Фрида Нильсон - Меня удочерила горилла
Она двинулась к палатке, а я осталась стоять, прислушиваясь. Но теперь ветер дул со спины, и голосов больше не было слышно. Я догнала Гориллу.
Уже стемнело. Было здорово, будто мы с Гориллой стали героями какой-то приключенческой книги; рядом горел костёр, а над головой простиралось звёздное небо.
Вода закипела, и Горилла спросила меня:
— Проголодалась?
Я ахнула.
— Мы не взяли еду! Теперь помрём с голоду!
Подмигнув мне, Горилла встала.
— Жди меня здесь, — с улыбкой сказала она и взяла мешок. — Я скоро буду.
И с треском исчезла среди деревьев. Сидя у костра, я считала секунды. Одной в тёмном лесу было страшно. Кругом раздавались странные звуки. Деревья покачивались и скрипели. В воздухе пронеслась какая-то птица. Ветер подул сильнее. Мне казалось, что я сижу здесь целую вечность. Когда же она вернётся?! Я уже почти разозлилась, как вдруг ветки снова затрещали, и передо мной возникла запыхавшаяся Горилла.
— Уфф! — сказала она и бросила на землю мешок.
— Где ты так долго была? — спросила я.
— Пришлось подождать, пока зажжётся зелёный свет, — сказала Горилла, вытирая со лба пот. — Смотри-ка, что я принесла.
Я заглянула в мешок. Там лежали картошка, морковка, брюква, лук и пастернак.
— Неужели это растёт в лесу? — спросила я.
— Хе-хе, — Горилла смущённо опустила глаза и вытряхнула на землю содержимое мешка. На свет показались кроме всего прочего две банки — с маринованной свёклой и солёными огурцами. У меня глаза на лоб полезли.
— Хрм, знаю я тут одно местечко, где всегда можно раздобыть еду. Ну что, полакомимся?
Немного погодя мы уплетали овощной суп. Он был горячий и очень вкусный. Наверное, потому, что мы приготовили его своими руками, да ещё в лесу. Ведь картошку и брюкву мы и раньше ели.
— Да-а, супчик удался, — сказала Горилла и засунула в рот солёный огурец. Неожиданно она изменилась в лице. — Но всё-таки воровать еду плохо, запомни.
Я захихикала.
— Жаль, что у нас нет фотоаппарата, — сказала я.
Горилла кивнула.
— Это точно. Могли бы сделать хорошие кадры на память. В следующий раз купим фотоаппарат.
В следующий раз. Да мы с Гориллой ещё сто раз пойдем в поход! А может, и больше. При этой мысли у меня по спине от удовольствия побежали мурашки.
Но в следующую секунду внутри всё сжалось. А может… Может, никогда больше не пойдём. И мне придётся вернуться в «Лютик». Я прижалась к её огромному животу.
— Как думаешь, что они решат? — спросила я.
Горилла погладила меня по щеке и осмотрелась по сторонам.
— Я много раз здесь бывала, — сказала она. — Сидела на мягком мху, смотрела на верхушки деревьев… По-моему, это подходящее место для побега. Особенно если хочешь сменить обстановку.
Я посмотрела на неё: что она имеет в виду?
— Постарайся запомнить это место. Что бы они ни решили, у нас всегда будет эта полянка. Я часто приходила сюда, когда… когда хотела сбежать. — Горилла сглотнула и внимательно посмотрела мне в глаза. — Хрм, я хочу кое-что тебе рассказать.
— Что?
Она волновалась и как будто не могла найти слов.
— Я… Я хотела сказать, что когда-то… — Но тут она покачала головой. — Не обращай внимания. Просто я хотела сказать, что мы с тобой во многом похожи.
Она снова замолчала. Огонь уютно потрескивал и искрился.
— Почему ты меня взяла? — спросила я.
Горилла немного растерялась.
— Ну, не знаю… Мне было грустно и одиноко. А жилось мне неплохо. Вот я и решила: раз мне тут хорошо, то и кому-то другому понравится. У меня ведь не хуже, чем в «Лютике».
Она замешкалась.
— Правда, сначала ты явно была не в восторге, так ведь? В какой-то момент я даже подумывала, не вернуть ли тебя обратно.
— Но почему ты выбрала именно меня, а не кого-то другого? — спросила я.
Горилла улыбнулась.
— Ты не ушла. Все остальные, как обычно, убежали. А ты — нет. К тому же у тебя были грязные руки. А с этим у меня тоже всегда были проблемы. Вечно я забываю их помыть.
От разговоров о приюте, Герде и мытье рук у меня на душе заскреблись кошки. Из груди вырвался тяжкий вздох. Горилла снова погладила меня по щеке.
— Лучшая книга на свете — «Приключения Оливера Твиста», — сказала она. — Знаешь, почему я её так люблю?
— Нет.
— Потому что в ней рассказывается о бедолаге, на которого всю жизнь сыпались беды и неудачи. Он, как и… Он, как и ты, вырос в детском доме и ни от кого не слышал доброго слова. Зато закончилось всё хорошо. Никогда не стоит падать духом.
Он ткнула в небо своим корявым чёрным пальцем.
— Смотри! Знаешь, что это?
Я прищурилась, глядя на большую звезду над нашими головами.
— Звезда, — сказала я.
— Правильно. Это обезьянья звезда. Обезьяньи звёзды больше, чем обычные. Иногда они светят ярче, иногда слабее. А однажды и вовсе погасают. Вот эта звезда светит над нашей полянкой сколько я себя помню. Но в любой момент может погаснуть.
Я поёжилась. Мне стало страшно, оттого что Горилла говорила спокойным голосом о таких грустных вещах. Как будто не было ничего особенного в том, что звезда, которая миллионы лет светила людям, вдруг возьмёт и погаснет.
— Ну что, пошли спать? — спросила я.
Горилла встала с земли.
— Ага, пошли. Вот и огонь погас.
Мы улеглись в палатке. Похолодало. Мы накрылись попоной и легли на одну подушку: большая чёрная голова Гориллы и моя — маленькая и светлая. Горилла была тёплой и мягкой. Я сразу заснула.
Решение комитета
На следующий день мы сели в «Вольво» и отправились в город. На полпути Горилла остановилась.
— Хочешь порулить? — спросила она.
Я вытаращила глаза:
— Конечно, хочу!
— Тогда прыгай сюда, — сказала Горилла. — Будешь сидеть у меня на коленях.
Я перебралась к ней и села за руль. Горилла осторожно нажала на газ.
— Переключай скорость, — скомандовала я. — Ещё газу и переключи на вторую! Быстрее!
Горилла прибавила скорости. Я сама поворачивала руль на всех поворотах и даже могла объезжать ямки на дороге.
— Тормози! — сказала я. Горилла нажала на тормоз. Я посигналила в гудок: би-ип!
— Вундеркинд! — ликовала Горилла. — Разрази меня гром, если это не так! Я взяла из приюта настоящего вундеркинда!
Таким образом я вела машину всю дорогу до парковки в самом центре города. Горилла затормозила. Мы остановились перед невзрачным и пыльным домом.
Длинные ряды окон походили на большие зияющие дыры. Всё здание было каким-то угрюмым и мрачным. Оно скорее напоминало коробку из-под обуви, чем дом.
— Здесь находится управа, — сказала Горилла и со вздохом выбралась из машины. Я поспешила за ней вверх по лестнице.
Внутри было сумрачно и уныло. В конце длинного коридора показалась коричневая дверь. На ней висела стальная табличка с надписью: «Турд Фьюрдмарк, председатель управы». Взглянув на табличку, Горилла фыркнула и постучала.
— Войдите! — сказал голос за дверью.
Мы открыли дверь. За столом сидел Турд с печальным и серым как пепельница лицом. Рядом расположились тётенька и светловолосый. Бутылка с корабликом стояла на тумбе рядом со столом. Турд разложил вокруг неё ракушки и сделал морскую композицию. На стене висела картина — моряк с трубкой в зубах.
— Вы пришли вовремя, — похвалил нас Турд. — Присаживайтесь, пожалуйста.
В комнате был кое-кто ещё. Герда! Она сидела в углу и нервно моргала. Её толстая попа не помещалась на стуле и сползала по краям. Когда мы вошли и сели, она в ужасе посмотрела на Гориллу, будто ждала, что та набросится на неё.
Турд вперил в Гориллу долгий взгляд. Она занервничала, и ему это явно понравилось.
— Ну что ж, — наконец произнёс он. — Дела у нас неважные. Если страдают слабые мира сего, мы должны помогать.
Горилла сглотнула. На глаза навернулись слёзы, лапы задрожали.
— После посещения вашего дома комитет принял решение о том, что условия содержания не подходят для маленького ребёнка, — объявил Турд.
— Особенно для такого, который вырос в образцовом детском приюте «Лютик», — добавила тётенька.
И тут у меня внутри словно что-то взорвалось. Я вскочила со стула со слезами на глазах.
— А меня вы спросили?! — крикнула я. — Откуда вы знаете, подходит мне это или нет, если вы меня даже не выслушали?! Вы бегали по всему дому и делали свои дурацкие записи, а потом всё решили без меня!
Все молчали.
— Я не хочу обратно в приют! — продолжила я. — Хочу остаться с Гориллой!!!
Турд растерялся.
— Мы взрослые и лучше знаем, что…
— Вы её не знаете! — сказала я. — Ничего вы не знаете!
Все снова замолчали. Члены комитета обменялись короткими взглядами.
И тут заговорила Герда.
— Я всегда считала своё решение правильным, — торжествующе заявила она. — Отдавая ребёнка приёмным родителям, я забочусь только о его благе.
