Ольга Колпакова - Большое сочинение про бабушку
Обзор книги Ольга Колпакова - Большое сочинение про бабушку
ДОЧКИ, БАБУШКИ И МАМЫ
БЕГ С ГОРЫ
Летом Даша берёт маму, папу и брата и едет в деревню. Там живёт Дашина бабушка. И это самое лучшее время в году, когда все в сборе. Это называется бабушкино лето. Утром тебя ждут бабушкины блины. Днём — бабушкина речка. Вечером — бабушкины сказки. В деревне у бабушки — всё бабушкино.
Холмы вокруг бабушкиной деревни, само собой, называются бабушкины горки. Они совсем не крутые, и забраться на них могут даже самые старенькие бабушки. Зачем бабушкам лазить по горкам? Чтобы собирать клубнику, душицу со зверобоем, дикий чеснок или хотя бы заячью капусту. Ведь бабушки — они не просто так, как Даша с Илюшей, по горкам бегают, а только для какой-нибудь пользы.
Но даже бабушки любят сесть на самой вершине горки на тёплый камень и смотреть кругом. Нет, ничего не высматривать. А просто любоваться. С горки видно далеко-далеко. Другие страны, конечно, не видно. Но зато почти всю деревню и две речки можно разглядеть. Мост видно. По нему едут машинки. Илюшка, наверное, думает, что они игрушечные. Но они настоящие, только маленькие. Видно рощу. И ещё другие бабушкины горки. Они холмятся, холмятся до самых высоких гор. Туда ни бабушкам, ни Даше с Илюшей не забраться. Там высоко-высоко живут облака и начинаются маленькие ручейки. Ручейки текут вниз и растут, растут. И становятся теми речками, которые видно с бабушкиной горки.
Даша первая забралась на горку и уселась на большом камне. Мама, папа и Илюшка внизу. Тоже маленькие. Но настоящие. Бабочка на медунице. Она рядом. Большая. Да нет, тоже маленькая. Вернее, в самый раз. Бабочки такие и должны быть. Если бы они были маленькие, их было бы неудобно рассматривать. А если бы они были очень большие, как бы они садились на цветы? Села такая бабочка и — бултых — цветок обломился, бабочка упала, крылышко сломала. Нет, бабочки такие, как надо.
И кто это всё придумал? Ну, чтобы всё было такое, а не другое. Чтобы и ручейки были, и пятнышки на спинке косулёнка, и бабочки подходящего размера, и даже вот этот камень на верху горки, и если руки — то две, а нос именно один.
На камень к Даше выползла ящерка. Захотела на солнышке погреться. Забежал Илюшка, спугнул ящерку. Зашла мама, наклонилась к маленькой розовой гвоздичке.
— В детстве они пахли шоколадками, а теперь не пахнут, — огорчилась мама.
— Наверное, у тебя нос вырос, — сказал папа и положил пакет с бутербродами на камень. — Понюхай сразу три.
Мама понюхала. Гвоздички пахли шоколадом. И всё вокруг пахло совершенно удивительно.
— Это называется разнотравье, — объяснил папа. — Нанюхивайтесь на всю зиму.
Даша принялась дышать так старательно, что, казалось, вот-вот раздуется и взлетит, как воздушный шарик.
— Сейчас всё лето в себя вдохну, — сказала она. — А зимой буду вам потихоньку выдыхивать.
— Красота, — сказала мама и улеглась прямо на землю.
— Трава — красота! Солнце — красота! Небо — красота! — вдыхала Даша. — Облака — красота! Жить у бабушки — красота! Прыгать — красота! Бегать — красота!
А Илюша достал из кармана маленькую машинку и стал её катать по камню, приговаривая: «Та-та-та! Та-та-та!» Он-то точно знал, что красота — это маленькие игрушечные машинки. А самая большая красота — это большие игрушечные машинки, и чтобы у них открывались дверки и багажник.
— Всё, до самого верха надышалась. Больше не могу, — упала возле мамы Даша. — На свете ещё столько красоты, что совсем лопнуть можно. Наверное, всё на свете сделано для красоты.
— Увы, взрослые всё-таки ещё и для пользы, — вздохнул папа.
Он собрал пригоршню поздней костяники и угостил всех. А мама достала из пакета бутерброды и книжку про семиотику глаголицы.
Они поели костяники. Потом принялись за бутерброды. Потом заячьей капусты пожевали. У заячьей капусты на каждом толстеньком листочке были иголки. Это, наверное, зайцы нарочно придумали, чтобы волки их капусту не трогали. Заячьей капусты съели немного, только попробовали — остальное зайцам оставили.
Потом просто посидели. Только Илюша бегал, хотел поймать кузнечика и прокатить его на машинке. Мама открыла книжку, но тут же закрыла и убрала в пакет.
— У лета зелёные косы, — придумала Даша и запела:
У лета зелёные косы,
И бантики в них из бабочек,
На голове венок
И полный живот костяники.
Они с мамой спели эту песню три раза и добавили ещё припев: «Мы в центре лета сидим, с горки вокруг глядим, налюбоваться не можем!»
— И кто только придумал, что земля круглая, — сказал папа. — Никакая она не круглая. Просто плоская лепёшечка. И мы сидим в самом её центре. А за теми высокими горами уже ничего нет, там край света.
Это Дашу очень устраивало, потому что она до сих пор не могла понять, как люди с другой стороны земного шара не сваливаются. А так все понятно. Хотя нет, всё равно непонятно, на чём эта лепёшечка лежит, почему вниз не падает.
— Она по краям к небу пришита как раз теми высокими горами, — наконец решила Даша, — вот и не падает.
— А теперь пойдём вниз, — сказала мама.
Они сначала пошли, а потом пошли побыстрее, а потом побежали.
— Очень не разгоняйтесь! — предупредила мама, которая бежала позади всех. — А то затормозить не успеете и воткнётесь в край земли.
Но ноги бежали и не хотели тормозить. И руки болтались сами по себе, а потом стали махать, словно они крылья.
— Я уже чуть не взлетаю! — закричала Даша.
— Нет, я! Нет, я! — закричал Илюша, которого папа придерживал за руку.
— Не улетайте без меня! — закричала мама.
Но тут горка закончилась. И в край земли никто не воткнулся, зато воткнулись в дедушку с бабушкой.
— Ах вы мои золотые! — сказал дедушка, поймав Дашу с Илюшей.
— Ну, что видели? — спросила бабушка.
— Да ничего такого, — ответила Даша. — Одну только красоту.
ИМЕНА
Не у каждой девочки есть свой собственный косулёнок. У Даши есть. Уже несколько дней. Зовут его Бемби. Когда на лугу косили траву, косулёнок не успел убежать. Он только что родился. Мама косуля убежала, а малыша ранило косилкой. Но дядя Серёжа вовремя его увидел, привёз дедушке, и теперь у Даши был свой косулёнок. Он жил в пригончике, за небольшим забором.
Даша кормила его из соски молоком, а дедушка менял бинты на ножках. Красивый косулёнок, с огромными глазами и пятнами на спинке.
Даша постояла немного возле невысоких ворот, где ещё вчера лежал косулёнок, и пошла советоваться с мамой.
Мама лежала в гамаке — это было её любимым занятием уже третий день.
— У нас есть ведьма, — сообщила ей Даша.
— Кто из нас? — не отрываясь от книжки, поинтересовалась мама.
— Пока не знаю. Надо ловушку на ведьм поставить. И позвать добрую феечку, чтобы расколдовать Бемби.
— Насчёт ловушек — это к папе с Илюшей, они в огороде на горохе, — посоветовала мама. — А что с косулёнком?
— Он превратился в толстого, слюнявого и бледного. Ни одного пятнышка на спинке нет. А вместо хорошенького чёрного носа огромный мокрый и скользкий носище. Его точно заколдовали.
Мама очень удивилась, а потом поняла, в чём дело, и рассмеялась.
— Иди и сама посмотри! — обиделась Даша.
— Да я видела! — хохотала мама, выбираясь из гамака. — Это же не косулёнок! Это телёночек у коровы ночью родился! А твою Бемби дедушка в сенник перенёс!
И мама с Дашей побежали в сенник, чтобы проверить, как там косулёнок. Ему, а точнее, ей (дедушка сказал, что Бемби — девочка) было гораздо лучше. Она уже ходила у заборчика, дожидаясь молока. Потом они посмотрели на новенького телёночка. Телёночек стоял на ногах, чуть покачиваясь, и мычал громким голосом. Он был хотя и не такой красивый, как косулёнок, но очень забавный и милый. Бабушка принесла ему молоко в бутылочке, он выпил и стал просить ещё.
— Надо его как-нибудь назвать, — сказала бабушка. — После завтрака будем решать на семейном совете.
После завтрака все, кроме Илюшки, собрались на крыльце. Илья с Вертушкой сидели в песочнице и нагружали грузовик. Вернее, Илюша пытался загрузить в кузов собачку, а та увёртывалась.
— Давайте назовём его Камаз, — глядя на братцеву машинку, предложила Даша.
— А может быть, Июнь? Раз он в июне родился, — предложила бабушка.
— А он точно мальчик? — спросила Даша и предложила назвать его Хулиган, Смельчак или Сорви-голова.
Но бабушка отказалась выходить за ворота и на всю деревню звать телёнка: «Сорви-голова! Сорви-голова!»
— Бог знает, что соседи подумают, — сказала она и принесла с веранды народный календарь.
