Андрус Кивиряхк - Сирли, Сийм и секреты
Монтёры уставились на неё, как на чудо. Сирли сделала господину Баранну книксен, тихо сказала «Здрасьте» и вышла во двор.
— Ну? — ядовито спросил господин Баранн. — А это что по-вашему? Я называю это лифтом!
Монтёры осмотрели стены лифта и проверили кнопки. Они были поражены, но сумели взять себя в руки.
— Да, это лифт, — подтвердил очкастый Велло, — и притом совершенно исправный лифт. Зеркало на месте, и оно чистое. Зачем вы нас вызывали? Это что за шутки? Вы думаете, нам нечем заняться? В городе полно неисправных лифтов, а мы тут с вами даром время теряем!
— Как это? — вскричал господин Баранн. — Лифт был сломан! Вы сами видели!
— Ничего мы не видели, — заявил усатый. — Девочка приехала лифтом? Приехала! Почему вы не можете? Вам что — вместо лифта вертолёт подавай?
— И прекратите ваши дурацкие шутки, — добавил очкастый. — Вызвали мастеров понапрасну! Вы за это ответите!
Они взяли свой инструмент и ушли. Господин Баранн в недоумении застыл на лестнице.
28
Мама снова была в своём дворце. На этот раз она не пошла в парадный зал, а тихонько приоткрыла дверь в комнату, где хранились игрушки. Здесь выстроились рядами кроватки, в которых дремали в ожидании хозяйки куклы в ночных сорочках, медведи в пижамах, черногривые кони, длиннобородые деды-морозы. Каких только игрушек здесь не было! Шкафы вдоль стен были полны чудесных кукольных сервизов. На вешалках висели крошечные, затканные кружевами кукольные платья.
Мама сняла с золотого гвоздя крошечный ключик и начала заводить первую попавшуюся куклу. Куклы во дворце были не простыми, а заводными. Если их завести, они ходили и говорили, совсем как люди, и не надо было их держать на руках и говорить за них тоненьким голосом. Куклы сами со всем справлялись, порой они даже спорили с мамой, прятались от неё в ящик и кидали оттуда воздушные шары.
Первым мама завела Буратино. Он хлопнул глазами, открыл их и сказал: «Здрасьте!».
— Здравствуй, здравствуй, Буратино! — сказала мама. — Давненько я тебя не навещала. Мне приходится заботиться о своих принце с принцессой, а это требует времени.
— Да и мне некогда бить баклуши, — отвечал Буратино. — У меня тут целый выводок маленьких буратинчиков. Каждому нужно нос вытирать и подзатыльники давать.
— Откуда у тебя дети, Буратино? — изумилась мама.
— Разве ты женат?
— Конечно, женат, — ответил Буратино. — Думаешь, ты одна замужем? Видишь вон ту игрушечную собачку — это и есть моя жена.
— Здравствуйте, — застенчиво сказала собачка, когда её завели. — Желает ли королева, чтобы я показала ей фото моих деток?
— О, конечно! — обрадовалась мама. — А я покажу своих.
Они с собачкой обменялись фотографиями. Дети Буратино были смешными — маленькие собачки в колпачках и с длинными носами. Но в любом случае они были милыми, и мама похвалила детей Буратино и собачки, а собачка похвалила Сийма и Сирли.
— У меня тоже есть фото моих детей, — сказал Чиполлино, позавидовав тому, что Буратино похвалили.
— Так и ты женат? — удивилась мама. — На ком?
— На Пеппи Длинныйчулок, — ответил Чиполлино.
И показал фото, на котором они были оба, и на коленях у них сидели рыжие мальчики-луковки.
— Какие милые детки! — сказала мама. И тут все куклы подняли шум и начали совать маме фотографии своих детей. Оказалось, что все куклы и даже деды-морозы успели пережениться и завести детей. Началось всеобщее рассматривание детских фото, лошади восхищались медвежатами, медведи жеребятами, но больше всего хвалили Сийма и Сирли.
— Все в маму! — сказал крокодил Гена и поцеловал карточку.
Мама покраснела от удовольствия и спрятала детские фото в сумочку.
— На сегодня хватит, — сказала она. — Расскажите-ка лучше, что у вас тут нового?
— Пока тебя нет, во дворце ничего не происходит, — ответил Буратино. — И жениться-то мы стали от скуки и потому, что взяли с тебя пример. Годами мы не играли ни в какие игры!
— Вы ещё помните те игры, в которые мы когда-то играли? — спросила мама.
— Конечно! — воскликнул Чиполлино. — Я каждый день рассказываю о них моим крошкам. Только вчера рассказал, как мы играли, будто Буратино болен свинкой. Облепили его шею пластилином, и он выглядел совсем как бегемот. Мои детки смеялись до упаду.
— А я помню, как Чиполлино загипсовали голову. Натянули ему на голову мешок, полный картофельного пюре, и он так лежал несколько дней. Вот это было весело!
— Я каждый день ходил к зубному врачу, — вспомнил крокодил Гена и побренчал жестяной коробочкой, полной удалённых зубов.
— А у тебя, мишка, брали анализ крови, так что с тебя причитается, — вспомнил один конь и заржал.
— А тебя заставляли пописать в пробирку и покакать в баночку, так что с тебя дважды причитается, — ответил медведь и довольно зарычал.
— Вы на меня не сердитесь? — спросила мама. — В детстве я мечтала стать врачом и потому только и делала, что лечила вас.
— Нет, нет, совсем не сердимся! — закричали наперебой игрушки. — Нам нравилось болеть. А ты так хорошо лечила нас, что теперь у всех у нас железное здоровье! И все благодаря тебе!
— Но мы играли не только в больницу, — продолжала мама. — Мы играли и в то, что на дворец напал дракон, который хотел меня похитить, и мы оборонялись, а ты, Буратино, был военачальником.
— Да, было дело! — гордо сказал Буратино и задрал нос. — Я искрошил дракона в капусту и бросил его отрубленные головы к твоим ногам.
— А драконом быть приходилось мне, — проворчала в углу пятнистая свинка, голова которой привинчивалась пластмассовыми винтиками. И вздохнула. Но мама не слушала её, а продолжала вспоминать.
— А однажды дракон все-таки захватил нашу крепость и увёл меня в плен в свою пещеру. И вы пришли меня освобождать. Помните? Это было так интересно!
— Помним, помним! — закричали игрушки. — А не сыграть ли нам снова в эту игру? Прямо сейчас!
— Нет, только не сейчас, — возразила мама. — Мне надо забрать принца из детского сада. Но как-нибудь, и довольно скоро, непременно поиграем. Согласны?
— Да! — закричали игрушки. А Буратино добавил:
— Так мы и поступим, а сейчас я тоже спешу. Мне надо в детский сад за моими малышами.
И в комнате игрушек поднялись шум и гам, так как почти всем игрушкам надо было торопиться в детсад за своими детками.
29
Вечером смотрели телевизор.
— Чего ради они гонят такую чепуху? — возмущался отец, который с большим удовольствием переключился бы на другой канал, показывающий в это время автомобильные гонки. — У этой картины нет ни рогов, ни хвоста!
— У фильма и не должно быть рогов, — возразила Сирли, но Сийм встал на сторону отца и заявил, что ему тоже интереснее был бы фильм с рогами и хвостом, похожий на самого чёрта.
— Ты испугался бы такого фильма, — сказала Сирли с презрением. — Ты для него ещё слишком мелкий!
Сийм рассердился.
— Дура ты, Сирли! — закричал он. — Круглая дура! Я ничего не боюсь!
— Летом в луна-парке ты боялся! — напомнила Сирли. — В замке привидений. Скажешь, нет? Да ты визжал, как будто тебя режут!
— У меня нога вдруг заболела, — сказал Сийм. — Потому я и закричал. Но я не испугался.
— Что ты врёшь, с чего бы это у тебя нога заболела? — поинтересовалась Сирли. — Ты ведь не падал. Боялся — вот и всё!
— Не ругайтесь! — прервала их мама, а Сирли ответила, что вообще не собиралась говорить с Сиймом, это Сийм с отцом завели разговор про рога и хвост и не позволили спокойно смотреть телик. Там как раз показывали сериал про храброго водноспасателя, и актер, который играл спасателя, нравился Сирли безумно. Все девочки её класса были в него влюблены. Они собирали фотографии и постеры спасателя. У Сирли на стене висело несколько таких постеров. Сийм вспомнил об этом, коварно улыбнулся и ушёл в другую комнату.
Отец оглянулся и сказал:
— Пойду-ка я, пожалуй, спать.
— Так рано? — удивилась мать.
— Да, — ответил отец. — Я встану в четыре часа, чтобы посмотреть футбол.
— Ненормальный! — решила мать. Но тут из другой комнаты вышел Сийм, весь сияющий от с трудом скрываемой радости, и заявил, что тоже хочет смотреть ночью футбол.
— Ты? — удивилась мама. — Что это тебе взбрело в голову? Детям по ночам положено спать!
— Хочу смотреть футбол, — завопил Сийм. Сирли на это пригрозила, что если Сийму позволят встать в четыре часа, то и она встанет, так как она старше Сийма, и это нечестно, если старшей сестре не позволяют то, что позволили маленькому брату.
— Ты любуйся своим спасателем, пока крокодил его не сожрал! — огрызнулся Сийм.
