Александр Валевский - Весь в отца
Пользуясь светом фар, Вася стал переходить улицу, выбирая на мостовой подсохшие места.
У машины, хлопоча и ругаясь, возилась одинокая фигура.
— Доски надо под колёса! — крикнул Вася. — Не съедешь!
На минуту возня прекратилась, и из-под кузова показалась голова шофёра.
— Во, умный какой нашёлся! Изобретатель! — огрызнулся шофёр. — А где я тебе доски сейчас достану?
Он полез в кабину, включил мотор и попытался сдвинуться с места. Задние колёса бешено завертелись, обдавая Васю хлопьями мокрой грязи. Машину потянуло боком и занесло к канаве.
Проклиная всё на свете, шофёр выключил мотор и безнадёжно уткнулся головой в стенку кабины.
Темнота охватила улицу. Чтобы не попасть в лужу, Вася зажёг спичку и стал обходить грузовик.
— Не гаси, дай прикурить! — сказал шофёр.
При свете спички Вася взглянул на шофёра и увидел, что это был совсем молодой белобрысый и безусый парень.
— Куда едешь? — спросил его Вася, передавая спички.
— Да на станцию… — ответил шофёр. — Муку везу. Через два часа поезд, а я вот завяз тут… Два рейса сделал, а на третьем скис. Не улица, а болото! — добавил он с ожесточением. — К поезду не попаду!
— С другим пойдёт твоя мука, — заметил Вася. — Что поделаешь?!
Шофёр прикурил и, передавая спички, сказал с упрёком:
— С другим! Скажешь ты, паря! А если эта мука на фронт идёт, откладывать-то можно? Время какое! Надо, паря, по-комсомольски думать!
— Это ты прав! — сказал Вася. — Под колёса-то подложено что-нибудь?
— Лежат две плахи…
— Мостки надо сделать.
— Чё, чё? — переспросил шофёр.
— Мостки, я говорю…
— Из воздуха, что ли?! — язвительно заметил шофёр.
— А вот давай от забора досок с десяток отломаем, — предложил Вася.
— Посоветуешь!.. А в нарсуд кто пойдёт?
— Никто! Это мой забор.
— Как твой?
— Мой, ну… от моего дома. Я тут с мамашей живу. Давай ломай, другого выхода нет. Завтра приколочу на место, что уцелеет. Не велика беда!
— А ты не брешешь, паря?
— Вот чудак! Ломай, тебе говорю, а то к поезду опоздаешь. Топора-то у тебя, верно, нет? Подожди, я домой зайду.
— Не надо! — сказал шофёр, роясь в кабине. — У меня ломик имеется.
— Так давай, да поживей, а я тут тебе камешков поднатаскаю.
Шофёр включил фары и, расспросив подробно, какой забор можно ломать, пошёл через дорогу, хлюпая по грязи.
Вася стал собирать булыжник и обломки кирпичей, подкладывал их под колёса грузовика.
Сбоку уже доносился треск и визг стаскиваемых с гвоздей досок. Наконец появился и шофёр. Он тащил целую охапку досок и поперечных брусков.
— Заборчик-то у тебя неважнец, хозяин! — сказал он, бросая в кабину ломик.
Они положили доски сплошной рельсовой дорогой до самого подъема. Затем Вася залез под кузов и построил там в грязной жиже несколько крепких островков из кирпичей и булыжников.
— Ну, двигай теперь, только плавно, без рывков, поспокойнее, а я тут буду помогать тебе.
Шофёр дал газ, и колёса, сдавив бруски, кирпичи, булыжники и плахи, въехали на доски и стали медленно поднимать машину вверх.
Вытаскивая из грязи уже прокатанные доски, Вася забегал вперёд, выкладывал их быстро перед колёсами, потом, пропустив грузовик, упирался двумя руками в задний борт, помогая подъёму.
Через десять минут машина стояла на верху косогора. Дальше шла прямая, ровная дорога на станцию.
— Счастливый путь! — сказал Вася, отдуваясь и вытирая вспотевшее лицо и шею. — Теперь, верно, всё будет в порядке, а?
— Вот уж не знаю, в порядке ли! — сказал шофёр, и в его голосе послышалось беспокойство. — Успею ли один выгрузить сорок мешков? Не шутка!
— Почему же один? — удивился Вася.
— А грузчиков в ночное время не бывает, да и опоздал я, — верно, уж никто не надеется, что приеду…
— Беда мне с тобой! — сказал рассерженно Вася. — Неудачник ты какой-то! У меня без тебя хлопот полон рот.
Подумав немного, он прибавил уже примирительным тоном:
— Ладно, это я так сказал, сгоряча. Вдвоём-то мы эти мешки перекидаем? Как думаешь, паря?
— Вдвоём и разговору нет! — обрадовался шофёр. — Дело обеспечено на все сто!
— Ну, подожди пять минут, — сказал Вася. — Домой загляну. Неудобно, мать двое суток ждёт не дождётся…
— Давай действуй! — весело крикнул шофер и стал обтирать ветошью радиатор, насвистывая какой-то бодрый мотивчик.
Вскоре Вася вернулся.
— Отругала меня мамаша, — сказал он извиняющимся тоном. — Ясно, заботится обо мне, тревожится… За батьку душа болит — немцы бы не убили. Вот так! — глубоко вздохнул он.
Шофёр тоже глубоко вздохнул и сказал:
— Мамаша — она всегда будет мамашей. Святая душа!
— Едем! — сказал Вася, влезая в кабинку.
В руках у него был узелок с горячей картошкой и несколько огурцов.
— Хочешь? — спросил он шофёра.
— От огурчика не откажусь.
Шофёр захлопнул дверцу и дал полный газ.
Грузовик, набирая скорость, пошёл по шоссе.
Вася выглянул из кабинки и посмотрел на свой дом.
У освещённого окна стояла мать, глядя на тёмную пустынную улицу.
Вася приветливо помахал ей рукой и громко крикнул:
— Ма-а-ать! Вернусь зараз! Не тревожься!
Она что-то ответила и укоризненно покачала головой, а впрочем, может быть, это только показалось.
Первобытная девочка
Мы всегда считали, что для получения отличной отметки надо хорошо выучить урок. Оказывается, мы были очень неопытны, наивны, простодушны и даже невежественны в этом вопросе. Мы, например, ничего не знали о тех научных открытиях, которые сделала Лида Н. в области современной педагогической науки. Представьте себе: она изобрела средства, которые позволяют каждой ученице (и ученику, конечно!) добиться успеваемости, не приготовляя уроков и даже не заглядывая в учебники. Открытие это оказалось столь фантастическим, что мы, не запрашивая Академию наук СССР, сами заочно присвоили Лиде учёное звание «профессора чёрной магии».
Некоторые ребята, наверное, усомнятся в том, существует ли у нас такое звание.
Хорошо! Пусть такого звания нет, но его надо придумать, чтобы отметить значение открытия, сделанного Лидой.
Самое удивительное, что весь её «научный труд» легко уместился на трёх страничках личной записной книжки, которую, кстати сказать, мы случайно нашли на скамейке бульвара.
Опубликуем же это «учёное произведение». Оно называется очень скромно:
ПРИМЕТЫ И СОВЕТЫ
1. Все лучшие числа с семёрками: 7, 17, 27.
2. 13-ю ступеньку на школьной лестнице надо перепрыгивать, наступать нельзя — приносит в учёбе несчастье.
3. Контрольные работы боятся чёрных лент в косах, лучше всего вплетать белые или красные.
4. Перед тем как идти на экзамен, надо нагрубить дворнику.
5. Встретишь грузовик — не глядя на него, зажмурься. Нагруженный (тяжёлый) грузовик — будет тяжко у доски. Пустой — в голове пусто. Хороша легковая машина — легко ответишь. Улыбнись ей, но не смейся.
6. Когда вызывают к доске, встань левой ногой, коснись ладонями коленок, повтори про себя:
Чашечки коленные,
Не подведите!
Отметочки отменные
Принесите!
7. Билет на экзамене тяни левой рукой, опираясь на левую ногу, смотри налево (ни чуточки не мигая!).
Дальше следует ещё не менее дюжины спасительных способов. Но мы считаем, что и приведённого достаточно. Гениально, правда? Ведь подумать только, какое это подспорье для всех отстающих и неуспевающих. Следи только за приметами, выполняй советы — и всё будет в порядке!
Однако это великое открытие вызвало у нас много вопросов, вот например: белые и красные ленты, отказывается, благотворно влияют на отметки… Ну, а как быть мальчикам? Ведь у них нет ни кос, ни лент! Что делать? Непонятно!
Хорошо грубить дворнику, когда живёшь в городе! А что делать несчастным ребятишкам в сельской местности? Откуда там дворники! Лида не поясняет, как поступить: грубить кому-нибудь другому, например колхозному сторожу, или проваливаться на экзамене.
Не ясна также вся история с этими грузовиками и легковыми машинами. А вдруг встретится по дороге в школу автобус, трамвай или троллейбус? Улыбаться им или нет? Может, подмигивать надо или языком прищёлкивать? Неизвестно!
Словом, когда мы читали этот «учёный труд», вопросов у нас накопилось много. К счастью, на обложке записной книжки оказался номер школы, в которой учится Лида Н. И вот мы, радостно улыбаясь всему городскому транспорту, помчались прямо в школу. Мы прыгали сразу через две ступеньки по школьной лестнице, не считая, какая из них тринадцатая, и благополучно «допрыгали» до кабинета директора Ивана Петровича.
