Шарлотта Янг - Графиня Кейт
— А вы, Кейт, помните своего дядю Джайлза?
— Ах, батюшки, нет! Я ведь была еще совсем маленькой, когда он уехал! — ответила Кейт.
Слово «батюшки» она употребляла по большей части некстати, и тут произнесла его с таким жаром, что леди Барбара даже оглянулась на нее.
— Ну, а кого-нибудь из их семейства вы видели? Энтони или бедного Фрэнка, пока они еще не уехали в Индию к отцу? — спросил опять Лапоэр.
— Ах, батюшки, нет! — Кейт повторила свое «батюшки» уже от конфуза, который всегда заставлял ее делать то, чего не следовало.
— Ох, моя племянница слишком долго была вдали от своих родных… — вмешалась леди Барбара, желая чем-нибудь оправдать просторечные словечки Кейт.
— Мистер Вардур, я надеюсь, здоров? — спросил лорд Лапоэр, снова обращаясь к девочке.
— Ах, да, покорно благодарю! А вы его знаете? — оживилась Кейт.
— Я видел его два или три раза, — ответил Лапоэр ласковее прежнего. — Когда будете писать ему, напомните, пожалуйста, обо мне!
— Хорошо, — поспешила ответить Кейт. — Только ведь он всегда говорил, что это совершенный вздор!
Тетка едва удерживала свое негодование и только из приличия не начала бранить Кейт тут же при посторонних. Но лорд Лапоэр смеялся от всей души и продолжал расспросы.
— В самом деле? И что же именно он считает вздором, позвольте спросить, леди Кергвент?
— Ну, например, всякие изъявления почтения, поклоны… Письма, которые Мэри получала от своих подруг по пансиону, были обычно наполнены разными нежностями и признаниями в любви, и мы всегда над ней смеялись. А Эрмин, бывало, не читая еще, знал, что в них содержится!
— Прошу вас заметить, — ответил Лапоэр серьезным тоном, за которым Кейт, однако, смогла распознать шутку, — прошу вас заметить, что я вовсе не намеревался посылать мистеру Вардуру изъяснений в любви. Здесь дело совсем в другом!
— Да, — кивнула Кейт, — только я не уверена, что вы действительно его помните.
— По-вашему, приветствия, которые мы посылаем в письмах, не приносят никакой пользы? — спросил Лапоэр.
Вопрос этот так поразил Кейт, что она не нашлась, что ответить.
— То есть не только пользы, — продолжал Лапоэр, — но и удовольствия?
— Я не понимаю… В чем тут удовольствие? — прервала Кейт.
— Значит, для вас приятнее быть всеми забытой?
— Никто никогда не может забыть па… дядю Вардура! — воскликнула Кейт с жаром.
— Разумеется, нет, — согласился лорд Лапоэр таким тоном, в котором слышно было, что Кейт ему чрезвычайно нравилась. — Разумеется, такого человека забыть нельзя, знакомство с ним можно считать за честь. Поэтому я прошу вас, леди Кергвент, сочинить такое послание, которое в достаточной мере выражало бы и мое глубокое почтение к мистеру Вардуру, и доставило бы ему удовольствие!
С этими словами лорд Лапоэр взял Кейт за руку, и девочка почувствовала, что он и в самом деле думал так, как говорил.
Весь этот разговор ужасно мучил теток девочки. Они поспешили переменить тему, но Кейт вдруг прервала их на середине фразы.
— Я знаю, что надо сделать! — воскликнула она вдруг тоненьким голоском.
— Знаете? И что же именно? — добродушно улыбнулся лорд Лапоэр.
— Вот если бы вы могли ему помочь в перестройке церкви! Наша церковь, знаете, маленькая, а с этими новыми работами на железной дороге прихожан теперь так много, что все поместиться там не могут, хоть у нас бывает служба по три раза. Поэтому мы хотели сделать пристройку к церкви, но это будет стоить 250 фунтов, а у нас всего 13 фунтов 15 шиллингов и 6 пенсов. Вот если бы вы были так добры и дали хотя бы один шиллинг на церковь, это было бы гораздо лучше всяких выражений почтения и тому подобной ерунды!
— Я согласен, это будет гораздо лучше! — кивнул лорд Лапоэр.
— Ох, не обращайте внимания! Она сама не знает, что говорит, извините! — поспешно забормотала леди Барбара.
Но лорд Лапоэр не обратил на ее слова особого внимания. Он вынул кошелек и, достав пять фунтов, положил их в руку Кейт.
— Вот, душа моя, — сказал он, — разделите это на две части и перешлите каждую отдельно мистеру Вардуру, искренне пожелав ему от меня успеха в хорошем деле. Вы можете это сделать?
Кейт повернулась к нему вся багровая и от радости не могла вымолвить ни слова. Чувствуя, что ее ожидают гнев и брань теток, она тем не менее ощущала себя очень счастливой.
Тетки поднялись со своих мест.
— Пойдемте, Кэтрин, лучше с нами наверх, — произнесла леди Барбара тихим и серьезным голосом, который служил верным признаком ее неудовольствия. — И постарайтесь развлечь чем-нибудь Эрнеста в задней гостиной, пока мы с лордом Лапоэром займемся делами.
Сердце Кейт запрыгало от радости при известии о том, что у нее будет наконец компания для игр. Сунув драгоценные деньги в карман, она побежала наверх, и, когда Эрнест поднялся по лестнице, дверь гостиной уже была ею распахнута настежь.
Лорд Лапоэр и леди Барбара завалили весь стол бумагами, леди Джейн подсела к ним, а дети остались за тяжелой красной шторой, разделявшей комнаты. Сначала там царила глубокая тишина, потом послышалось легкое хихиканье, затем тихий разговор и, наконец, едва сдерживаемые взрывы хохота.
Леди Барбара начала проявлять некоторое волнение и хотела даже посмотреть, чем заняты дети.
— Нет, нет, — остановил ее лорд Лапоэр, — оставьте ее в покое. Боюсь, бедной девочке нечасто выпадает возможность разоткровенничаться. Я еще повеселю ее, когда мы в следующий раз все соберемся в Лондоне!
Взрывы хохота между тем старательно удерживались, и только изредка из-за шторы доносился какой-нибудь звук или вскрик.
Из всего этого можно было заключить, что Кейт и Эрнест вполне подружились. Они уже поведали друг другу о своих любимых играх, Кейт рассказала своему новому приятелю о Вардурах, расспросила и о его братьях и сестрах. Девочка пришла в восторг, узнав, что Аделаида, сестра мальчика, любит лазить по деревьям и что, когда Кейт будет гостить у них в доме, Эрнест выучит ее ездить верхом.
Потом дети начали придумывать игру, которая была бы возможна в их нынешнем положении. Сначала они бегали вокруг стола, потом стали ловить друг друга, и понемногу это последнее превратилось в увлекательную охоту за диким индейцем. Однако когда зонт тети Джейн уже был превращен в смертельное оружие, кринолин индейца повалил два стула и этот индеец вовремя догадался сдержать свой воинственный крик, Кейт пожаловалась на то, что играть здесь невозможно, и предложила отправиться на лестницу.
Эрнест охотно с ней согласился, прибавив, что дома у них есть большая галерея со статуями и что лучше нее в мире нет места, чтобы бегать и шуметь.
— Ах, как я хотела бы там побывать! — воскликнула Кейт, усаживаясь на перила лестницы, которая в ходе игры была объявлена ее домом. — Вот бы мне увидеть статую!
— Статую? Да тебе, я думаю, всякий день приходится их видеть.
— О, я же не о тех больших статуях, которые стоят на улице или в парке! Эти уродины изображают Ахиллеса, поднимающего кверху щит, точно зонтик! Нет, я бы хотела видеть произведение великого ваятеля Джулио Романо[9]!
— Но он не был ваятелем!
— Нет, был! Разве не он сделал… как ее звали?.. Гермиону! По крайней мере, у Шекспира сказано, что он!
— У Шекспира? Так ты видела «Зимнюю сказку»[10] на сцене?
— Нет, папа… то есть дядя Вардур читал нам ее в прошлом году на Рождество.
— А я видел ее в театре. Мы с Альфредом ходили туда прошлой весной с гувернером.
— Ах, пожалуйста, давай представлять ее! Посмотри, вот тут на стене прибит маленький кронштейн, мне всегда хотелось стать на него и изображать, как Гермиону, которую муж уже считает умершей, показывают ему в виде статуи работы Джулио Романо.
А когда он начинает сожалеть о том, что приказал умертвить бедняжку, она вдруг спускается с пьедестала под звуки музыки. Вон там стоит маленький орган, мы его заведем, и это будет наша музыка.
— Хорошо, тогда я буду лев или медведь, растерзавший придворного, которому поручено было умертвить дочку Гермионы Пердиту, а он вместо этого отвез ее на остров.
— Да, да, отлично! А я буду придворный! Только прежде нужно сделать из подушек люльку для Пердиты.
— А где будет Богемия?
— В зале! А ковер на лестнице будет море, потому что оттуда тетки не услышат рычания льва и медведя!
Предосторожности эти не были лишними. Рев льва и ворчание медведя, как и пронзительный крик придворного хоть и долетали до гостиной, но в довольно приглушенном виде и не производили на взрослых сильного впечатления.
Но когда леди Джейн подписывала какую-то деловую бумагу, из-за занавески раздался громкий крик:
— Ай! Ай! Он подламывается, трещит! Сними меня, Эрнест! Помоги, скорее! Ой!
