Сэйдж Блэквуд - Джинкс
– Ты ведь научишь его читать, правда? – спросила София.
– И волшебству! – выпалил Джинкс.
Наступила тишина, в которой светилось оранжево-зеленое недовольство Софии и ярко-синее пятно удивления чародея, почему-то имевшее форму бутылки. Ясно было, что он никогда прежде не думал об этом.
– Симон, ты же не можешь…
– Не указывай мне, что я могу и чего не могу! – перебил ее Симон. – Это мой мальчишка. Его нашел я.
Однако прозвучало это почти как обещание.
Глава шестая
Зимний путь
Чтение Джинкс освоил быстро, и в этом ему повезло, потому что особо терпеливым учителем Симон не был. Когда Джинкс не понимал чего-то, Симон сердился, решал, что мальчишка слишком туп, потому и непонятлив, и от объяснений отказывался. Однако Джинксу не потребовалось много времени, чтобы понять: буквы и звуки, которым учил его Симон, – это на самом деле своего рода препятствия, которые нужно обойти, чтобы услышать, о чем говорит книга. После этого чтение пошло легко. И увлекло его – Джинкс читал о магии, о чужих, лежавших за пределами Урвальда, землях.
Дверь в комнаты Симона больше не запиралась, Джинксу разрешено было туда ходить, что, впрочем, прибавило ему работы – теперь он мел полы и вытирал пыль и там тоже. Джинкс подозревал, что прежде Симон проделывал это с помощью магии. Теперь же чародей рассчитывал, что это будет делать Джинкс – с помощью метлы и щетки.
Впрочем, Джинкс не возражал, поскольку получил возможность наблюдать, как Симон творит волшебство: смешивает снадобья, жжет какие-то непонятные сухие кривые штуки, дающие пурпурный дым, и бесконечно листает переплетенную в красную кожу книгу, бормоча себе что-то под нос. Чародей тратил кучу времени на испытание разных заклинаний и, как думал Джинкс, на изобретение новых. Случалось, что он забывал вовремя отправить Джинкса в постель и спохватывался лишь близко к полуночи.
Каменная стена, через которую проходили Симон и София, так каменной стеной и осталась. Мальчик подумывал спросить у Симона, не желает ли тот, чтобы Джинкс наводил порядок и в комнатах, находящихся за нею, – но не решался. Симон и сам чем-то походил на каменную стену, и задавать ему вопросы, которые уводят за нее, не стоило.
– Не трогай ничего из стоящего на полках, – приказал ему Симон, – там многое может убить тебя.
Джинкс теперь уже знал, что на большинстве тамошних сосудов значится «Опасно», и буквы на некоторых были крупнее и ярче, чем на осиной банке.
Симон подолгу просто сидел на высоком табурете и записывал что-то в книгу. На Джинкса это нагоняло скуку. Сам он сидел на полу рядом с черепом и читал разрешенные Симоном книги. Иногда он протягивал руку к новой, и Симон, коротко взглянув на него, говорил:
– Эту не надо.
И Джинкс, услышав это от Симона, просто дожидался другого раза, когда чародей будет не так внимателен.
Если же Симон ничего не говорил, Джинкс брал книгу – с большой осторожностью, а ну как загорится, – раскрывал ее и читал. Некоторые были написаны не на урвийском и не на самарране, а на разных других языках. Он быстро понял, что это большого значения не имеет, – надо просто слушать книги, вот и все. По временам Джинкс гадал: сколько же на свете языков и сколько земель кроме Урвальда?
София, появляясь в доме, непременно расспрашивала его о прочитанном. Иногда она разговаривала с ним на языках, которые он знал только по книгам. Джинкс, прежде чем ответить ей, внимательно вслушивался в вопрос, – далеко не все слова произносились так, как он ожидал.
– Симон, мальчик самостоятельно выучил уже четыре языка, – говорила София.
– Мгм… – отвечал Симон.
Некоторые из обсуждаемых ими книг были написана на самарране. И очень многие из них были посвящены магии, поэтому Джинкс решил, что Самарра – место самое что ни на есть волшебное. Однако, когда он спрашивал о Самарре Софию, та только мрачнела.
– Самарра не имеет никакого значения, Джинкс. Читай об Урвальде.
– Как же «не имеет», если там живешь ты? – не согласился Джинкс.
Синие с серебром мысли Софии закувыркались, как акробаты, точно она нервничала.
– Урвальдийцам, Джинкс, не место в Самарре.
– А почему? – разговор шел на самарране, а Джинкс только что прочитал самарранскую книгу про слонов, волшебных животных, которых ему очень хотелось увидеть.
– Потому что нас там знать не желают, – отрывисто произнес, не отрываясь от своей писанины, Симон. – Шел бы ты, Джинкс, чердак подметать.
Однако бóльшую часть времени Симон не мешал Джинксу читать, разве что отдавал иногда какое-нибудь распоряжение.
– Подай-ка мне Кальвина, – сказал он однажды.
– Э-э… кого? – спросил Джинкс. Кроме них и черепа в мастерской никого не было. Череп заговорщицки ухмылялся.
Симон нетерпеливо пощелкал пальцами. Джинкс встал и вручил его Симону.
– Так его, э-э… Кальвином звали?
– Это его сейчас так зовут. Кальвин – мой старый враг.
– А… – произнес Джинкс. – И ты, э-э… убил его волшебством?
– Лишить кого-нибудь жизни волшебством очень и очень трудно.
– А… – повторил Джинкс.
– Я, знаешь ли, не разгуливаю по свету, убивая людей, – сообщил Симон, и в голове его на миг засветилось лиловое пятнышко, означавшее, что он подшучивает над Джинксом.
– Ну, а что же тогда с ним случилось?
Симон подбросил череп в воздух, потом раскрутил его на пальце.
– Нечто гораздо меньшее того, что он заслужил.
Вопрос, похоже, не вызвал у Симона раздражения, однако и отвечать он не собирался.
– А… – в третий раз произнес Джинкс. – А вот варвары пьют вино из черепов своих врагов.
– Правда? А я использую Кальвина как пресс-папье[9], – и Симон поставил Кальвина поверх свитка, который только что развернул. – А где они живут, эти варвары?
– На Кузнечной прогалине, – сообщил Джинкс. – Вообще-то всякий, кто живет не на твоей прогалине, – варвар.
Он вспомнил это только сейчас. Его прогалина казалась Джинксу историей очень давней, теперь он даже не помнил по-настоящему, как она выглядит. Интересно, что такого натворил Кальвин, чем так досадил Симону?
– Не понимаю, как можно пить из черепа, – прибавил Джинкс. В Кальвине было столько отверстий, что не больно-то из него и попьешь.
– А вот как, – сказал Симон, перевернув Кальвина и поставив его на макушку. – Надо просто срезать верхушку, вот здесь, и получится отличная чаша. Потом приделать к ней три ножки, чтобы она ровно стояла, – и готово.
– А… – в который раз повторил Джинкс и прикрыл ладонями собственную макушку. – Понятно.
* * *С уроками магии дела шли похуже. Походило на то, что воспринимать на слух магию невозможно, во всяком случае Джинксу такое не удавалось. Он мог слушать Симона, однако это не очень-то помогало.
– «Зелье» и «сила» происходят от одного и того же старо-урвийского слова, – сказал как-то Симон, держа железным зажимом склянку над пламенем свечи. – Любая магия требует двух вещей.
Он умолк, ожидая, когда Джинкс скажет:
– Силы и сосредоточенности.
Тот сказал.
– Правильно. Для некоторых видов магии требуется больше силы, чем для других. Например, применение магии к живым существам требует силы в сотни раз большей, чем для этого камня, который ты никак не поднимешь в воздух.
Джинкс неприязненно посмотрел на голыш, лежавший на рабочем столе. Он потратил не одну неделю, а поднять камушек в воздух так и не смог – и начал подозревать, что это Симон помудрил над голышом, сделал его неподъемным.
– А какие источники силы у нас имеются?
– Огонь, – ответил Джинкс. – Слова. Напевы и всякое такое. М-м… сделанные мелом магические рисунки. И травы, и вещества, и всякие зелья.
– Зелье позволяет чародею или ведьме передавать свою волшебную силу другому человеку, – сказал Симон. – Дай я тебе подъемное зелье, и ты сможешь поднять этот камушек в воздух. Впрочем, ты и так сможешь, нужно лишь как следует сосредоточиться.
Джинкс уставился на голыш настолько пристально, насколько мог. По словам Симона, заклятия давались много легче, если смотреть на то, что заклинаешь.
– А почему у меня нет источника силы?
«Если бы я мог, – думал Джинкс, – позаимствовать силу из напева или рисунка мелом, то и камень поднял бы».
– Простое заклинание наподобие этого источника силы не требует, – Симон покачал склянку над пламенем, взбалтывая ее темно– зеленое содержимое. – Если ты не можешь сотворить его, то уж тем более не справишься с укрывающим заклятием, которое защитило бы тебя в лесу. А если будешь и дальше разгуливать вне тропы, тебе оно пригодится.
– Я хочу научиться ему, чтобы путешествовать, – сказал Джинкс.
– Ну, при таких темпах ты ему никогда не научишься. Так и будешь торчать здесь, точно пучок лишайника.
– София говорит, что, обучая меня, ты должен проявлять больше терпения.
