Джоанн Роулинг - Дары смерти (перевод Snitch)
Гарри потёр ладонью свой шрам.
— Правда, я не думаю, что он признался Беллатрикс, что это хоркрукс. Люциусу Малфою он не сказал правды о дневнике. Ей он, наверное, сказал, что это очень ценная вещь, и попросил положить её в своё хранилище. Самое надёжное место в мире, если хочешь что-то спрятать, так говорил Хагрид… кроме Хогвартса.
Когда Гарри закончил говорить, Рон покачал головой.
— Ты его и правда понимаешь.
— Кое-что понимаю, — произнёс Гарри. — Кое-что… Хотел бы я так же хорошо понимать Дамблдора. Там будет видно. Идём — теперь к Олливандеру.
Рон с Гермионой, похоже, были озадачены и одновременно потрясены. Они прошли вслед за ним через тесную площадку и постучали в дверь напротив спальни Билла и Флёр. В ответ прозвучало слабое "Войдите!"
Мастер волшебных палочек лежал на двуспальной кровати, дальней от окна. Его продержали в подвале больше года и по крайней мере один раз пытали — Гарри это знал. Он был истощён, кости лица резко выделялись под желтоватой кожей. Его большие серебристые глаза казались огромными в провалившихся глазницах. Руки, лежавшие на одеяле, напоминали руки скелета. Гарри сел на свободную кровать рядом с Роном и Гермионой. Отсюда не было видно восхода солнца. Окна этой комнаты выходили в сад на вершине скалы, на свежую могилу.
— Мистер Олливандер, простите, что беспокою вас, — начал Гарри.
— Мальчик мой, — голос Олливандера был еле слышен. — Вы спасли нас. Я думал, мы все там умрём… Я никогда не смогу отблагодарить… отблагодарить вас… в полной мере.
— Мы сделали это с радостью.
Шрам пульсировал. Он знал, был уверен, что у него вряд ли уже осталось время, чтобы обогнать Вольдеморта на пути к его цели или попытаться ему помешать. В нём шевельнулся панический страх… но он уже принял решение, когда предпочёл сначала говорить с Рукрюком. Притворяясь спокойным, каким на самом деле не был, он пошарил в мешочке, висевшем у него на шее, и достал две половинки своей сломанной палочки.
— Мистер Олливандер, мне нужна помощь.
— Всё, что угодно. Что угодно, — слабо произнёс мастер.
— Вы можете это исправить? Это возможно?
Олливандер протянул дрожащую руку, и Гарри положил на его ладонь две чудом держащиеся половинки.
— Остролист и перо феникса, — проговорил Олливандер дрожащим голосом. — Одиннадцать дюймов. Гибкая и чувствительная.
— Да, — подтвердил Гарри. — Вы можете…?
— Нет, — прошептал Олливандер. — Мне жаль, ужасно жаль, но палочку, которой был причинён такой ущерб, нельзя исправить ни одним из средств, что мне известны.
Гарри был готов это услышать, но всё равно это был удар. Он забрал половинки палочки и положил обратно в мешочек, висевший у него на шее. Олливандер пристально смотрел туда, где скрылась расколотая палочка, и не отрывал взгляда до тех пор, пока Гарри не вытащил из кармана две палочки, которые он вынес из поместья Малфоев.
— Вы можете определить, чьи они? — спросил он.
Мастер взял в руки первую палочку и поднёс поближе к ослабевшим глазам, повертел между узловатыми пальцами, слегка согнул.
— Грецкий орех и сухожилие дракона, — проговорил он. — Двенадцать и три четверти дюйма. Неподатливая. Эта палочка принадлежала Беллатрикс Лестранж.
— А эта?
Олливандер повторил ту же процедуру.
— Боярышник и волос единорога. Ровно десять дюймов. В меру пружинистая. Это была палочка Драко Малфоя.
— Была? — повторил Гарри. — Разве она не принадлежит ему до сих пор?
— Видимо, нет. Если вы отвоевали её…
— Да…
— …то она, вероятно, ваша. Разумеется, важно, каким образом она была взята. Многое зависит и от самой палочки. Но, как правило, если палочка отвоёвана, она меняет хозяина.
В комнате настала тишина, если не считать отдалённого шума моря.
— Вы так говорите о волшебных палочках, как будто у них есть чувства, — сказал Гарри, — как будто они умеют думать сами по себе.
— Палочка выбирает волшебника, — проговорил Олливандер. — Это всегда было ясно тем из нас, кто изучал мастерство изготовления волшебных палочек.
— Но ведь человек всё равно может пользоваться палочкой, которая его не выбрала? — спросил Гарри.
— О да, если вы сами по себе волшебник, ваша магия может передаваться практически через любой инструмент. Однако самые лучшие результаты бывают всегда в том случае, когда между волшебником и палочкой самое сильное родство. Эти связи — вещь сложная. Первоначальное притяжение, а потом совместное обретение опыта, палочка учится у волшебника, волшебник — у палочки.
Море хлестало о берег и откатывалось назад, это был горестный звук.
— Я отнял эту палочку у Драко Малфоя силой, — произнёс Гарри. — Мне не опасно ею пользоваться?
— Думаю, нет. Властью над палочками управляют тонкие законы, но отвоёванная палочка обычно покоряется воле нового хозяина.
— Значит, мне теперь пользоваться этой? — спросил Рон, вытаскивая из кармана палочку Червехвоста и протягивая Олливандеру.
— Каштан и сухожилие дракона. Девять дюймов с четвертью. Ломкая. Мне пришлось её изготовить вскоре после моего похищения, для Питера Петтигрю. Да, если вы отвоевали её, она с большей вероятностью будет выполнять ваши приказы, и выполнять хорошо, чем какая-либо другая палочка.
— И это верно для всех палочек, да? — поинтересовался Гарри.
— Думаю, да, — ответил Олливандер, обратив свои выпуклые глаза на Гарри. — Вы задаёте глубокие вопросы, мистер Поттер. Изготовление волшебных палочек — сложное и загадочное магическое искусство.
— Значит, необязательно убивать предыдущего хозяина, чтобы завладеть палочкой? — спросил Гарри.
Олливандер сглотнул.
— Обязательно? Нет, я бы не сказал, что убивать обязательно.
— Но существуют легенды, — произнёс Гарри, и тут его сердце забилось чаще, боль в шраме усилилась; он был уверен, что Вольдеморт принял решение воплотить свой замысел. — Легенды о палочке — или палочках — которые переходили из рук в руки путём убийства.
Олливандер побледнел. На фоне снежно-белой подушки его лицо казалось сероватым, глаза, огромные, воспалённые, выпучились, как будто от страха.
— Думаю, всего одна палочка, — прошептал он.
— И ею интересуется Сами-Знаете-Кто, правильно? — спросил Гарри.
— Я… как? — хрипло произнёс Олливандер и умоляюще посмотрел на Рога и Гермиону, словно прося о помощи. — Как вы об этом узнали?
— Он хотел, чтобы вы рассказали ему, как преодолеть связь между нашими палочками, — продолжал Гарри.
Олливандер, казалось, был в ужасе.
— Он пытал меня, вы должны это понять! Заклятие Круциатус, мне… мне ничего другого не оставалось, кроме как рассказать ему то, что я знал, о чём догадывался!
— Я понимаю, — сказал Гарри. — Вы сказали ему о парных сердцевинах? Сказали, что ему нужно просто взять на время палочку у другого волшебника?
Олливандер был испуган, ошеломлён тем, сколько Гарри знал. Он медленно кивнул.
— Но это не помогло, — продолжал Гарри. — Моя палочка всё равно одолела ту, которую он взял у кого-то. Вы не знаете, почему?
Олливандер медленно покачал головой, так же, как перед этим кивал.
— Я никогда… никогда о таком не слышал. Ваша палочка творила в ту ночь нечто необычайное. Связь между сердцевинами-близнецами — чрезвычайно редкое явление, но почему ваша палочка сломала ту, чужую, я не понимаю…
— Мы с вами начали говорить о другой палочке, о той, что меняет владельца путём убийства. Когда Сами-Знаете-Кто понял, что моя палочка сделала что-то необычное, он вернулся и спросил о той, другой, верно?
— Откуда вам это известно?
Гарри не отвечал.
— Да, он спрашивал, — прошептал Олливандер. — Он хотел знать всё, что я только мог рассказать ему о палочке, известной в разное время как Жезл Смерти, Палочка Судьбы или Сильнейшая палочка.
Гарри бросил взгляд в сторону, на Гермиону. Она, похоже, была потрясена.
— Тёмный Лорд, — проговорил Олливандер приглушённо, с робкими интонациями, — всегда был доволен той палочкой, которую я ему сделал — тис и перо феникса, тринадцать с половиной дюймов — пока не обнаружил связь между сердцевинами. Теперь он ищет другую, более могущественную палочку, как единственное средство победить вашу.
— Но он скоро узнает, если уже не узнал, что моя палочка сломана и её нельзя исправить, — тихо произнёс Гарри.
— Нет! — воскликнула Гермиона с испугом в голосе. — Гарри, он не может это узнать, как бы он…?
— Приори Инкантатем, — пояснил Гарри. — Гермиона, мы оставили у Малфоев твою палочку и ту, другую, из тёрна. Если их как следует проверят, заставят воспроизвести последние заклинания, которые они выполнили, то увидят, что твоя палочка сломала мою, увидят, что ты пыталась её починить и не смогла, и поймут, что с тех пор я пользовался той, терновой.
