
Вася ничего не ответил. Он знал, что Ромка все равно явится. Наверное, специально опаздывает.
Так и есть. Ромка стоял за углом и наблюдал за Кочкиным.
Вася с Костей уже не сидели на бревне, а ходили по нему, потому что не сиделось.
Тогда и появился Ромка. Только не один, а впятером. Компания подошла вразвалочку.
— Психуете? — с улыбкой спросил Ромка.
— Что нам психовать? Это ты психуешь, привел целый отряд, — сказал Вася. — У нас такого уговора не было.
— А я вообще с тобой не собираюсь драться, — сказал Ромка. — Еще стукну нечаянно, а ты рассыплешься. Можешь драться вот с этим! — Кузаков вытолкнул вперед худенького веснушчатого парнишку.
— А он при чем? — удивился Вася. — У нас с тобой поединок!
— Ну, Пушкин! — Ромка оглядел Васю снизу доверху.
— Трусишь? — громко спросил Вася.
Ромка рассмеялся, сел на бревно.
— Для профилактики! — он подал знак рукой.
Не каждый способен понять, что значит слово «профилактика» в честном поединке. И Вася не понял. А Ромкины дружки поняли.
Двое подошли к Косте, двое — к Васе. Дальше все получилось неожиданно и быстро. Вася не успел ничего сообразить, как его взяли за руки и за ноги. То же самое произошло с Костей. Пленники, естественно, забрыкались, Костя завыл, а Вася брыкался молча. Их свалили в яму, где они продолжали барахтаться.
— Не больно? — спросил их Ромка.
Физически было не больно, а душевно — больно.
Друзья вылезли из ямы грязные и несчастные.
Компания хохоча удалялась.
— Предупреждал я тебя, — вытирая грязь с лица, заныл Костя. — А ты бубнишь свое…
Вася промолчал. Что тут говорить?
— Посмотри на себя! — не унимался Костя. — Весь в грязи! Вот влетит дома!
