Тимоте де Фомбель - На волосок от гибели
Собравшиеся притихли. Папа вышел из-за кафедры, положил ящик на пол, осторожно снял одну из стенок, и все увидели, как Балейна выбралась оттуда. Мой подарок твердым размеренным шагом двигался по залу, неся на спине всё те же черную коробочку и пузырек. По залу волной пробежал восхищенный шепот. Все были потрясены и завороженно смотрели на Балейну. Я заметил даже, что один из премудрых старцев заплакал от умиления. Неужели моя игрушка так для них важна? Да, ожившая Балейна предвещала новую эру в истории древесных жителей.
Папе устроили грандиозную овацию, оглушительные крики «ура!» ласкали слух мамы, заставили покраснеть от злости Тони Сирено и привели в трепет все листья с окрестных ветвей.
Следующую неделю мы провели в кромешном аду.
Каждый день к нам приходило по двадцать, тридцать, а то по и пятьдесят человек, желающих непременно поговорить с отцом. Они выстраивались в очередь, часами сидели на кухне и пили горячий напиток из коры. Мама улыбалась каждому из гостей, но в душе все больше тревожилась: папа таял на глазах.
Он замкнулся в себе, все время сидел в кабинете. Потерял аппетит. Страдал бессонницей. За пять дней постарел лет на тридцать. А на шестой перестал выходить к посетителям. Мама от его имени попросила у всех прощения и предложила разойтись по домам. Они ушли, но крайне неохотно.
Мама постучалась к отцу, он открыл ей. Я тогда был занят: из липкой массы хлорофилла лепил муху, чтобы папа когда-нибудь оживил ее и заставил по-настоящему летать. Увлеченный своим замыслом, я перемазался до ушей.
Через несколько часов мама вернулась. Казалось, разговор ее успокоил. Мне она сказала одно:
— Завтра папа выступит перед Верховным Советом.
На следующий день в зале заседаний было не протолкнуться. И волновались все гораздо сильнее. Теперь папа усадил нас поближе к себе: в первом ряду, напротив кафедры. Внизу собралось все высшее общество, изысканное и нарядное, а наверху, на балконах и ярусах, опоясывающих зал, набился народ попроще, повеселее, что пришел поглазеть на любопытное зрелище.
Все знали, что папа будет объяснять, как ему удалось оживить Балейну. Понять сложную научную лекцию никто не надеялся, но каждый желал на ней присутствовать. Многим не удалось пробраться внутрь, и они облепили ветку снаружи. Сотни людей заглядывали в зал через потолочное отверстие. А один смастерил себе трапецию и повис над головами зрителей. Те, смеясь, бросали сидящему на неудобном насесте сладости. Он был безмерно счастлив, что привлек к себе всеобщее внимание.
Папа пригласил своего ассистента Тони Сирено и посадил его рядом с нами в первом ряду. Толстый коротышка пришел в слишком тесной рубашке и, хотя держался с большим достоинством, выглядел не таким сердитым, как в прошлый раз. В душе Тони был доволен: в кои-то веки о нем не забыли.
Объявили, что лекция начинается. Никогда не забуду этот миг. Все вокруг улыбались нам с мамой. Улыбались в последний раз. С тех пор на Вершине никто нам не улыбался…
Тоби взглянул на Элизу. Она лучезарно ему улыбнулась. Да, одна улыбка на Нижних Ветвях стоит всех улыбок Вершины. Некоторое время Тоби молчал, собираясь с духом…
И, когда заговорил снова, голос у него не срывался и не дрожал.
7
Ненависть
— Папа стоял посреди зала, полного притихших людей, которые сосредоточились и приготовились слушать. Я почувствовал, как у мамы похолодела рука. Все это время она не отводила взгляда от профессора Лолнесса, своего мужа, — их словно связывала прочная невидимая нить. Я один ее замечал — нить или прозрачную радугу.
До сих пор помню каждое его слово. Все ожидали сухих и скучных научных объяснений и, наверное, очень удивились, когда профессор заговорил просто и обыденно:
— Все вы знаете, что по лубу движется нисходящий ток. А иногда даже слышите, как он бурлит внизу под корой. Мы привыкли использовать его в нашей повседневной жизни. Из древесного сока делают клей, строительный раствор, посуду, игрушки, мебель, из него добывают сахар для конфет, застывшие прозрачные пластины вставляют в окна… Он всегда под рукой, всегда рядом, стоит только просверлить в коре крошечную дырочку. Точно так же тля пьет сок из листа. Да, мы похожи на тлю. Я обожаю тлей. Открою вам секрет. Я мечтал бы стать настоящей тлёй. Иногда по ночам я надеваю зеленый костюм и воображаю, будто я тля…
Сначала с разных сторон послышались робкие смешки, а вскоре расхохотался весь зал. Только толстяк Джо Мич, сидевший один на двух стульях в первом ряду, не смеялся, а громко храпел, ни на кого не обращая внимания. Подручные Джо, Рашпиль и Торн, сидевшие справа и слева от него, изо всех сил старались сохранить серьезность. Папа поднял руку, призывая к тишине:
— Позвольте продолжить рассказ… Рассказ о древесном соке. Стать тлёй мне не удалось, и с горя я проделал отверстие в коре и стал наблюдать. Так я впервые увидел то, чем раньше не интересовался. Нисходящий ток… Ничего особенного… Он струился себе и струился, как сто лет назад, струился вчера и будет струиться завтра, если нам повезет. Прежде я о нем не задумывался, близорукий, как всякая тля…
Папа взглянул наверх и увидел парня на трапеции.
— А теперь слушайте внимательно. И постарайтесь представить такую картину… Вот, к примеру, господин клоун сорвется с насеста. И все, кто заглядывает в потолочное отверстие, тоже попадают вниз. А еще немалая часть публики спрыгнет с балконов и ярусов. Вот вам нисходящий ток. Движение сверху вниз, словно у древесного сока. Прекрасное движение, особенно если полетит вниз, раскрыв зонтик, вон та прелестная барышня…
Девушка на третьем ярусе покраснела. Мальчишки засвистели. Папа озорно улыбнулся маме.
— Итак, некоторое время все будут падать. Но часа через два, когда на полу образуется куча-мала, окажется, что падать больше некому. Движение сверху вниз прекратится. А нисходящий ток все струится по лубу — безостановочно, внутри ствола, внутри каждой ветки. В конце концов я задал вопрос, который, вероятно, хотите задать и вы: где его источник? Не может же он возникнуть сам собой на Вершине. Так откуда берется древесный сок?
Все озадаченно переглядывались — на это никто не мог ответить.
— Отлично вас понимаю. Я тоже нашел ответ не сразу. Сначала подумал, что листья на Вершине впитывают дождь и превращают его в древесный сок. Но ведь до этого я обнаружил, что они, наоборот, выделяют влагу… Может быть, вы помните мою лекцию о потоотделении Дерева…
Многие заулыбались. Уверен, никто не забыл, как папа, показывая, как потеет лист, держал над кипящим котелком крышку, чтобы пар оседал на ней каплями.
— В процессе размышления я пришел к выводу: раз древесный сок не падает с неба, значит, прежде чем спуститься по лубу, он где-то поднимается. Но где? Мне захотелось заглянуть в самую сердцевину ствола и ветки.
Он выдержал паузу.
— Вам известно, что я с самого начала выступал против строительства туннеля внутри Основного Ствола. Считал этот проект бессмысленным и безрассудным. Но раз уж его начали строить, решил туда заглянуть. Как только я приблизился к туннелю, мне сообщили, что работы прекращены. Подумать только! Бурить дальше никто не мог. На определенной глубине снизу начал бить мощнейший фонтан темной жидкости. Непреодолимое препятствие. Остались не у дел пятьдесят долгоносиков, специально обученных для строительства туннеля. Целых пятьдесят! Великое множество огромных прожорливых жуков. Прежде они проедали в Дереве туннель, но с прекращением строительства им стало нечего есть. Вырастили столько животных, а прокормить их не смогли! Никогда не видел зрелища ужасней: оголодавшие долгоносики в ярости метались по клеткам. Не стану больше ничего говорить, но повторю в который раз: наш мир катится в тартарары!
По залу пронесся ропот. Никому бы и в голову не пришло восставать против строительства туннеля. Не зря же его называли «прямой дорогой к прогрессу»…
Все взгляды обратились к Джо Мичу. Толстяк внезапно проснулся и зевнул во всю зубастую пасть, щуря слезящиеся глазки. Его помощники, Рашпиль и Торн, худющие, похожие на зазубренный край листа, не знали, стоит принимать слова профессора на свой счет или нет. Ведь именно их хозяин, Джо Мич, начал активно разводить и обучать долгоносиков, именно он стоял во главе всех строительных работ в последние годы. Профессор порицал туннель, стало быть, порицал Джо Мича и мог за это дорого заплатить — тот умел за себя постоять.
Папа отвесил Мичу легкий поклон и вежливо улыбнулся. Затем продолжил:
— Я надел каску и углубился в туннель. В месте затопления обнаружилось как раз то, что я ожидал увидеть. Темная жидкость толчками выходила на поверхность. Ну да, она шла снизу вверх. Восходящий ток. Это была не вода и не привычный для нас древесный сок. Туннель упирался в систему труб или сосудов, я внимательно их осмотрел: жидкость стремительно поднималась по ним. По моим подсчетам, за одну секунду она прибывала на миллиметр — таков рост моего сына. То есть на пять метров за час. Я набрал немного жидкости в пузырек и вернулся домой.
