Анна Антонова - Письмо звездному мальчику
– И он взял? – изумилась я.
– Так она после спектакля, вместе с цветами.
У меня в голове что-то щелкнуло – я вспомнила врученный Теркину не то пакетик, не то коробочку…
– Даже работать сюда устроилась, – продолжал не заметивший моего ступора Кирилл.
– Куда – сюда? – в первый момент не поняла я. – В театр, что ли?
– Ну да, – снисходительно пояснил он. – А что, с четырнадцати лет на сколько-то там часов в день можно. Только разрешение родителей нужно. Ее предки, конечно, сначала ни в какую, но Катька ныла-ныла, вот они в итоге и согласились.
– И что она тут делает?
– Да известно что – полы моет.
Только третий звонок спас меня от недостойных настоящей леди сумбурных вопросов и восклицаний «Правда? Не может быть! Неужели в самом деле?» и тому подобных. Мы спешно прервали разговор и направились в зал. Сегодня у меня для разнообразия был честный билет в партер – бегать в поисках свободного места с букетом наперевес на глазах специфической детско-родительской публики я не собиралась.
Мне казалось, что «Звездный мальчик» окажется чем-то наподобие не так давно виденной мною «Снежной королевы», поэтому настроена я была весьма скептически, не ожидая от детского спектакля ничего выдающегося. Но уже на первой сцене с дровосеками я поймала себя на мысли, что происходящее на сцене меня по-настоящему затягивает. А уж когда дело дошло до явления Шмарова, я забыла, где нахожусь и зачем сюда пришла – настолько классно он выглядел. А как играл! Юлькины опасения оказались напрасны – он вовсе не смотрелся дядей-переростком, изображающим ребенка. Не верилось, что это вполне взрослый парень двадцати с чем-то там лет, перед нами и в самом деле был капризный избалованный мальчик, совершавший все положенные по сказке непотребства.
Его «пострашнение» произошло в самом конце первого действия, так что я даже не успела ничего разглядеть. Выйдя в фойе, я вытащила из сумки телефон и стала отстукивать Юльке эсэмэску. «Сказка супер, Шмаров супер», – набрала я и задумалась: а стоит ли такое отправлять? Только душу разбережу… Нет, лучше потом все расскажу, при встрече.
Второе действие началось с лишений и гонений утратившего красоту звездного мальчика. Но, вглядываясь в лицо Шмарова, я не находила никаких следов уродливого грима, лицо было по-прежнему Лешино. Только его выражение неуловимо изменилось, приобретя отталкивающие черты. Когда же дело дошло до цепей и кандалов, я так стиснула свои цветы, что чуть не сломала их. Шмаров был бледен и красив, несмотря на лохмотья, и мне бы даже в голову не пришло назвать его жалким и несчастным.
Занавес закрылся. Когда я проходила мимо Кирилла, он поднял на меня глаза, и я неожиданно улыбнулась, одновременно сознавая, что улыбка предназначается уже не ему.
На этот раз возле сцены толпились дети. Мальчик лет шести еле удерживал роскошные розы, а его мать жестами подзывала зайчика. Я переживала, что Шмаров не обратит на меня внимания за другими цветами, но дети ему ничего дарить не собирались. К финалу звездный мальчик исправился и стал хорошим, так что ребятишки потеряли к нему интерес. Гораздо больше им понравились разнообразные зверушки, в костюмах которых актеры во время поклона смотрелись особенно нелепо. Но им-то и достались все цветы.
Когда возле сцены нарисовалась я, бабулька-билетерша, охранявшая лесенку, повернулась и строго сказала:
– На сцену нельзя!
– И не собираюсь! – обиделась я.
За два месяца регулярных походов в этот театр я успела заметить, что на сцену нельзя. Все дарители цветов болтались внизу и тянули свои букеты, а актеры подходили и нагибались за ними – только что на коленки не вставали. Почему нельзя подняться на сцену, нам было решительно непонятно. По моей версии, это сделали для того, чтобы не нарушать очарования спектакля и границы между реальным и воображаемым миром. Юлька смотрела на вещи проще – заявила, что администрация театра боится поклонников, которые, забравшись на сцену, могут в пылу фанатских чувств как-нибудь повредить своим любимцам.
Когда Шмаров наконец вышел кланяться, держа за руки своих «родителей», я приблизилась к краю сцены и протянула цветы. Он увидел меня, и глаза его удивленно распахнулись. Он смотрел на меня со смущением и замешательством, словно не зная, что делать. Подойдя и взяв букет, он улыбнулся и тихо сказал:
– Спасибо.
Так тихо, что даже стоявшая рядом билетерша, думаю, ничего не услышала.
Глава 9
Потерянный рай
Погода не улучшилась и днем, но я уже не обращала внимания на лужи под ногами и летящий в лицо снег. Я шла тихо, словно боясь нарушить хрупкий слой снега на мокром асфальте, вспоминала изумленные глаза и мягкую улыбку Шмарова и сама начинала улыбаться. А в голове в такт шагам складывались строчки. Я сочиняю стихи?..
Когда я спустилась в переход и откинула капюшон, на меня стали оглядываться. Я вытащила зеркало – Юлькина тушь, которой я красилась утром, безобразно потекла.
– Не надо, тушь у меня хорошая, – обиделась подружка.
Я заявилась к ней прямо из театра, не заходя домой. Кстати, надо будет позвонить, а то меня, наверное, уже совсем потеряли. Засосало театральное болото!
– Если она дорогая, это еще ни о чем не говорит. Своя у меня в любую погоду держится.
– Вот и носи в следующий раз свою! – заключила Юлька и без всякого перехода спросила: – Ну, как там Лешенька?
– Хорошо, – я почувствовала, что снова начинаю улыбаться. – Очень хорошо. Просто замечательно. В глазки посмотрел, улыбнулся, «спасибо» сказал…
– Ну вот, – удовлетворенно заметила она. – Все он умеет. Просто растерялся в прошлый раз, не знал, как себя вести.
– А теперь, выходит, узнал?
– А ему старшие товарищи подсказали, – ехидничала она. – Пришел Шмаров к Горину. «Миша, – говорит, – мне тут девушка цветы принесла, не знаю, что делать». Тот его и научил: «Надо, мол, спасибо сказать».
– Не знаю, – с сомнением протянула я. – Но он на самом деле мне обрадовался. Не то что в прошлый раз.
– Интересно, что это с ним такое случилось?
– Да ничего не случилось, – пожала плечами я. – Просто настроение было хорошее. Он и радовался – сказка, дети, главная роль…
– Кстати, как он там смотрелся-то? – спохватилась Юлька.
– Супер, – процитировала я свою неотправленную эсэмэску.
И рассказала, как крут «Звездный мальчик».
– Короче, это «Королева Марго» для детей, – подытожила я.
– Да, – протянула Юлька. – Детский спектакль – лицо театра.
– Звучит странно… – задумалась я, но вспомнила «Снежную королеву» и перестала сомневаться: – Хотя что-то в этом есть. Если они для детей стараются и играют в полную силу, то… Молодцы они, в общем. А Шмаров – главный молодец. И ко мне сегодня нормально отнесся… Ладно, посмотрим, что с ним будет в следующий раз.
– Ты еще собираешься? – Юлька посмотрела на меня как на ненормальную.
– Конечно. Теперь на «Королеве» подарю. Пусть видит, что мною освоен весь его репертуар. Просто интересно, к чему это приведет. И пусть мне будет хуже!
– А ведь будет хуже! – покачала головой она. – Он станет видеть в тебе реального живого человека…
– Как это? – не поняла я, а Юлька вдруг спросила:
– Он тебе нравится?
– Нет, – честно ответила я.
– А кто нравится?
– Теркин.
– Ну, слава богу, – вздохнула она. – А я уж думала – все…
– Знаешь, – задумалась я, – я смотрела один фильм, там герой говорил другу о своей девушке: «Она мне никогда не нравилась. Она мне и сейчас не нравится. Я ее люблю».
– Значит, любишь? – усмехнулась Юлька.
– Да нет, – задумалась я. – Он мне не нравится, но меня к нему тянет. Понимаешь?
– Чего ты хочешь? – вместо ответа спросила она.
– Власти, – ответила я, не задумавшись.
– У тебя не будет над ним власти, – твердо сказала моя верная подруга. – У него свой мир. Он там спрячется, и ты его не достанешь.
– Достану, – упрямо сказала я.
– Ничего у тебя не получится, – качнула головой она. – Я думаю, ему вообще все равно. И все надоело.
– Да почему? – не отставала я.
– Ну, болтается он в этом театре, а ничего не добился, играет каких-то звездных мальчиков. Никто на него внимания не обращает, никому он не нужен…
– Мне нужен!
– А ему, мне кажется, ничего не нужно. Выходит на сцену по привычке, потому что работа такая…
– «И взгляд в толпу привычно искалечен усталостью…» – прочитала я.
– Что это? – подозрительно спросила Юлька.
– Стихи, – смутилась я.
– Сама придумала?
Я вынуждена была подтвердить этот сомнительный факт своей биографии. Но Юлька отреагировала на удивление флегматично.
– Вот-вот, – кивнула она. – Искалечен. Усталостью.
– А я его повеселю!
– Ничего у тебя не получится, – повторила она.
– Кстати! – вспомнила я. – Мне тут про Теркина такое рассказали!
И я поведала о своем знакомстве с видным представителем фанатского племени Кириллом и о неадекватной теркинской поклоннице Кате.
