Уинстон Черчилль - Костюченко Ирина

— По крайней мере теперь я понимаю, отчего ты дважды подряд провалил экзамен по математике в Сандхерсте. Оказывается, мы сейчас тратим немалые деньги на репетиторов с Кромвель-роуд только потому, что ты когда-то решил отстоять свою гордость. Это бывает, — неожиданно мягко сказал отец и впервые искренне улыбнулся.

— Так вот что я имею в виду: поддаваться давлению — это проявлять слабость и глупость. Человек может убеждать себя, что он сохраняет достоинство, если откуда-то «добровольно уходит». Но при этом он теряет реальную власть и возможность хоть как-то влиять на ситуацию. Я мог благополучно уйти из класса и держаться на расстоянии от математика, невзлюбившего меня. Возможно, это распространенная практика и в политике. Но она — не моя.

— Ты бы не ушел? — уточнил отец.

— Они бы сломали об меня зубы, — с апломбом заявил сын, задирая подбородок. — И даже челюсти, — добавил он.

— Мама!!! — обычно спокойный Джек неистово вопил. — Он упал и больше не разговаривает!

Леди Черчилль заметила, что лицо ее младшего сына побелело от ужаса.

— Откуда? Где? Где Уинстон? — интуиция матери работала безошибочно.

Подхватив узкое платье, она побежала к мосту над обрывом.

— Он там, внизу! На лестницу! На лестницу! — кричал Джек, бежавший первым.

— Роберт… Роберт с ним? — спросила запыхавшаяся мать.

— Да! Он остался, а я побежал за помощью, — заверил мальчик. И оптимистично добавил: — Уинстон еще дышал, когда я его видел в последний раз.

— Как это случилось, как? — допытывалась леди Черчилль.

— Уинстон прыгнул с моста! — сказал Джек.

— После сегодняшнего разговора с отцом? — мелькнула страшная мысль у леди Черчилль.

— Именно! Уинстон сказал, что в этом разговоре отец ему запретил стрелять куропаток во дворе. Поэтому мы решили играть в догонялки. Уинстон побежал на мост, и тут мы с Робертом с обеих сторон… — Джек жестами пытался показать расстановку сил.

— Господи! Неужели вы не видели, что он творит? — спросила мать, сбегая по деревянной лестнице в десятиметровый обрыв.

— Все произошло так быстро! Он перемахнул через перила! Мы кричали, чтобы он не прыгал! Даже обещали, что уйдем, что он уже выиграл. Но он все равно прыгнул… Вот они, вот! — Джек показывал направо.

— Ро-о-бе-ерт! Уинстон жив? — крикнула леди Черчилль.

— Жив, тетушка! Я послушал — дышит. Только не разговаривает и кровь везде. Штаны, куртка, трава, — комментировал Роберт, пытаясь подготовить мать к страшному зрелищу.

Но она уже летела к месту, где лежало неподвижное тело в изодранной одежде — ее сын. Правая нога Уинстона неестественно вывернулась, а лицо — было все в крови.

— Его нельзя трогать. Нам на занятиях говорили. Вы можете его поломать еще больше, станет только хуже! — воскликнул Роберт.

— Ты прав! Джек! Беги за носилками! И полотенцами! Пусть придет несколько человек — придется нести осторожно и поднимать по лестнице.

Леди Черчилль старалась мыслить быстро и четко, но ее трясло. Когда Джек понесся наверх, она закрыла лицо руками.

— Может, я приведу доктора? Он живет по ту сторону моста, недалеко отсюда. Я хотел сразу сбегать, но боялся оставить Уинстона самого, — предложил находчивый Роберт.

— Да, мой мальчик! И как можно быстрее! — не успела леди Черчилль договорить, как ее племянник уже взбирался по лестнице.

— Через полчаса я приведу врача, — крикнул он уже с моста. — Только бы он не ушел к пациенту!

Сельский врач успел вовремя. Он объяснил, как транспортировать человека с многочисленными травмами. Уже в доме, когда на Уинстоне разрезали всю одежду, врач установил диагноз: переломы конечностей и ребер, разрывы связок, травма головы. К вечеру прибыл его более опытный коллега, вызванный из ближайшего военного госпиталя. Он уточнил: у старшего сына лорда Черчилля разорвана почка.

Затем приехали «светила» хирургии из Лондона — родители не считались с расходами. В одной из комнат поместья даже оборудовали операционную, чтобы никуда не перевозить этот «обломок кораблекрушения», как назвал Уинстона его отец.

После трех недель между жизнью и смертью, пережив несколько операций и тяжелую лихорадку, наш герой стал понемногу приходить в себя.

Сначала он ничего не понимал и не помнил. Когда память вернулась, Уинстон рассказал, что прыгая с десятиметровой высоты, он рассчитывал на сосны, растущие в обрыве.

«Их верхушки почти касались моста, и я подумал — ничего особенного… Всего три этажа…» — объяснял он. Матери при этом всякий раз делалось дурно, а отец задумчиво смотрел на него. «Прав герцог, прав… Хоть он и сумасшедший, но судьба его бережет. Вопрос: для чего», — бормотал лорд Рэндольф.

Удивительно, но именно благодаря этому несчастью в жизни Уинстона произошли две важные перемены.

Во-первых, вынужденно прикованный к постели, он наконец взялся за «невозможную» математику. Простые и десятичные дроби, квадратные и дифференциальные уравнения, теория коэффициентов, синусы, косинусы и тангенсы, которые он так и не смог одолеть за несколько лет в школе, вдруг покорились ему за полгода.

На августовском экзамене в Сандхерсте, который он сдавал уже третий раз, юному Черчиллю наконец повезло. Ему попалась сложная задача, которую Уинстон решал буквально накануне. Если раньше из 2500 возможных баллов по математике он едва набирал несколько сотен, то на сей раз — получил 2000. Как тут было не поверить в счастливую звезду?

Во-вторых, сын лорда Черчилля, как только врачи разрешили перевезти его в Лондон, стал посещать дебаты в парламенте. Сначала на костылях, потом с палкой, затем прихрамывая, он наблюдал, как делается британская политика, изучал ее «кухню». При содействии отца, который разумно счел, что общение с лучшими умами своего времени предпочтительнее прыжков с десятиметровой высоты, Уинстон завязал полезные контакты. Он познакомился с людьми, бывавшими у них дома, с теми, к кому ездил отец, с кем он встречался на тех или иных мероприятиях.

В последние два года жизни лорд Рэндольф, сам того не осознавая из-за стремительного прогресса тяжелой болезни, дал сыну больше, чем за предыдущие восемнадцать лет. Никто не заметил, что этот искалеченный сумасшедший мальчишка не только слушал, разинув рот, все эти дипломатические small talks — короткие беседы. Он рассуждал и делал выводы.

Раздел шестой

«Зачем смерть прошла на волосок от меня, как не для того, чтобы я совершил что-то стоящее?»

— Папа! Папа!

Мальчишка орал так, что фермер Джон, доивший козу, подскочил с треноги. Он зацепил ногой ведро и ударился мизинцем. Молоко слегка хлюпнуло на штаны и ботинки, однако Джон успел поймать ведро.

— Вот, ч… — почти чертыхнулся он, но сдержался, заметив в дверях сарая рыжую голову и растаращенные голубые глаза сына.

— Чего ты вопишь? Забыл, что на этой земле любой шум, созданный англичанами, вызывает проблемы? — возмутился отец.

— Папа! У нас в погребе кто-то сидит! — десятилетний Джим пытался говорить тихо, но выходило не очень.

Фермер понял, что мальчишка не шутит — он действительно напуган. Только сейчас он заметил, что одна нога сына была босой.

— А что ты забыл в погребе? — строго спросил отец.

— Вообще я хотел… За вареньем я туда полез! Но лучше бы я этого не делал! — раскаяние сына звучало неподдельно.