Джоанн Роулинг - Дары смерти (перевод Snitch)
— Папа сделал одну тиару, — вставила Луна, — даже, наверное, корону.
Рон поймал взгляд Гарри и ухмыльнулся; Гарри знал, что тот вспомнил нелепый головной убор, который они видели дома у Ксенофилия.
— Да, он пытается воссоздать утерянную диадему Равенкло. Он считает, что распознал основную часть элементов. Крылья вуховертки внесли ощутимую разницу…
Во входную дверь громко постучали. Все головы повернулись к ней. Флер прибежала с кухни, Билл вскочил, Гарри, Рон и Гермиона тоже. Рукрюк беззвучно скользнул под стол.
— Кто там? — крикнул Билл.
— Это я, Рем Джон Люпин! — отозвался голос, перекрикивающий завывания ветра. Гарри окатила волна страха: что случилось? — Я оборотень, женатый на Нимфадоре Тонкс, и ты, хранитель секрета Коттеджа ракушек, дал мне адрес и разрешил прийти в случае необходимости!
— Люпин, — пробормотал Билл, и он подбежал к двери и распахнул ее.
Люпин споткнулся о порог. Он был в длинном плаще, бледный и взъерошенный. Он выпрямился, оглядел комнату, проверяя, кто в ней есть, и воскликнул: "Мальчик! Мы назвали его Тедом в честь отца Нимфадоры!"
Гермиона взвизнула.
— Чт… Тонкс… Тонкс родила?
— Да, да, она родила! — закричал Люпин. Вокруг стола раздались радостные возгласы, вздохи облегчения; Гермиона и Флер воскликнули тонкими голосами: "Поздравляем!", а Рон сказал: "Черт, родила!", будто никогда не слышал ни о чем подобном.
— Да… да… мальчика, — повторял Люпин, ослепленный, казалось, собственным счастьем. Он обошел вокруг стола и обнял Гарри, будто и не было той ссоры в подвале на площади Гриммолд.
— Будешь крестным? — спросил Люпин, отпустив Гарри.
— Й-я? — заикаясь, выговорил Гарри.
— Да, да, конечно… Дора согласна, лучше никого нет…
— Я… да… черт…
Гарри был поражен, изумлен, обрадован; вот Билл спешит за вином и Флер уговаривает Люпина поднять с ними бокал.
— Я не могу долго оставаться, мне нужно возвращаться, — сказал Люпин, радостно улыбаясь всем вокруг; он выглядел намного моложе, чем за все то время, что Гарри знал его. — Спасибо, спасибо, Билл.
Вскоре Билл наполнил кубки, все поднялись и сдвинули их в тосте.
— За Тедди Рема Люпина, — произнес Люпин, — великого волшебника с рождения!
— На кого он похож? — поинтересовалась Флер.
— Мне кажется, он похож на Дору, но она думает, что на меня. Волос немного. Были черными, когда он родился, но я готов поклясться, что они стали рыжими час спустя. Может, посветлеют к тому времени, как я вернусь. Андромеда говорит, что волосы Тонкс стали менять цвет в тот же день, как она родилась. — Он осушил кубок. — О, давай, но только один, не больше, — добавил он, увидев, как Билл потянулся, чтобы снова налить ему вина.
Ветер бился о маленький коттедж, огонь мерцал и трещал, а Билл скоро открывал еще одну бутылку вина. Новость Люпина, похоже, заставила их все забыть, отгородила их ненадолго от положения осады, в котором они находились: вести о новой жизни так воодушевляли. Только гоблин казался глухим к неожиданной атмосфере праздника и вскоре прокрался обратно в свою спальню, бывшую теперь полностью в его распоряжении. Гарри думал, что только он заметил это, пока не увидел, как Билл следует взглядом за поднимающимся по лестнице гоблином.
— Нет… нет… Мне правда пора обратно, — наконец сказал Люпин, отказываясь от еще одного кубка вина. Он поднялся на ноги и завернулся в плащ. — До свиданья, до свиданья… Через несколько дней я постараюсь принести фотографии… они так обрадуются, когда узнают, что я повидался с вами…
Он застегнул плащ и попрощался со всеми, обнимая девушек и пожимая руки молодым людям, затем, все так же сияя, исчез в бушующей ночи.
— Крестный, Гарри! — сказал Билл, когда они вместе прошли на кухню, помогая убирать со стола. — Настоящая честь! Поздравляю!
Как только Гарри поставил пустые кубки, которые были у него в руках, Билл закрыл за ними дверь, приглушив все еще громкие голоса остальных, продолжавших праздновать и в отсутствие Люпина.
— Я хотел поговорить с тобой наедине, в общем-то, Гарри. Нелегко улучить момент, когда коттедж так переполнен людьми.
Билл замешкался.
— Гарри, вы с Рукрюком что-то затеваете.
Это было утверждение, а не вопрос, и Гарри не стал отрицать. Он просто глядел на Билла и ждал.
— Я знаю гоблинов, — сказал Билл. — Я работаю в Гринготтсе с тех пор, как закончил Хогвартс. Насколько гоблины и волшебники могут быть друзьями, я дружу с гоблинами, или, по крайней мере, есть гоблины, которых я знаю и которые мне нравятся, — Билл снова замешкался. — Гарри, что ты хочешь от Рукрюка и что ты пообещал ему взамен?
— Не могу тебе сказать, — ответил Гарри. — Прости, Билл.
За ними отворилась кухонная дверь: Флер пыталась внести еще пустых кубков.
— Подожди, — попросил ее Билл. — Секунду.
Она попятилась, и он снова закрыл дверь.
— Тогда я вот что скажу тебе, — продолжил Билл. — Если ты заключил с Рукрюком какую-то сделку и если, в частности, эта сделка касается какого-то сокровища, тебе нужно быть очень и очень осторожным. Понятия гоблинов о собственности, плате и возмещении не такие же, как у людей.
Гарри ощутил укол беспокойства, будто внутри него пошевелилась маленькая змейка.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— Мы говорим о другом виде живых существ, — объяснил Билл. — Сделки между волшебниками и гоблинами никогда не были чистыми… но ты это и так знаешь из "Истории магии". Обе стороны мошенничали, я никогда не скажу, что волшебники были честны. Но все же гоблины убеждены, а гоблины из Гринготтса, пожалуй, особенно, что волшебникам нельзя доверять в вопросах золота и сокровищ, что они не уважают право гоблинов на собственность.
— Я уважаю… — начала Гарри, но Билл покачал головой.
— Ты не понимаешь, Гарри, никто не понимает, пока не поживет с гоблинами. Для гоблина единственным и настоящим хозяином любого предмета является создатель, а не покупатель. Все вещи, сделанные гоблинами, с их точки зрения, полностью принадлежат им.
— Но если их купили…
— …тогда они считают, что вещь взята напрокат тем, кто заплатил деньги. Однако они с трудом понимают, как изготовленные гоблинами вещи могут переходить от волшебника к волшебнику. Ты видел лицо Рукрюка, когда у него на глазах передали тиару. Он не одобряет. Я полагаю, он считает, как и самые убежденные из них, что она должна была вернуться к гоблинам, когда настоящий покупатель умер. Гоблины рассматривают нашу привычку хранить изготовленные ими вещи и передавать их потом от волшебника к волшебнику почти как кражу.
У Гарри теперь было зловещее предчувствие, он подумал, не догадывался ли Билл о большем, чем показывал.
— Все, что я хочу сказать, — закончил Билл, положив руку на ручку двери в гостиную, — это будь очень осторожен, когда даешь обещания гоблинам, Гарри. Вломиться в Гринготтс куда безопаснее, чем изменить слову, данному гоблину.
— Хорошо, — сказал Гарри, когда Билл открыл дверь, — да. Спасибо. Я запомню.
Когда он шел за Биллом обратно к остальным, ему в голову пришла очень неправильная мысль, рожденная, несомненно, выпитым вином. Похоже, он ступил на путь, который сделает его таким же безрассудным крестным для Тедди Люпина, каким был для него Сириус Блэк.
Глава двадцать шестая
Гринготтс
Всё было спланировано и подготовлено; в самой маленькой спальне на камине стоял стеклянный пузырёк с длинным грубым чёрным волосом (снятым со свитера, который был на Гермионе в поместье Малфоев).
— И у тебя будет её собственная палочка, — сказал Гарри, кивая на волшебную палочку из орешника, — так что должно получиться убедительно.
Гермиона осторожно взяла палочку, как будто боясь, что та может её укусить или ужалить.
— Терпеть не могу эту штуку, — тихонько произнесла она. — Просто терпеть не могу. Мне с ней не так, она у меня не действует… Как будто это часть её.
Гарри невольно припомнилось, как Гермиона не придавала значения его отвращению к терновой палочке. Когда та действовала хуже его фениксовой, Гермиона настаивала, что он всё выдумывает, и говорила, что просто нужна тренировка. Но он решил не повторять Гермионе её собственный совет: не стоило начинать с ней перепалку накануне налёта на Гринготтс.
— Зато, наверное, это поможет тебе войти в роль, — сказал Рон. — Только подумай, что творила эта палочка!
— В том-то и дело! — ответила Гермиона. — Это палочка, которая пытала маму и папу Невилла и кто знает скольких ещё? Эта палочка убила Сириуса!
Об этом Гарри не подумал. Он опустил взгляд на палочку, и на него напало дикое желание сломать её, разрубить напополам мечом Гриффиндора, прислонённым к стене рядом с ним.
— Мне так не хватает моей палочки, — горестно сказала Гермиона. — Если бы мистер Олливандер мог сделать новую и мне…
