Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка (человечий перевод)
– Ясно, – кивнул Гарри, поглядев на бутылки с хересом. – Но вам не удалось войти?
Это показалось ему очень странным; ведь комната открылась, когда понадобилось спрятать учебник Принца-полукровки.
– Войти-то я вошла, – профессор Трелани гневно воззрилась на стену. – Но внутри уже кто-то был.
– Был? Кто? – требовательно спросил Гарри. – Кто там был?
– Понятия не имею, – ответила профессор Трелани, немного оторопев от настойчивости Гарри. – Я вошла и услышала голос, в то время как за все годы, что я прячу… то есть, пользуюсь комнатой… такого ни разу не случалось.
– Голос? Что он говорил?
– Что говорил? Ничего не говорил, – сказала профессор Трелани. – Он скорее… вопил.
– Вопил?
– От радости, – уточнила она.
Гарри впился в нее глазами.
– Мужской или женский?
– Могу только догадываться, но, пожалуй, мужской, – проговорила профессор Трелани.
– И он чему-то радовался?
– Как сумасшедший, – презрительно ответила профессор Трелани.
– Словно что-то праздновал?
– Видимо, так.
– А потом…?
– Я крикнула: «Кто здесь?»
– А просто так вы не могли понять, кто это? – разочарованно поинтересовался Гарри.
– Мое внутреннее око, – с достоинством ответила профессор Трелани, поправляя шали и сверкающие бусы, – было направлено на материи, находящиеся далеко за пределами земных реалий.
– Ясно, – кивнул Гарри; про внутреннее око профессора Трелани он слышал не раз и не два. – И он назвался?
– Нет! – воскликнула она. – В глазах у меня стало черным-черно, и я вылетела из комнаты головой вперед!
– Вы что, не могли этого предвидеть? – не удержался Гарри.
– Нет, я же сказала, все почернело… – Она замолчала и подозрительно уставилась на него.
– Я думаю, вам надо обо всем рассказать профессору Думбльдору, – сказал Гарри. – Он должен знать, что Малфой праздновал… в смысле, что вас вышвырнули из комнаты.
К его удивлению, профессор Трелани горделиво выпрямила спину и холодно произнесла:
– Директор дал мне понять, что желает сократить наше общение, а я не из тех, кто навязывает свое общество людям, которые меня не ценят. Если Думбльдор предпочитает не обращать внимания на предостережения карт…
Неожиданно ее костлявые пальцы впились в запястье Гарри. – Снова и снова, как ни раскладывай…
Она драматически выхватила из-под шалей карту и прошептала:
– …башня, пораженная молнией. Катастрофа. Несчастье. И с каждым разом все ближе…
– Ясно, – в очередной раз кивнул Гарри. – В общем… я все же думаю, что вам лучше рассказать Думбльдору про голос. И как все потемнело, а вас вышвырнуло из комнаты…
– Думаешь? – Профессор Трелани задумалась, но Гарри видел, что ей очень хочется поведать кому-нибудь о своем приключении.
– Я как раз иду к нему, – сообщил Гарри. – У меня с ним встреча. Можем пойти вместе.
– Раз так, хорошо,– улыбнулась профессор Трелани. Она наклонилась, подхватила бутылки и без лишних раздумий кинула их в большую сине-белую вазу, стоявшую рядом в нише стены.
– Как мне не хватает тебя на уроках, Гарри, – задушевно произнесла она, вышагивая рядом с ним. – Конечно, ты никогда толком не Видел… но зато был замечательным Объектом…
Гарри не ответил; в свое время ему страшно не нравилось быть Объектом бесконечных трагических предсказаний.
– Боюсь, – продолжала профессор Трелани, – что наш коняга… прости, кентавр… полный профан в карточном гадании. Я спрашивала его – как ясновидящий ясновидящего – не ощущает ли он тоже отдаленных вибраций грядущей беды? Но он буквально поднял меня на смех. На смех!
Она истерично повысила голос, и на Гарри ощутимо пахнуло хересом, хотя бутылки остались далеко позади.
– Наверное, глупая лошадь слышала разговоры о том, будто я не унаследовала дар моей прапрабабки. Завистники, дорогой мальчик, кругом завистники... Знаешь, что я отвечаю таким людям, Гарри? Разве Думбльдор дал бы мне место педагога в нашей замечательной школе, разве доверял бы мне так долгие годы, если б я не доказала своей полезности?
Гарри промямлил что-то неопределенное.
– Я хорошо помню нашу с ним первую встречу, – грудным голосом продолжала профессор Трелани. – Он был так потрясен, так потрясен… Я остановилась в «Башке борова»… Кстати, не рекомендую – клопы, мой мальчик… но цены разумные… да… Думбльдор оказал мне честь и посетил меня в моей скромной обители… задал множество вопросов… признаюсь, вначале мне показалось, что он не слишком высокого мнения о прорицании… и вдруг, помню, я почувствовала себя как-то странно, я мало ела в тот день… а потом…
И тут Гарри стал слушать очень внимательно. Он знал, что было дальше: Трелани произнесла пророчество, изменившее весь ход его жизни – пророчество о нем и Вольдеморте.
– …нам самым беспардонным образом помешал Злодеус Злей!
– Что?
– Да; за дверью раздался шум, она распахнулась, и мы увидели на пороге тамошнего неотесанного бармена, а с ним Злея. Он понес какую-то чепуху: якобы они поднялись не по той лестнице… Но я-то сразу поняла, что ему хотелось подслушать мой разговор с Думбльдором – понимаешь, Злей и сам тогда искал работу и, очевидно, рассчитывал узнать что-нибудь ценное! И знаешь, после этого происшествия Думбльдор вдруг переменился ко мне и взял на работу! По-моему, Гарри, наглость и навязчивость молодого человека, не гнушающегося подслушиванием у замочной скважины, так разительно констрастировала с моей скромностью, моим незаметным дарованием, что Думбльдор… Гарри, мальчик мой?
Она оглянулась, только сейчас сообразив, что Гарри нет рядом; он остановился, и она успела отойти от него футов на десять.
– Гарри? – неуверенно повторила профессор Трелани.
Ее лицо выражало испуганную озабоченность: наверное, он весь побелел. Он стоял абсолютно неподвижно, ощущая, как чудовищное потрясение волна за волной обрушивается на него, вымывая из головы все мысли, кроме одной… как же долго от него скрывали…
Так вот кто подслушал пророчество! Вот кто рассказал о нем Вольдеморту! Злей и Питер Петтигрю вместе навели Вольдеморта на след Лили, Джеймса и их сына…
Все остальное вдруг потеряло смысл.
– Гарри? – еще раз позвала профессор Трелани. – Гарри… я думала, мы идем к Думбльдору.
– Стойте здесь, – онемевшими губами произнес Гарри.
– Но, дорогой мой… я хотела рассказать, как меня оскорбили в…
– Стойте здесь! – гневно повторил Гарри.
Она остолбенела от испуга, а он, промчавшись мимо нее, свернул за угол, в коридор, где несла караул одинокая горгулья. Гарри выкрикнул пароль и, прыгая через три ступени, взбежал по винтовой лестнице. Он не постучал в дверь, а забарабанил; когда спокойный голос ответил: «Войдите», Гарри уже влетел в комнату.
Феникс Янгус повернул голову; яркие черные глазки поблескивали золотом, отражая свет заката. Думбльдор, с черной дорожной мантией в руках, стоял у окна и глядел на улицу.
– Ну, Гарри, я обещал взять тебя с собой.
Сначала Гарри ничего не понял; из-за рассказа Трелани у него все повылетало из головы, и мозги, казалось, едва ворочались.
– Взять…? С вами…?
– Разумеется, если ты хочешь.
– Если я…
Тут он внезапно вспомнил, зачем так спешил к Думбльдору. – Вы нашли? Нашли окаянт? – Думаю, да.
Гнев и обида боролись с потрясением и азартом; Гарри даже не мог говорить.
– Ты испуган, но это вполне естественно, – сказал Думбльдор.
– Ничего я не испуган! – выпалил Гарри, и это была истинная правда; чего-чего, а страха он не испытавал вовсе. – Какой это окаянт? Где он?
– Я не вполне уверен, какой – впрочем, змею, полагаю, можно исключить – но не сомневаюсь, что он спрятан за много миль отсюда, в пещере у моря, которую я так давно искал: ту, где Том Реддль когда-то издевался над двумя малышами из своего приюта. Помнишь, на ежегодной загородной прогулке?
– Да, – кивнул Гарри. – А как он защищен?
– Не знаю; у меня есть подозрения, но они могут оказаться неверными. – Думбльдор помолчал в нерешительности, а затем добавил: – Гарри, я обещал взять тебя с собой и сдержу слово, однако я просто обязан предупредить, что путешествие будет крайне опасным.
– Я с вами, – заявил Гарри, чуть ли не раньше, чем Думбльдор успел договорить. Его буквально разрывало от ненависти к Злею, и за последние несколько минут желание совершить нечто рискованное и отчаянное стало раз в десять сильнее. Судя по всему, это отражалось на его лице: Думбльдор отошел от окна и внимательно вгляделся в Гарри. Между серебряными бровями директора пролегла морщинка.
– Что с тобой случилось?
– Ничего, – не раздумывая, соврал Гарри.
– Что тебя огорчило?
– Ничего.
– Гарри, ты никогда не отличался успехами в окклуменции.
Последнее слово оказалось искрой, воспламенившей ярость Гарри.
