Фрида Нильсон - Меня удочерила горилла
Турд сделал несколько шагов по комнате. Положив шляпу на табуретку, он осмотрелся: горы книг, немытая посуда на полу, разбитые окна.
— Вот, значит, как ты живёшь. Замечательно, — сказал он, хотя голос его выражал обратное.
Горилла подошла к нему и крепко взяла за локоть.
— До чего ж ты мне надоел! — взревела она, потащив его к двери. — Убирайся и больше не приходи!
Но Турд вырвался.
— Пусти! — прошипел он. — Я скажу тебе кое-что интересное.
Он посмотрел в мою сторону.
— Я побывал в приюте «Лютик».
Я вздрогнула. Горилла немного присмирела.
— Да что ты говоришь, — сухо сказала она.
Турд кивнул.
— Именно. В качестве председателя управы я иногда провожу инспекцию детских домов нашего округа. Вот я и оказался в «Лютике». Похоже, и ты там побывала.
Горилла нервно сглотнула.
— Я всё оформила по правилам, — сказала она. — Все документы подписаны заведующей.
Турд улыбнулся.
— Ну, знаешь ли, усыновление — дело тонкое. Приют не может избавиться от ребёнка за пятнадцать минут и отдать его кому угодно. Увидев у тебя девочку, я призадумался. — Турд стал ходить по комнате взад-вперёд. — Но после того как я побывал в «Лютике», всё встало на свои места. При упоминании ваших имён заведующая так разволновалась, что сразу выложила мне всю правду. Дело в том, что приют был переполнен, а за это можно получить выговор. Ты побывала там в тот день, когда им пришло письмо о предстоящей проверке. И заведующая обрадовалась возможности избавиться от одного ребёнка, хотя и понимала, что совершает ошибку.
Он покачал головой.
— Такие, как ты, не в состоянии позаботиться о ребёнке надлежащим образом.
Горилла перепугалась не на шутку.
— Вы-вы-вы ничего не сможете сделать, — сказала она. — У меня есть документ с по-по-подписью заведующей.
— Подпись можно аннулировать, — пообещал Турд.
У меня в груди всё сжалось от ужаса.
— Нет! — крикнула я, подбежала к Горилле и обняла её за ногу.
Она погладила меня по голове. К ней вернулось самообладание.
— Ну-ну-ну, всё в порядке, — повторяла она.
Турд вытянул губы трубочкой.
— Завтра в три часа дня вас посетит проверочный комитет, — сказал он. — Комитет произведёт осмотр помещения и примет решение о том, возвращать девочку в приют или оставить здесь.
Горилла вперилась в него взглядом.
— Из кого же состоит этот комитет, позвольте спросить?
Турд пожал плечами.
— Ты никого не знаешь. Разумеется, кроме меня.
Горилла кивнула.
— Ты серьёзно?
— Ага, — ответил Турд.
Он посмотрел на неё долгим взглядом.
— Ну что, подумаешь?
— О чём мне думать? — спросила Горилла, ощерившись так, что во рту блеснули клыки.
— Не строй из себя дурочку, нет у меня времени ничего объяснять, — ответил Турд.
Горилла выпятила грудь, положив руку мне на плечо.
— На меня угрозы не действуют, — сказала она уверенно и громко. — Приезжай со своим комитетом. Посмотрим, как вы тут разыщете повод, чтобы лишить меня родительских прав.
Турд устало вздохнул.
— Есть у меня подозрение, что искать особо не придётся.
Он подошёл к табуретке и взял свою мокрую шляпу. Затем в последний раз огляделся и, надменно улыбнувшись, надел шляпу на голову. Наконец он двинулся к выходу. Я побежала следом и с грохотом захлопнула за ним дверь.
Глаза у Гориллы стали маленькие и испуганные.
— Всё… всё будет хорошо, — прохрипела она. — Бывало у нас и похуже.
Она окинула комнату взглядом.
— Хрм, впрочем, можно немного убраться.
Визит проверочного комитета
На следующий день Горилла вытащила во двор большой ковёр с восточными узорами, и мы драили пол с мылом. Горилла бегала по комнате вся в мыльной пене, похожая на снежного человека. В руках у неё была щётка, которой она тёрла всё вокруг. Ноги разъезжались в разные стороны на мокром полу, а лицо блестело от пота.
Затем мы убрали в шкафы всё, что валялось на полу. Каждый шкафчик был забит под завязку. Один из них мне пришлось закрывать, придерживая рукой его содержимое, которое так и выпирало наружу. Выдернув в последний момент руку, я быстро захлопнула дверцу и заклеила её широким куском клейкой ленты. На всякий случай я налепила на шкафчик записку: «Не открывать!».
Мы вымыли окна смоченными в уксусе газетами, отчистили ржавчину с кранов, перемыли горы грязной посуды, выстроили красивую пирамиду из книг, которые не помещались на полках, и застелили огромную кровать Гориллы чистыми простынями, которые нашли в буфете. Горилла даже не подозревала о том, что они там есть. Правда, на паутину, висевшую под потолком, нас уже не хватило. Мы решили, что от неё в доме становится только уютнее, и члены комитета просто не смогут с нами не согласиться.
— Ооох, — вздохнула Горилла, опустившись в кресло. — Мы убрались на годы вперёд.
Я обвела взглядом комнату — красота, да и только! Даже запах стал каким-то особенным и солидным. Это была совсем другая чистота, не как в приюте. Наша собственная чистота, не та, которой добивалась криками и руганью Герда. У нас с Гориллой было в меру чисто — ровно настолько, чтобы можно было жить спокойно и не бояться что-то испачкать.
Глаза у Гориллы блестели.
— Ну вот, — уверенно сказала она. — Теперь нам и жулики из комитета не страшны.
В три часа в дверь постучали. Внутрь просунулась голова какой-то тётеньки.
— Добрый день, — сказала она. Голос у неё был такой, будто на завтрак она съела ведро песка. От такого голоса цветы в горшках вянут. На носу у тётеньки были очки в ядовито-зелёной оправе, тонкие губы сверкали ярко-красной помадой.
Горилла поспешила навстречу.
— Я как раз собиралась открыть, — сказала она.
Тётенька, Турд и какой-то мужчина проследовали мимо Гориллы в дом. Турд вёл себя так, будто видел нас с Гориллой впервые.
— Вы будете вести протокол, — сказал он мужчине.
Тот кивнул и достал из портфеля блокнот и ручку. У него были светлые волнистые волосы, острый нос и красный пиджак. На ногах — блестящие кожаные туфли белого цвета.
— Итак, — сказал Турд Горилле, — наш комитет проведёт инспекцию на предмет того, являетесь ли вы подходящей матерью для девочки из приюта «Лютик», которую удочерили в сентябре этого года. Вы меня поняли?
Горилла нервно сглотнула.
— Прежде чем вы приступите к делу, мне хотелось бы сказать, что мы с Юнной прекрасно ладим. Если это имеет какое-то значение.
Светловолосый кивнул и сделал запись в блокноте.
— Гм! Может, сначала осмотрим дом, а потом будем делать пометки? — строго сказал Турд. Светловолосый покраснел и зачеркнул написанное.
Комитет пошёл дальше, не позаботившись о том, чтобы снять грязную обувь. Мы с Гориллой в растерянности смотрели на следы туфель и башмаков, испачканных глиной.
— Ну что ж, для начала покажите нам комнату девочки, — попросил Турд.
Горилла проковыляла к маленькому выцветшему гамаку.
— Юнна у нас разместилась здесь, — гордо сказала она. — Проходите, пожалуйста.
Турд и компания осмотрелись. Они были похожи на посетителей музея. Тётенька трогала всё, до чего могла дотянуться, а Турд дёргал верёвки, на которых был подвешен гамак.
— Опасно для жизни, — пробормотал он. — Верёвки прогнили.
Светловолосый записал, произнося по слогам:
— О-пас-но для жиз-ни.
Тётенька когтистой рукой ощупала тумбочку, выдвинула ящик и достала мою зубную щётку. Щётка была в паутине. Тётенька озадаченно посмотрела на меня, а потом на Гориллу. Я улыбнулась своей самой милой улыбкой, не раскрывая рта, а Горилла беспечно расхохоталась.
— Это нюансы, создающие тепло и уют! — сказала она.
Все промолчали. Турд многозначительно поднял бровь, и светловолосый сделал запись в блокноте.
— Идём дальше? — спросил Турд.
— Да-да, конечно, — ответила Горилла и провела их на кухню. — Прошу вас, проходите, пожалуйста. Здесь у нас шкафчики, холодильник и всё, что нужно. Посуда чистая, как обычно.
Тётенька тотчас схватилась за ручку переполненного шкафчика.
— Не надо! — крикнула я. — Он… сломан.
Турд заинтересовался.
— «Не открывать», — прочитал он на шкафчике. — Вот как? Что за секреты вы там скрываете?
— Не надо! — сказала я, но было поздно. Турд уже отрывал клейкую ленту.
«Бумс!» — это мячик от пинг-понга выпрыгнул из-за открывшейся дверцы и ударил Турда по лбу. Затем остальное содержимое с диким грохотом вывалилось наружу: рулоны туалетной бумаги, банки для хранения круп, швейная машинка, формочки для рождественского печенья, миксер, люстра, дверная ручка, пять оловянных подсвечников, краски и кисти, отвёртки, молоток, пылесос. Последним вывалился мешок цемента. И всё это высыпалось прямо на Турда, который стоял теперь, застывший от удивления и по пояс зарытый в хлам.
